Выполняю обещание, данное Ritz. Дело в том, что сегодня мой милый и добрый редактор которому помимо комментария и двух репортажей я отправила достаточно объемное интервью с Сергеем Вороновым сказал мне очень ласково и нежно, что интервью с Максимом Ковтуном, запланированное на субботу, может выйти в эту самую субботу только в том случае, если готовый материал будет мной сдан не позднее завтрашнего раннего утра. Поскольку утром я все-таки как уважающая себя сова  предпочитаю спать, а днем у меня внезапно образовались еще два интервью, писать пришлось урывками в ходе женских соревнований (отсюда, видимо, Анна вместо Серафимы). И поскольку завтра уже не будет никаких репортажей, я и пообещала Ritz за ее бескорыстную помощь мне со ссылками и результатами по ходу пьесы некоторое количество "завлекалочек". Поехали? Интервью очень большое, хватит всем 

"...Я пытался привлечь внимание Морозова всеми доступными мне способами. Он же совершенно спокойно вместо нашей тренировки мог уехать ужинать. И мы были вынуждены кататься одни. Проблема заключалась еще и в том, что я совершенно не понимал, как вести себя в той или иной ситуации. Мне никто и никогда этого не объяснял. Поэтому я все делал неправильно, везде “косячил” и постоянно за это получал. И на льду и за его пределами.

- В чем это проявлялось?

- На одной из тренировок я столкнулся с Флораном (Амодио – прим. Е.В.), причем столкновение произошло по его вине. Флоран упал. Николай схватил его на руки, понес со льда, потом вернулся, начал на меня кричать… А ведь я Амодио даже не видел – ехал к нему спиной. На самом деле хоть тот мой переход к Морозову и был ошибкой, но в жизненном плане сильно меня закалил. Именно в тот период я научился самостоятельно думать…" 

[500x369]

"...Мишин сразу начал менять мне всю прыжковую технику и это, помню, дико мне не нравилось. Но терпел. Размышлял просто: раз надо, значит, надо. Да и как моя техника, которую я, можно сказать, сам придумал, могла конкурировать с техникой такого специалиста?

- Что значит сами придумали?

- Нас ведь каталось в Екатеринбурге по сорок человек на одном льду. Поэтому делать совсем сложные прыжки тренеры не разрешали, чтобы не случилось травм. Тройной сальхов я выучил сам лет в 11 – попробовал его, когда на льду никого из тренеров не было. Через неделю сделал тулуп, потом риттбергер и лутц. Но потом сильно упал на риттбергере и месяц не мог восстановиться. Возможно, у Мишина меня раздражало то, что он велел все делать так, как делает Артур Гачинский. Мне же хотелось кататься по-своему. Получалось, естественно, плохо…"

"…Каждый раз, когда я встаю на лед, чтобы целиком прокатать произвольную программу, мысленно говорю себе: “Сейчас в очередной раз сдохну”.  Но когда делаешь это каждый день, быстро понимаешь, что все это совершенно не смертельно. На самом деле я никому не пожелаю пройти через все то, через что прошел сам. Это так мучительно. И такой бред, когда говорят: “Ему нечего терять”. С самого первого своего старта я мог потерять все. Каждый плохой прокат – это огромная потеря. Если, конечно, стремишься остаться в фигурном катании не просто середнячком. На том же чемпионате мира меня “сломало” достаточно сильно. Хотя головой понимал, что это – тоже колоссальный опыт…"

"…Когда находишься в процессе набирания формы и она растет, нагрузки еще можно пережить. Но когда процесс по какой-то причине останавливается и ты понимаешь, что не в силах им управлять, это ужасно. Начинаешь внутренне сдаваться. У меня перед чемпионатом России было именно такое состояние из-за простуды. Тренируюсь, тренируюсь, а выносливости как не было, так и нет. Приехали на каток - там тепло. Сразу резко устал. Лед крошится, прыгать невозможно: чуть носом “клюкнешь” не приземлении – каскада нет. И со всем этим я поехал выступать…"

[500x409]