Запад как ересь, идеал и угроза: русский опыт

Три основные позиции России по отношению к Западу

Исторически и логически можно выделить три основные позиции России по отношению к Западу. В московской Руси к Европе относились как еретической части света (папизм, лютеранство и пр.), в петербургский период ею восхищались как нормой и образцом; ныне Запад во многом воспринимается у нас как конкурент и противник [Казин, 1998]. Разумеется, в каждом из этих периодов были и есть противоположные тенденции, но я имею в виду господствующие. Спор шёл и идёт о главном: о смысле жизни и смерти, об исповедании веры.

Ядром любой цивилизации является религия и язык. При этом религия теоретически может быть любой, вплоть до атеизма, так как атеизм есть вера с отрицательным знаком, преданность не-бытию. В этом плане неверующих цивилизаций, как и неверующих людей, не существует. Вокруг духовно-языкового ядра цивилизации расположены её творимые оболочки, и первая из них – собственно культура: мировоззрение, нравственность, искусство. При этом «чистой» культуры в западном — автономном, самодостаточном — смысле этого слова в России почти не было.

Более того, в указанном смысле не было и самой русской истории. На протяжении тысячи лет своего христианского пути симфоническая личность России участвует в мировом либеральном («свобода от») процессе лишь поверхностными слоями своей цивилизации. Если западный постхристианский «прогресс» направлен от рая к аду (а в этом ныне остается всё меньше сомнений), то Россия дольше других сопротивлялась цивилизованной апостасии. Культура в метафизическом измерении — это колеблющаяся грань между духовными материками бытия.

Как писал в своё время Р.-М. Рильке, «ничто из того, что идёт извне, не пригодится России… Тяжёлая рука Господа-ваятеля лежит на ней как мудрая отсрочка. Пусть эта страна испытает всё, что ей причитается, тогда медленнее и яснее свершится её судьба» [Рильке, 1971, С. 173].

Если говорить о ключевом ценностно-смысловом выборе русской цивилизации/культуры, то это правда и собор (собранность вокруг правды). И то и другое избегает формальных дефиниций, нуждаясь для понимания в тишине, которая глубже слова. Совершенное иконное выражение русской соборной правды дано в «Троице» Андрея Рублева — «один в трёх» и «три в одном» [Казин, 2025].

Конечно, Россия многим обязана Европе, и в первую голову всяческим прагматизмом – умением рационально приспособиться к миру как царству необходимости и даже отчасти овладеть им. Знание – сила – это сказано в Англии; делай, что хочешь – это сказано во Франции; истина есть материальный успех – это сказано в Америке.

Запад разработал утонченную цивилизационную и культурную технику управления сущим, как антропологическим (а затем антропоцентрическим) проектом, как собственным авторским волевым актом. В результате он утратил Божий мир, но получил в своё распоряжение послушное, «подручное» бытие. В этом плане Запад постоянно менялся, прогрессировал, шёл вперед.

Однако в ХХI веке почти все увидели, что этот «перед» на самом деле есть «зад», оборотная сторона атеистического самоутверждения. Расставшись с Богом как подателем жизни, Запад потерял почву под ногами и небо над головой. Слепые вожди слепых – это библейское выражение точно характеризует кризис современного Запада.

Сегодняшняя Европа во многом напоминает разлагающийся духовный труп, отравляющий своими ядами соседние народы. Если прежде, со времен Александра Невского, Европа угрожала Руси вооруженным путём, а после петровской реформы стремилась подчинить себе Россию интеллектуально, то ныне она угрожает нам самим своим умиранием, затягивая нас в общую инфернальную могилу.

Что касается России, то она на протяжении тысячи лет своей православной истории, как могла, сопротивлялась указанному нисходящему движению. При всех своих срывах и катастрофах, Россия, в отличие от Европы, религиозно не менялась, оставаясь в своём глубинном ядре христианской частью света. Россия – во всяком случае, в Новое время — делала вид, что она прогрессирует, хотя менялись при этом только внешние обводы её цивилизационного тела, но не она сама (не «самое само», по терминологии А.Ф.Лосева).

По этой причине прав К.Н.Леонтьев, утверждая, что «если мы будем верны (себе – А.К.), мы, конечно, будем в силах выдержать и натиск целой интернациональной Европы, если бы она, разрушивши у себя всё благородное, осмелилась когда-нибудь предписать и нам гниль и смрад своих новых законов о мелком земном