Был брошен пёс у леса зимним днём.
Привязан накрепко, на смерть наверняка.
Его потуже затянув ремнём,
Погладила предателя рука.
— Ты стар, приятель, мне уже не нужен.
И прочь ушёл, сказав ему: - Не лай!
И долго слышал пёс сквозь завыванье стужи
Предательское слово - Охраняй!
Он охранял и день, и два, неделю…
И вера покидала его сердце.
И мысленно твердя: - Нет, нет, не верю.
Словами этими пытался он согреться.
И пёс завыл тоскливо, без надежды,
Завыл от боли, голода, и горя.
И вьюга стала не такой, как прежде,
Затихла, в унисон собаке вторя.
А у излучины застывшей речки,
В домишке, продуваемом ветрами,
Сидел старик у разожжённой печки
И шевелил иссохшими губами.
Читал он письма, что истёрло время,
Уж букв не видно… Знает наизусть...
Сыны писали… А теперь забыли...
И давит сердце старческое грусть.
Вдруг уловил он сквозь порывы ветра,
Какой то плач надрывный и тревожный.
— Наверно, где то ветром ломит ветку..
Да нет… Но как… Нет, это невозможно!
Старик прислушался, кляня погоду,
- В такое лихо и душа живая?
Шагнул за дверь и чуть прибавил ходу.
Металась вьюга, песню смерти напевая.
Он шёл на вой, почти во тьме, без силы,
Дошёл… На ощупь… Обомлел - собака!
Привязана? Да как же?! Пёсик, милый!
Сдавило сердце, и старик заплакал.
Замёрзшими, дрожащими руками,
Пытался развязать замёрзший узел.
Утихла вьюга, встал рассвет, как пламя,
И пёс к ногам его пополз на пузе.
И суетился дед, как перед гостем,
Накладывая кашу - не богат…
Как будто извиняясь - нету кости…
И усмехнулся - сам бы был бы рад…
А по весне по узенькой тропинке,
На ту опушку, где дуб старый рос,
Они как в гости, часто приходили
Седой старик и рядом старый пёс…
Автор Татьяна Толмачёва
Написано 1 января 2017 года
[466x700]