Церковь Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы, поселения Краснопахорского. Интервью с художником Анной Ягужинской, работавшей при этом храме художником с 1992-го по 2000-й годы.

Храм Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы имеет интересную историю до октябрьского переворота 1917-го года, и об этом рассказано во многих источниках. В интернете они есть, а также, вышли книги и появились статьи об этом храме. Но о том, что происходило там в трудные 1990-е годы, когда этот храм вновь открылся после долгого перерыва (в нём ранее был дом культуры, спортзал, типография и даже жилые помещения), там сознательно умолчали по инициативе г-на Никандрова, бывшего второго настоятеля этого храма с 2000-го года, которого запретили к служению. Поэтому об этом нам расскажет художник-живописец Анна Ягужинская, проработавшая там восемь лет, с 1992-го по 2000-й год при самом первом настоятеле, М. Д. Таране.

- Здравствуй, Анна, расскажи, пожалуйста, о том времени, когда ты работала художником при храме Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы, поселение Краснопахорское, с чего вся эта твоя эпопея начиналась.

- Здравствуй, Ари. Рада твоему интересу к тому сложному периоду жизни храма Иоанна Богослова в селе Красное тогда ещё - Московской области, Подольского района, а теперь уже – Москвы, поселения Краснопахорское. Это началось в 1992-м году, когда я пришла на 1-й курс Московского Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета. В МПСТГУ были знающие, интеллигентные преподаватели, сильные специалисты, профессора, мне очень нравилось там учиться, и было там много интересного. Училась я там 6 лет – с 1992-го по 1998-й годы.

- А почему ты выбрала именно этот вуз?

- Всё просто, Ари. Я могла бы изрядно покритиковать институт Сурикова, например, но не буду, потому что даже если бы мне бы удалось его закончить, то я бы там получила… образование, а, вот, в ПСТГУ я получила… профессию! Это важно, но дело не только в этом. Вуз для верующих, православных людей, а я верую и задумала расписать храм, а в те годы они массово восстанавливались из руин, поэтому и решила там научиться монументальной живописи (фреске), а церковь я уже присмотрела.

- Анна, а как ты нашла эту церковь?- В 1991-м году друзья привели меня в сельский храм, где я познакомилась со священником, Михаилом Дмитриевичем Тараном, украинцем по национальности, отсюда и его фамилия, и произношение, который стал моим работодателем и непосредственным начальством.

Храм в

- Ничего, всё нормально, мне нравится, как ты рассказываешь. Давай дальше.

- Тогда мы задумали грандиозный проект. Было запланировано строительство женского монастыря, художественной гимназии, где будут учить ещё и церковному искусству, иконописной, керамической и свечной мастерских, кузницы и др. И всё это будет по моему проекту и оформлено мной. Думала, что распишу храм, напишу туда иконы, оформлю весь интерьер, ограду и территорию вокруг, крестильный храм построим, и его тоже распишу. Часовню строить начали... Мне были обещаны и стабильность, и работа до самой пенсии. Поэтому я и училась спокойно, а все каникулы там жила, как отшельник. Или мы куда-нибудь ездили, например, в Дивеево, где купались в Святом источнике, ходили по Канавке с молитвой, прикладывалась к мощам св. Серафима. В Псково-Печерский монастырь к архимандриту Зенону в мастерские ездили, потрудилась в Толгском женском монастыре и в иконописной мастерской на Соловках, что было очень хорошей практикой в профессии. На Соловецком подворье в Кеми моё имя записали в вечное поминание. Потом, на преддипломную практику в 1997-м году, я поехала на Волгу, в Ярославскую область. Село называлось Богослово. Приехали в лагерь из нескольких рубленых изб, где жили члены общины, рожая там детей. Меня поселили в избу. Церковь восстанавливалась медленно. Внутри было очень холодно, сыро, отовсюду дуло, а железная печь «Булерьян», сделанная на оборонном заводе, почти не грела. Закончив, измерения, чертежи и рисунки, я выдохнула с облегчением. Мы там купались в Волге, я рисовала на пленэре карандашные пейзажи. В одну из ночей изба церковного старосты, сгорела в один момент, ещё до приезда пожарной команды. Повезло, что дом был на отшибе. Староста остался голый и без вставных челюстей. Приехали его сыновья, собрались, было, везти отца в город, но тот ехать отказался, решив остаться и начать всё с начала, поэтому мне повезло - в машине было место. К полуночи я была уже дома. По возвращении - вновь студия, пленэры, песни под гитару... а надо было быть внимательнее, так как снова стала накаляться обстановка на работе. Я не могла этого не почувствовать, но предпочитала ничего не замечать. Закрыв глаза на всё, спрятала голову в песок, и это - моя любимая поза. Ещё никто сзади не пристроился. Я надеялась на то, что пронесёт, всё уладится, и всё будет хорошо. Мне была просто необходима эта замечательная творческая работа на свежем воздухе, и я не в состоянии была рассматривать такой вариант, что её у меня не станет. Боялась и помыслить о таком развитии событий.

Прочитала о Сезанне, Ван Гоге, Тулуз-Лотреке и дневник Марии Башкирцевой. Сравнение с нею было не в мою пользу. Увидела то, насколько я не развита по сравнению с ней. Она знала языки, играла на фортепиано, много читала, причём, в 13 лет(!) серьёзные книги, как и Зинаида Гиппиус, чьи воспоминания прочту позже. А книги, которые они читали в отрочестве, мне не осилить и теперь! Потом ничего не поняла в книгах Кандинского «О духовном в искусстве» и Павла Филонова «Проповедь о поросли мировой». С большим трудом осилила фолиант Фаворского и совсем не осилила труд г-на Волкова о композиции. И если бы это не была чужая книжка, то я бы вышвырнула этот «кирпич» в окно или в костёр. После этого по совету Наставника еле-еле одолела «Проблема формы в изобразительном искусстве» Адольфа Гильдебрандта и с большим трудом поняла смысл текста, но дало

        Храм Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы имеет интересную историю до октябрьского переворота, и об этом рассказано во многих источниках, но о том, что происходило там в 1990-е годы, когда тот храм вновь открылся (в нём был дом культуры, спортзал, типография и даже жилые помещения), нам расскажет художник-живописец Анна Ягужинская, проработавшая там 8 лет при самом первом настоятеле.

- Здравствуй, Анна, не терпится услышать твой рассказ о том времени, когда ты работала художником при храме Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы. Расскажи нам, пожалуйста, о том, с чего вся эта твоя эпопея начиналась.

- Здравствуй, Ари. Очень рада твоему интересу к тому сложному периоду жизни храма Иоанна Богослова в селе Красное тогда ещё - Московской области, Подольского района, а теперь уже - Москвы, хоть и "новой". Это случилось в 1992-м году, когда я пришла на 1-й курс Московского Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета. В ПСТГУ были  знающие, интеллигентные преподаватели, сильные специалисты, профессора, мне очень нравилось там учиться, и было там много интересного. Училась я там 6 лет – с 1992-го по 1998-й годы.

- А почему ты выбрала именно этот вуз?

- Всё просто, Ари. Я могла бы изрядно покритиковать институт Сурикова, но не буду, потому что даже если бы мне бы удалось его закончить, то я бы там получила… образование, а, вот, в ПСТГУ я получила… профессию! Это важно, но дело не только в этом. Вуз для верующих, православных людей, а я верую и задумала расписать храм, а в те годы они массово восстанавливались из руин, поэтому и решила там научиться монументальной живописи (фреске), а церковь я уже присмотрела.

- Анна, а как ты попала на работу в эту церковь?

- В 1991-м году друзья привели меня в сельский храм, где я познакомилась со священником, Михаилом Дмитриевичем Тараном, который и стал потом моим работодателем и непосредственным начальством. Оказалось, что он ещё и учился со мной в одном вузе. Прежде, чем брать меня, слишком юную, на работу, этот священник советовался со знающими людьми, а те сказали, что мои работы, которые они видели, достойные, и рекомендовали ему взять меня на работу, и тот принял меня на должность художника в свой храм. Так я стала работать в церкви Святаго Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы. Читать далее

        Храм Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы имеет интересную историю до октябрьского переворота, и об этом рассказано во многих источниках, но о том, что происходило там в 1990-е годы, когда тот храм вновь открылся (в нём был дом культуры, спортзал, типография и даже жилые помещения), нам расскажет художник-живописец Анна Ягужинская, проработавшая там 8 лет при самом первом настоятеле.

- Здравствуй, Анна, не терпится услышать твой рассказ о том времени, когда ты работала художником при храме Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы. Расскажи нам, пожалуйста, о том, с чего вся эта твоя эпопея начиналась.

- Здравствуй, Ари. Очень рада твоему интересу к тому сложному периоду жизни храма Иоанна Богослова в селе Красное тогда ещё - Московской области, Подольского района, а теперь уже - Москвы, хоть и "новой". Это случилось в 1992-м году, когда я пришла на 1-й курс Московского Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета. В ПСТГУ были  знающие, интеллигентные преподаватели, сильные специалисты, профессора, мне очень нравилось там учиться, и было там много интересного. Училась я там 6 лет – с 1992-го по 1998-й годы.

- А почему ты выбрала именно этот вуз?

- Всё просто, Ари. Я могла бы изрядно покритиковать институт Сурикова, но не буду, потому что даже если бы мне бы удалось его закончить, то я бы там получила… образование, а, вот, в ПСТГУ я получила… профессию! Это важно, но дело не только в этом. Вуз для верующих, православных людей, а я верую и задумала расписать храм, а в те годы они массово восстанавливались из руин, поэтому и решила там научиться монументальной живописи (фреске), а церковь я уже присмотрела.

- Анна, а как ты попала на работу в эту церковь?

- В 1991-м году друзья привели меня в сельский храм, где я познакомилась со священником, Михаилом Дмитриевичем Тараном, который и стал потом моим работодателем и непосредственным начальством. Оказалось, что он ещё и учился со мной в одном вузе. Прежде, чем брать меня, слишком юную, на работу, этот священник советовался со знающими людьми, а те сказали, что мои работы, которые они видели, достойные, и рекомендовали ему взять меня на работу, и тот принял меня на должность художника в свой храм. Так я стала работать в церкви Святаго Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы. Читать далее

Прошло 15-ть лет после того, как я написала первые записи в этом дневнике и сообществах "Единорог", "Дворянское гнездо", "СПРР - Сообщество Правильной Русской Речи", где-то ещё и "Уголок психолога", на котором подверглась "резкой критике" за "смелые" высказывания. Я "осмелилась" взбунтоваться против обращения "женщина" и, поскольку не учла то, что в моей любимой стране каждый второй - хам, была облита дерьмом по самые уши. И тогда я поняла то, что писать хамам о хамстве глупо, так как, реакция будет ещё хуже. Собачник тот ещё... И оскорбления будут просто чудовищные! Бр-р-р! Не надо! Я слишком люблю себя, чтобы во всё это влезать. И антисемитов, оказывается много - не передохли ещё, как оказалось, и защитников собак, которые НЕ СЛЫШАТ, когда им говорят о том, что собаки рвут людей на улицах. Тот же эффект, что и предыдущие примеры. И я больше не буду никогда влезать во всякие сообщества, чаты, форумы и порталы, чтоб не нарваться. А в своём дневнике я могу писать всё, что моей душеньке угодно. И вот, о чём я хочу сообщить горстке моих друзей из ЛиРу.

До этого у меня было много рассуждений о свободе и о том, как хорошо сейчас и о том, как во времена СССР было плохо. Я так искренне считаю, но теперь я считаю так: Конечно, жить при тоталитаризме - это большой дискомфорт. Но на Западе, в Израиле и США ничуть не лучше в смысле свободы, чем где-то ещё. Нашу свободу ограничивает не только закон, но и климат (камушек в огород Израиля))), а также, стихийные бедствия (это уже США) и война (это тоже про Израиль). Моло того, что там такие же проблемы, что и у нас, но только В ДРУГОЙ КУЛЬТУРЕ И НА ДРУГОМ ЯЗЫКЕ. То есть, полная жопа. Так что, уезжать в другую страну от проблем - не лучшая идея и не метод. От себя не убежишь.

Итак, мои новые рассуждения о свободе будут после того, как я расскажу о своей юности, попавшей на 1990-е годы. Читать далее

Уже не верю в то, что когда-то была церковным живописцем. Теперь я пишу совсем другое. Но, хоть я и пишу светские картины, но из песни слова не выкинешь! Это я писала фреску Богоматерь на восточной грани восьмерика храма Иоанна Богослова в селе Красное Новой Москвы! Да! Это и другие работы там делала я! Например, вот эту Параскеву Пятницу я сделала, но им уже не отдала, так как заканчивала её уже после увольнения.

Теперь я выполняю вот такие работы:

А теперь я обитаю в такой мастерской:

пишу картины и делаю графику. Иногда режу из дерева, как я уже продемонстрировала..