Жениться – стоит!
Если повезёт – стенете счастливцем.
Если нет – станете философом

(с) Платон. Скорей всего Платон.




Дэмоны – несмертельно вредные существа. Их повсюду огромные толпы, больше, чем на Ямайке вшей. (Вы же видели дреды простых ямайцев, думаете, такие плантации пустуют!? Ха! Щас!)

Я двоих дэмонов знаю лично. Первый – мастер спорта по вредительству – моя жена. На спор доводит до самоубийства нильских аллигаторов.
Второго звать Авось, он скромнее. Видеть его не доводилось, но голос приятный.
У жены тоже голос ручейчатый, её даже на радио пригласили, голосить.
Однозначно за голос пригласили, не за ангельский же нрав. Кто с моей женой общался хоть полминуты, не усомнится - только за голос!

Жена коварней и неотвратимей, но Авось тоже фрукт.
Например: в понедельник оч. хотелось пить, мне.
Зашёл в вертеп «Свободная касса» - вы знаете, там люди делают вид, что котлета в булке - лучший из обедов. Ещё клоуны у них бесподобно-ужасные, страшней фильма «Звонок».
(В том «Звонке», вся в плесени, младшекласница-вий выплёскивается из телека, разрывает на бинты жителей Ойдахо).

Я не боюсь Мс-клоунов. И котлет мне их нинать - только попить дайте.
- Фанты мне, говорю, побольше!
Фря за стойкой загребает белые льды совковой* лопатой - и в стакан. Два гребка и встречайте: баба с полным ведром, на счастье. Аж крышка не налазит. Туда лишь чуть фанты, для цвета.
И вся эта Антарктида – мне.

Точняк, думаю, с послезавтра – ангина приедет. Если не потребую высыпать айсберг в зад.
С детства же знаю: съешь снежок и школьных друзей моих прекрасные черты растворяются недели на три. Температура, в горле лава, в носках горчица.
Мне бы возопить, - куда, мол, сыпешь, оторва! Окстись! Чай, не месяц май, и не юноша я, с жарким нутром...

Но тут, откуда-то, с середины очереди зашептал Авось:
- Ничо-ничо, ты же взрослый! Какая ангина, обойдёшься лёгкой хрипотцой! Голос будет такой... с песочком. Даже эротично. Женщины страсть, как любят простуженные мужские голоса...

Прошло два дня. Нынче у меня дискант а-ля Фаринелли. Увлекшись беседой, могу перейти в сопрано. Женщины хихикают.
Гланды разбухли и болять. Стали как закатные солнца: малиновые, огромные. Как за гору, закатились они за язык, пищу внутрь меня не пускают.

Я стянул у Ляли шарфик, обмотался.
Питаюсь чаем и скользкими маленькими пилюлями, приятно-зелёными, авось там пеницилин намешан.
Пилюли у жены нарыл. Сама она в отъезде, знаете же.
Инструкцию не нашёл.
Пересчитал кол-во в упаковке – тридцать.
Резанула страшная догадка про женскую контрацепцию. С опаской смотрю теперь на луну. Наощупь пробовал найти на себе место, где, возможно, не случится теперь овуляция. Не нашёл. Наверное, уже не случилась.
И раздражительность какая-то...
Если к декабрю понабегут быстрые легкие слёзы, значит дэмоны спелись и ржут теперь.



*(Совковая, это не по-Градскому, не в смыле «Брежневская», а которая загребущая, не штыковая. Она же Угольная, она же «шанхайка».)