Вырвавшись из суетной и судорожной круговерти, идешь по подземному переходу и вдруг слышишь музыку: инвалид играет на аккордеоне. Рядом, конечно, лежит собака, правда, спит, а не подвывает. И вот кажется, будто – ауфидерзеен, майне кляйне, ауфидерзеен! – сейчас обогнешь наконец стену. Но нет, выходишь наверх, черные (а как же!) кожистые крылья мелко дрожат, недоуменно топорщатся посреди осеннего воздуха, полупрозрачного, густого, в который вплавлен Рижский вокзал. Подъезжает троллейбус – мушка шевелит лапкой в янтаре, древнем, каменном, выцветшем в мутноватую белизну, – и ощущение проходит. Опять не получилось.