Хатка бобра Геннадия в тот день ходила ходуном. В ней творилось нечто страшное. Любой, кто приблизился бы к ней хотя бы на двадцать бревен, услышал бы жуткие крики.
– Ты где была? – надрывался Геннадий.
Его шерсть от крика поднималась, зубы стучали, а маленькие когтистые лапки дрожали мелкой дрожью.
Бобриха Марфа молчала. Она уже устала от ревности мужа, и сил на оправдания не осталось. Вместо того чтобы вести с ним дискуссию, Марфа очищала свою шерстку от колючек, прилипших к ней в лесу.
– Лось сказал, что видел тебя рядом с деревом, где живет Егор, – Геннадий сделал паузу, надеясь услышать от жены оправдания.
Марфа подняла на него свои черные глаза и изучающее посмотрела на мужа.
– Гена, а ты себя хорошо чувствуешь? – добрым голосом спросила она.
– Плохо! Плохо я себя чувствую! – еще больше вскипел Геннадий. – И в этом виновата ты!
– Гена, ты зря так нервничаешь, – Марфа подошла к нему. – Ведь Егор – белка.
– Белка, – согласился Геннадий.
– Так подумай сам, стала бы я изменять тебе с белкой?
Геннадий задумался. Он опустил глаза и зачесал лапкой мордочку.
– Так тебе лось сказал, – не дала ему додумать Марфа. – А лось он сам каков?
– Каков? – переспросил бобер.
– У него такие большие рога! И он завидует тебе, что я тебе верна. Вот и рассказывает всякие глупости.
Геннадий еще усерднее зачесался. Марфа осторожно коснулась его шерстки.
– А я думаю, почему у него такие рога, – задумчиво сказал бобер. – А я его слушаю. И правда – глупо же думать, что ты изменяешь мне с белкой.
Марфа ничего не говорила, а только улыбалась. Она обняла мужа, который к всеобщему счастью успокоился. Он прижал ее к себе, и очень приятное чувство охватило его бобровью душу. Внутренне Геннадий даже посмеялся над собой и своими подозрениями и по-доброму пожалел сохатого.
Они стояли, обнявшись – Марфа и влюбленный в нее Геннадий. И вид этой пары внушал радость и веру в любовь, если бы не маленький беличий волос на самой макушке бобрихи.