А дальше все было так. Я рос. Время шло. Мои чувства обострялись, воля крепла и единственным моим убийцей неизменно оставалась депрессия. Она сводила меня с ума, она заставляла меня думать, что я по прежнему чем-то хуже других, что я бездарь и неумеха, и тем больше мне хотелось стать еще лучше. Нет, я никогда не старался быть отличником в учебе или пользоваться популярностью у противоположного пола. Да, я всегда был властолюбив, но это,… в общем, об этом я мог бы забыть ради более важных вещей. Я всегда жаждал мудрости, знаний. Когда-то в детстве я даже просил высшие силы об этом. И подобно тому, как это бывает в мире Равенлофта, где правят Темные Силы – мое желание исполнилось, но не так как я думал. Это было почти навязчивой идеей. Нет, я не хвастаюсь, просто это так. Впрочем, если кто и будет спорить – мне все равно. Я не хочу никому ничего доказывать. Мне достаточно, что кое-кто из людей так считает. О Равенлофте отдельный разговор – эта фантазия сыграла в моей жизни очень важную роль, этот мир очень похож на мир реальный именно своей бесчеловечностью и поиском человечности в бесчеловечном, и наслаждением бесчеловечным. Но об этом потом. Как я недавно услышал от поистине великого человека, Михаила Задорнова: умный – это тот, кто много знает, а разумный – это тот, кто понимает то, что знает. Действительно - ум и мудрость – разные вещи. Так случилось, что я видел и понимал, в самом деле, несколько больше, чем другие. И как-то вдруг, в один момент я начал ощущать, что я себя недооценивал, что я лучше и сильнее, чем те, кто меня постоянно в чем-то упрекал. Более того, я понял, что и раньше был ничем не хуже. Им ведь и самим-то похвастаться было не чем. Я никогда не желал другим зла. Но под порывами чувств я бы не устыдился очень многого. Я не хотел мстить. Я хотел, чтобы люди сами себе отомстили. Чтобы они волнами своих предрассудков разбились о скалы моей воли. Это было бы очень иронично, а потому наиболее страшно. Наверное, именно тогда я интуитивно понял разницу между эмоциями и чувствами. В то время я уже неплохо начал понимать – все, что мне твердили до этого, что продолжали твердить, людям хотелось видеть в себе, а не во мне. Но они не видели. Не смели увидеть. Их пороки не были такими явными как у меня, но они были. Маленькие, незаметные, а оттого и самые опасные. Растущие медленно, подпитываемые безнаказанностью, потворством других они вырастали со временем в жутких монстров. Но эти самые «монстры», как слоны – медленные, неповоротливые. К ним все давно привыкли, потому что у самих такие. Мои же пороки резко выделялись на общем фоне, они были опасны, антиобщественны. Но тогда еще они были больше наивны, так что их редко кто воспринимал всерьез. И, тем не менее, они сходу бросили меня в пучину вечной борьбы. Они резко поставили меня перед фактом – или они или я. Уже позже я понял, что все пороки так или иначе берут начало в дикой человеческой природе. А тогда я всего лишь хотел стать лучшим, завоевать всеобщее уважение. Ну, разуметься и как-то совладать с собой. На собственном примере я ощутил, как страсти начинают пожирать тебя изнутри, если не держать их под контролем. Не скрою, что несколько раз мне пытались помочь, но люди эти, как правило, были одиночками и к их мнению редко прислушивались всерьез. Но это не могло не вдохнуть в меня уверенность, что я иду верной дорогой. И хотя казалось, что ничего проще нет – смириться, не думать, жить своей жизнью. Ведь со временем обо мне забыли, как об объекте насмешек. Но я на это пойти никак не мог. Тем более что судьба не спешила отпускать свои цепкие лапки от моего горла. Да, я выжил и преобразился, но по-прежнему слышал ее ледяное дыхание на своем затылке. Быть как все, жить простой человеческой жизнью – это было то, что навсегда для меня было заказано. Меня всегда мучил вопрос, зачем я здесь, что делаю и почему я именно такой, какой есть. И я, разуметься ни на секунду не перестал считать, что я чем-то выделяюсь, что я человек исключительный. Так считают, наверное, все. Или почти все. Но не все этого достойны, а уж тем более не все способные говорить об этом с удовольствием, открыто. Однако всегда, когда я говорил либо думал об этом я это полностью осознавал то, что все имеют право быть такими, считать себя чем-то большим, чем просто людьми. Чем же тогда я был лучше других? Да ничем. Еще с раннего детства я начал понимать, что исключительность человека и заключается в том, что он делает, а не в том, какой он. Очевидно было, что я не смогу свернуть горы или повернуть реки вспять просто одним движением руки, но и действовать вслепую, не зная средств, не понимая, чего я хочу, было бы глупо. Поэтому я пошел другим путем. Естественно все больше я молчал обо всем этом. А какой в этом смысл? Это сейчас я могу говорить о себе, не боясь всеобщего осуждения и даже провоцируя его. Но в том-то и дело, что людей и спровоцировать на решительные действия не всегда так уж просто. Да, они будут осуждать, обсуждать, но так или иначе предпочтут, отвернуться, убежать, уйти от конфликта, сделать вид, что ничего не было. Ведь если не замечать проблему, а она, в свою очередь коснулась кого-то другого – не тебя, то можно представить, что ее и вовсе не существует. Ах, замечательные, очаровательные смертные – вы всегда питали иллюзии ко всему, что, так или иначе, касается ваших желаний или «не желаний»