А раз уж Рождество, и у бабки в квартире есть ноутбук с интернетом (а то как бы она смогла кадрить резвых немецких престарелых бюргеров на специальном немецком же сайте знакомств для тех, кто уже забыл за сколько ему), то, расскажу-ка я, пожалуй, самую-пресамую настоящую рождественскую притчу. Ее всегда рассказывает бабка, рассказывает, сколько я себя помню, аккурат в Рождество, в ожидании пока сварится кофе и от пальцев Лорелеи будет терпко пахнуть кардамоном.
О том, как я с утра пораньше, а точнее - с ночи оказался у бабки – потом. Сегодня нас ждет традиционный рождественский обед, и бабка порхает по кухоньке между кастрюлек с мясом, по-особому тушеным в зелени и помидорах и поднимающимся тестом для пирога. Если бы не Кобзон в колонках на кухне, умиротворение мое было бы полным. Но Кобзон помогает бабке готовить – «я такая злая становлюсь, внук, и такая проворная – как девочка трезвая!»
А потом придут Лорелея, ее муж и два сына, Дария Михайловна, закутанная в три тысячи и одну шаль и Валентин Аркадьевич, ее тихий и благообразный муж, папа Лорелеи, вечный добрый дедушка. Прибежит еще Алинка, моя троюродная сестра, заглянет Вадик, как обычно «только на поздравить» и останется до вечера, чтобы в конце концов заночевать на раскладушке в коридоре.
И у нас будет самый обычный праздник. А когда Лорелея тихо ускользнет на кухню, чтобы сварить кофе, и будет тихонько там шуршать травами и приправами, бабка будет рассказывать свою притчу (а Лорелея, прислушиваясь и улыбаясь, готовить особый волшебный кофе).
И тогда даже выключат Кобзона, и я как обычно раз в год буду готов зарыдать от счастья.



Было это давным-давно, когда время еще не мерили скупо днями и неделями, а отсчитывали щедро – пригоршнями и ухмылками. Так вот именно в те стародавние времена и приключилась эта история.
Жил да был тогда мальчик и звали его Петером. Нам неизвестно как так получилось, что Петер жил один – одинешенек на всем белом свете, но доподлинно известно то, что кроме него в его маленьком домике живых душ было всего двое – старая корова, которую все так и звали – Корова, а еще – тетка Му да гусь Христиан с перебитой лапой.
А больше никого не было.
Мы также не знаем, как точно жилось Петеру – плакал ли он по ночам, голодал ли или жил в достатке и довольстве, ходил ли в город на ярмарку или кормился тем, что получал с маленького своего огорода, да и неважно это.
Мы точно знаем только одно – всякий вечер Петер забирался на узкий подоконник и смотрел на звезды - до боли в коленках, до рубчиков и ссадин, упираясь в рассохшуюся раму и оставляя на стекле круглые следы маленьких пальцев. Если ночь выдавалась ясной, он считал звезды, встряхивал их, клал в маленький кармашек, и снова пересчитывал, и так далее…
И вот однажды, тихой зимней ночью, что вполне могла бы быть ночью самого Рождества, ибо так хорошо и несуетно было вокруг, Петер снова сидел на подоконнике и, упирая пальцем в холодное стекло, пересчитывал видные ему звезды.
И вдруг одна звезда вспыхнула невыносимо ярко и упала прямо через окно в домик к Петеру, а упав, превратилась в ангела Господня.
Кроткой радостию сияли глаза его и небесное сияние озаряло его чело:
- Возрадуйся, о Петер, дитя! – промолвил ангел. – Ибо послан я к тебе самим Господом нашим. Знай же, Петер, что Господь наш печется о каждой страждущей и невинной душе в этом мире, а посему – плачет и печалится о всех нас. Так слушай же Петер, ибо сегодня – волшебная великая ночь, и от имени Господа говорю я с тобой. Господь велел передать тебе, что исполнит любое твое желание, чего бы ты ни пожелал. Но помни, Петер, и добавлю я это уже от себя, что желание у тебя лишь одно, и пожелаешь ли ты новых крючков для удочек или новый дом, оно будет исполнено.
Но у Петера уже давно было одно, самое-пресамое заветное желание.
- Я хочу встретиться со своими родителями, - твердо сказал он.
- Что ж, так будет, - ответствовал ему ангел и, просияв кроткою улыбкой, осенил лоб мальчика своей дланью.
Далее вывел ангел Петера на дорогу, что вела прямо в город, никуда не сворачивая, ибо это была хорошая дорога, настоящая дорога, которая помнила все следы, все ноги и дорожные посохи. Вывел и, указав на дорогу, сказал:
- Смотри-ка, мальчик, смотри-ка какая прямая и ровная эта дорога, иди по ней и никогда не сворачивай. И помни, навсегда запомни две вещи – каждому воздается по заслугам его. И еще – Господь всегда держит слово.
И пошел Петер по той дороге, и к утру добрался до большого города. В городе нанялся Петер в подмастерья к местному кузнецу и вскоре весьма преуспел в кузнечном деле. Когда же Петер вырос и возмужал, то взял он в жены дочку кузнеца, ясноглазую Лизхен, и вместе с тестем они расширили и укрепили старую кузницу, и вскоре слава о них, как о лучших в городе кузнецах, прошла по всему княжеству.
Половину жизни отмерил Петер, ровно половину прошагал по дороге, и тут явился ему Лукавый, и стал искушать Петера речами своими лживыми:
- Где же родители твои, Петер? - вопрошал Лукавый Петер ядовито-медоточиво. – Как же это держит Господь свое слово, ежели ты так и не встретил своих родителей? А ты до сих пор не отрекся от Него, исправно ходишь в кирху, и крестил всех своих детей во имя и славу Его, и всякий раз благодаришь его, садясь за стол, опуская молот в кузнице или обнимая свою верную Лизхен. Ведь Он обманул тебя, Петер!
Но Петер не поддавался на искушения диавола, ибо сам был неискушен сердцем и ровен помыслами. И тогда в злобе своей великовечной отступился от него Лукавый, а Петер продолжал ровно и ясно шагать по своей дороге, никогда не сворачивая.
Он умер в своей постели, в довольстве и покое, и было то на исходе лета. И лучше всяких слов скажет за себя то, что о смерти его искренне горевала вся деревня, а паче всего его дети и внуки, и долго еще в деревне поминали добрым словом кузнеца Петера, и жену его, славную Лизхен.
А у райских ворот Петера встретил Ангел Господень и, осенив его благодатью своей и улыбкой, отвел его Ангел к добрым его родителям, дабы никогда им больше не расставаться и пребывать в покое и довольстве, пока не вострубит последняя труба.
На этом самом месте бабка кивает головой и заканчивает так:
- Потому что Господь всегда держит слово. И точка.

И точка – потому что, по мнению бабки, никаких сентенций тут не нужно. Никаких там «нужно ждать, надеяться и верить», «не сворачивать с пути» и проч. Есть история – и точка.
А выводы делайте сами. С Рождеством!
(а я ушел приглядывать за пирогом)