В детских книжках обычно действуют ёжики и слонята, однако они делают вполне обычные человеческие вещи. Вообще персонажи историй во многом взаимозаменяемы. От замены Онегина Обломовым или Андреем Болконским результат не меняется, все сперва разочаруются в жизни, а потом вообще помрут.

Один мой юный знакомый все время рассказывает про некого Шогина, как он нассал в школьной раздевалке или накакал в чужую шапку, а потом бросил ее в дверь кабинета литературы.

А у другой моей знакомой в рассказах фигурируют искусствоведы, например, как искусствовед Габричевский провалился в сортир, а искусствовед Ревзин стал похож на тапира, а искусствовед Раппопорт покупал на рынке две луковицы, и торговка сочувственно спросила: "Старуха-то померла?" Ее в жизни окружают искусствоведы, они тоже очень смешные, почти как ёжики и слонята. Причем каждого из них легко можно заменить Шогиным, и наоборот: "Искусствовед Гадюкин накакал в шапку...", ну и так далее.

А я до сих пор часто думаю о себе в третьем лице: "Один биохимик по дороге к метро поскользнулся и упал одной коленкой в лужу, больно ударился и брюки замочил". Почему-то до сих пор в таких ситуациях мне проще считать себя биохимиком. Примерно 25-летним, еще без кандидатской степени. Хотя это тоже во многом условность.