Не стал вчера ничего писать про временный запрет в служении о. Иоанна. И вот ночью мне позвонило какое-то средство массовой информации, и я во сне давал развернутый комментарий на эту тему. Мда… как же радостно было после этого проснуться))))


С именем батюшки у меня связано одно воспоминание. Когда я еще был школьником, а Иван Охлобыстин еще не был священником, он пришел как-то в школу юного журналиста на журфаке. Много разных вопросов ему тогда было задано, и кроме всего прочего его спрашивали о вере. И я очень хорошо запомнил, с каким трепетом и какой радостью будущий отец Иван рассказывал о том, какое счастье для него иметь возможность прислуживать в алтаре за богослужением ― он был уже на тот момент алтарником храма на Софийской набережной. И мне тогда показалось, что когда он это говорил, он был до конца настоящим, самим собой в полной мере.

Я не стану писать, каким бы я хотел видеть развитие ситуации с запретом, каким бы я хотел видеть будущее отца Иоанна. Но мне хочется о нем в эти дни молиться. Просить Господа, чтобы Он укрепил раба Своего, а главное, ― открыл ему Свою святую волю, дал сил ее принять и пойти по этому пути.