Чай. Чёрный. Потому что это правильно. Или красный. Это тоже правильно. А слово “бергамот” отдаёт сырыми и нечистыми волосами. Поэтому никакого бергамота! Ну его. И пырей – это тоже неправильно. Хорошее дело пыреем не назовут! Хорошее вообще не назовут. Никак.

А почему бы и нет? Нет, решительно да! Или?.. Нет не или. Хватит виляний, внутренних метаний и неуверенности. Однозначное да. Простое и недвусмысленное. Односложное. Простое как бутерброд с ветчиной.

Крупное уличное животное опять собралось рожать детей. Лицо у него задумчивое, хвост мелковисячий, живот пузатый и с очевидными кормительными пимпами. Все признаки – на лицо. На мех, на внешность.. Не на радость собралось рожать, не с горя, а просто потому что время пришло. Расположение, так сказать, звёзд случилось соответствующее.. Так то.

Чёрное восьмигранное блюдечко с мелко нарезанным луком - на низеньком, почти японской высоты, столике. Микробы были бы в ужасе и в панике спасали бы свои жизни, если бы не... Но нет, поздно. Поздное блюдечко, на поздном столике, несмотря на ранее утро. Микробы уже пришли дружным коллективом и грызнули мои тёплые и влажные бронхи. А потом уселись там и сыто заулыбались. И размножились. Ну прямо как крупное уличное животное. И теперь я как Город..

Уехал. Я. Только лишь для того, что бы вернутся. А может наоборот - вернулся. Для того что бы уехать. Говорят (некоторые) что жизнь это дорога. По которой идти. А может это поток. На который - смотреть. Выбери. Или выберут за тебя. Выберу, да. Завтра.

Неожиданные цифры. Неожиданные буквы.. Нео-жиданные. И те и другие.

Яйцо. Одинокое, варёное и недолговечное. Хруст его тонкого черепа под неосторожными пальцами. Осколки.. Брахицефал. Крупные кристаллы очень хлористой соли, оливковый майонез и лапка петрушки. Сверху. Прилепить и посмотреть. Раза два или три посмотреть. И кофе – сладкий и горячий. Чёрный. И хлеб. Ржаной. То есть тоже чёрный. А что потом? А потом – понедельник. Не отвертишься, как ни крути.. Хоть яйцо, хоть нет.

Утро. Жду первого трамвая. Слушаю уличный воздух. Отсюда – туда. Сейчас тут тепло и неприятно, а там – снег и недвижимый холод. Трамвай пробежит вот-вот – знаю - гремя кандалами из стали и скорости. Маленький, сумасшедший недоносок красного вертлявого поезда.. Так и есть – 05:47. Судорожный грохот в черноте декабря дробит темноту на угловатые куски. Параллели заиндевелых и уставших рельсов – отсюда туда. Утро в утробе дня. Во чреве мы все пещерные и слепые рыбы.. Это во чреве. А потом? В черноте условного небытия. Не условного бытия? В ожидании того что случится после того что произойдёт после того как… (соль и запятые добавить по вкусу) Утро..

Лёгким покачиванием. Лёгким прикосновением. Тяжёлым кашлем больных лёгких. Трогательные улыбки здоровых микробов.. Невыносимая лёгкость бытия.. Кого-то, куда-то, во что-то.. Нет, просто лечь. Убаюкать полтора триллиона микробов – пусть спят беззаботным сном.. Пусть. Всё потом. Потом.. Отвернись, не думой о плохом.. Отвернись. Закрой глаза. Привыкай.

Мата Хари осталась в истории. А ещё она осталась в Истории. И там осталась, и сям. А больше нигде не осталась. Совсем. Да и самой Истории тоже не осталось. Как и истории. Зря она, эта Мата Хари. Лучше бы рыбу ловила в озере, а не блондала где ни попадя. Глупая, неприятная, скучная Мата Хари.. Хуже Наполеона, глупее Маркеса. Маленькая, нелепая Мата Хари..

Одиночество похоже на звук, который издаёт маленькая собачка бегущая по паркету.

Все живые существа на земле – Гоши. Просто некоторые не хотят это признать. Или просто неумеют. От глупости и внутренней близорукости. Но это ничего не меняет.

Моргаю как ящерица. Я точно знаю как это. Скользнуть в щель шелестя чешуёй.. Я помню и это. Скользнуть между и между. Там - где синее солнце.. Там, где притяжение меньше, а сутки длиннее.. Там.