У человека такой необычной судьбы, каким был Александр Вертинский, и родители должны быть необычными. Так оно и было. Родителей Вертинского не связывали брачные узы, их связывала большая любовь, ради которой его мать даже порвала со своей семьей.
Отец Александра Вертинского Николай Петрович с братом Феофаном
Отец Александра Вертинского, Николай Петрович, был известным адвокатом, которого знал весь Киев. У него в городе была большая клиентура, правда, основную часть ее составляли люди бедные. Николай Петрович сам был из небогатой семьи железнодорожного служащего, и нужды бедняков понимал. К тому же человек он был отзывчивый, добрый, поэтому защищал их безвозмездно. При этом он был блестящий юрист, поэтому для зарабатывания денег вел громкие процессы, которые приносили ему большие гонорары. Он тратил их на помощь беднякам, а сам жил скромно.
Николай Петрович Вертинский также занимался журналистикой. Он писал статьи, фельетоны и публиковал их в газете «Киевское слово» под псевдонимом Граф Нивер.
Мать Александра Вертинского, Евгения Степановна Сколацкая, была из дворянского рода Гоголей-Яновских и дочерью управителя городского дворянского собрания. Брак между такими людьми был бы явным мезальянсом – но брака и не было. Юная девушка страстно влюбилась в мужчину, который был значительно старше ее, к тому же, женатым. Начался бурный роман, но супруга Николая Петровича, Варвара, не желала давать ему развод, хотя прекрасно знала об измене супруга.
Мать Александра Вертинского Евгения Сколацкая
Связь известного, но безродного адвоката с юной дворянкой привела в негодование не только благочестивый Киев, но и семью девушки. Родители прекратили с ней общаться, изгнали из дома. Николай Вертинский снял для Евгении квартиру, в которой появилась старшая сестра Александра Вертинского – Надя. Через пять лет, 9 (21) марта 1889 года, у влюбленных появился сын Саша.
У Евгении были еще три старшие сестры, которые не порвали с ней отношений, но отца ее детей называли негодяем. Детей ее признавали, но особой любви к племянникам не испытывали.
Мать умерла, когда Александру было только три года. События, связанные со смертью матери, были одними из первых воспоминаний мальчика. Умерла мать от неудачно сделанной «женской операции», что вызвало заражение крови. Отца в это время не было в городе. Так как он был против, чтобы Евгения сделала аборт, то она дождалась его отъезда и тогда пошла на операцию. Маленький Саша в это время находился в доме у тетки, Марьи Степановны. Мальчика привели на квартиру родителей, чтобы его утешить - дали шоколадку. Из воспоминаний Вертинского: «Мать лежала на столе в столовой в серебряном гробу вся в цветах. У изголовья стояли серебряные подсвечники со свечами и маленькая табуретка для монашки, читавшей Евангелие. Быстро взобравшись на табуретку, я чмокнул маму в губы и стал совать ей в рот шоколадку… Она не открыла рта и не улыбнулась мне. Я удивился. Меня оттащили от гроба и повели домой, к тётке. Вот и все. Больше я ничего не помню о своей матери».
После смерти Евгении отец усыновил своих незаконнорожденных детей. Сестра Надя, которой было уже 8 лет, осталась жить с отцом и его официальной женой, а маленького Сашу взяла к себе сестра матери – Марья Степановна.
Александр Вертинский с сестрой Надей
Отец Вертинского тяжело переживал смерть своей невенчанной супруги. С ним начали случаться странности. Так, во время речи в суде он мог неожиданно замолчать. Мог, также неожиданно, покинуть зал заседаний и поехать на кладбище, к могиле Евгении. Однажды, после длительного отсутствия, его нашли, лежащего ничком на могиле. Была ранняя весна, а пальто на нем было распахнуто. Николай Петрович простудился, и у него началась скоротечная чахотка. Как-то у него пошла горлом кровь, дома была только дочка Надя, которая не смогла спасти отца. Он так и умер, обессилев.
Когда отца хоронили, его товарищи по цеху вынесли гроб из церкви и поставили на катафалк. И вдруг
«Огромная тысячная толпа каких‑то серых, бедно одетых людей, заполнившая площадь перед церковью, быстро оттеснила маленькую группку киевских юристов. Отобрав гроб с телом отца, толпа на руках понесла его к кладбищу. А колесница везла венки… Какие‑то женщины вдовьего вида, старики, калеки, дети, рабочие, студенты, мелкие чиновники, «бывшие» люди — бедный и тёмный люд, дела которых он вёл безвозмездно, которым помогал и поддерживал. Они никого не подпустили к гробу, кроме меня и сестры».
Так вспоминал похороны отца Александр Вертинский.
После похорон сестру Надю забрала старшая сестра матери, Лидия Степановна Трофимова, жена губернского землемера. Они жили в Ковно, и Надю увезли туда. Вскоре маленькому Саше сказали, что его сестра умерла. Тоже самое сказали и Наде про Сашу. Так они и жили, уверенные, что они одни-одинешеньки на свете, что никого у них нет, никто их любит, ведь у теток детям жилось несладко. Позже, когда Александр уже вырос и разыскал сестру, чему помог случай, Надя каждый раз плакала, когда вспоминала жизнь у Трофимовых.
Сиротское детство Вертинского
Все детство Александра Вертинского прошло в Киеве, который он очень любил и называл «Мой дорогой, любимый Киев!».
Воспитывался Александр у сестры матери – Марьи Степановны. Как описывал ее в своих мемуарах Александр Вертинский, это была
«…молодая, красивая, своевольная и капризная женщина».
Когда мальчику исполнилось 9 лет, он
«…держал экзамен в приготовительный класс Киевской первой гимназии».
Это была престижная гимназия и экзамен в нее он сдал на пятерку. Первые два года он учился отлично. А потом, как он сам пишет:
«…что‑то случилось со мной. Что именно, не знаю. Но я стал учиться все хуже и хуже».
В итоге его перевели в другую гимназию - попроще. Но и здесь он с трудом переходил из класса в класс, и в итоге, учась в пятом классе, был исключен. Причину этого Александр Николаевич описывал так:
«В чем же было дело? Я ведь был смышлёный и неглупый мальчик…
Очевидно, в неправильном воспитании. Тётка моя, Марья Степановна, молодая и, как я уже сказал, изрядно испорченная самодурством, не имела никакого понятия о воспитании детей, а тем более мальчишек. Она гневалась, кричала и заставляла меня сидеть за учебниками до полуночи. Погулять, побегать с товарищами, покататься на санках или коньках мне не разрешалось.
Собственно, тётка и внушила мне отвращение к учению».
Тетка отбила у него все желание к учебе, но не к чтению. Чтобы создать видимость учебы, он ставил перед собой учебник математики, в него вкладывал какую-нибудь книгу - «Таинственный остров» или «Всадник без головы», даже бубнил «правила» под нос, а сам в это время читал. Эрудицию такие занятия прибавляли, знания школьной программы – нет. Поэтому в дневнике были двойки и даже единицы, за которого тетка его нещадно порола. Эти избиения только озлобляли мальчика, и он
«…лёжа ночами на сундуке в передней, на грубом солдатском ковре, весь в синяках, избитый и оскорблённый, горько плакал и яростно мечтал о том, как я однажды оболью бензином тёткину кровать, и как она будет корчиться, в пламени, и как сгорит весь этот проклятый дом».
Стена отчуждения между племянником и теткой становилась все выше и выше.
Саша рос быстро – был очень высоким, значительно выше сверстников, и очень худым. И постоянно хотел есть, но в теткином доме его недокармливали. Подкармливали его друзья-гимназисты, он ходил по монастырским трапезным, где бесплатно можно было поесть пустые щи из квашеной капусты с куском хлеба. Но этого растущему организму было мало. И он начал красть дома деньги и таскать вещи, которые продавал на толкучке и покупал еду. За это его еще больше били дома. Но он
«…продолжал красть, и как из меня не вышел преступник, до сих пор понять не могу. По всем законам логики, я должен был стать преступником».
Но стал он артистом.
Первые опыты Вертинского на сцене
Еще в детстве Александр увлекся театром и стал мечтать о выступлении на сцене. Но чтобы обучаться в театральной студии, куда ходила его двоюродная сестра, из которой так и не получилось актрисы, нужно было платить деньги, что тетка делать не собиралась. Поэтому первый сценический опыт Вертинского состоялся в «Клубе фармацевтов» на Подоле. Там по субботам устраивали небольшие концерты и спектакли, где могли выступать любые молодые таланты.
Александр Вертинский в молодости
Для своего первого выступления юный Вертинский выбрал цыганский романс «Жалобно стонет». О первом выступлении маэстро вспоминал так: «Я вышел. Поклонился. Открыл рот, и спазма волнения перехватила мне дыханье. Я заэкал, замэкал… и ушёл при деликатном, но гробовом молчании зала. Так неудачно закончилось моё первое сольное выступление».
Но этот первый провал Вертинского не остановил. Уже в следующую субботу он появился на сцене как рассказчик еврейских анекдотов и сценок, которые сам же и сочинил – на основании своих уличных наблюдений на Подоле. Это выступление имело большой успех, и будущий певец продолжал свои выступления в качестве рассказчика. Но это его не удовлетворяло полностью – он мечтал о сцене. Настоящей!
Самодеятельный театр начало XX века
Правда, у него был недостаток, который он прекрасно осознавал – Александр не выговаривал букву «р». И все-таки, правдами и неправдами ему удалось попасть в массовку популярного Соловцовского театра. Шла репетиция спектакля «Мадам Сан-Жён». На сцене в ряд стоят мамелюки, которые при приближении Наполеона должны провозглашать: «Император!».
«Наполеон», местная звезда Путята, идет по сцене мимо строя мамелюков, и вдруг слышит: «Импеятой!». Вертинского с треском выгнали из театра. «Так сломалась моя театральная карьера».
Вспоминал он в своих мемуарах.
Но Вертинский продолжал ходить на репетиции, продолжал участвовать в любительских концертах. Приходил домой поздно, стучался в дверь. И как-то рассерженная тетка выгнала его из дома.
Потом именно артистическая среда обогрела его. «Почти всем нам было одинаково плохо, мы делились друг с другом всем, что у нас было, и жили как-то сообща», — вспоминал он впоследствии.
Постепенно Вертинский приобрёл репутацию начинающего киевского литератора: он писал театральные рецензии на выступления знаменитостей — Фёдора Шаляпина, Анастасии Вяльцевой, Михаила Вявича и других. Публиковал небольшие (как правило, «декадентские»), рассказы в местных газетах: в «Киевской неделе» — «Портрет», «Папиросы Весна», «Моя невеста», в еженедельнике «Лукоморье» — рассказ «Красные бабочки».
На жизнь себе Вертинский зарабатывал разными способами: продавая открытки, работая грузчиком, корректором в типографии, играя в любительских спектаклях; побыл он и бухгалтером гостиницы «Европейская», откуда был уволен «за неспособность».
В 1913 году Вертинский, в надежде сделать литературную карьеру, переехал в Москву. Ростислав Коломиец в книге «Александр Вертинский» высказал предположение, что молодой человек отправился в путь, увидев в московском журнале «Театр и искусство» упоминание Н.Н.Вертинской, после чего обратился с письмом на адрес театра: «Милая, незнакомая Н.Н.Вертинская! У меня такая же фамилия, как у вас… У меня когда‑то была сестра Надя. Она умерла маленькой. Если бы она была жива, она была бы тоже Н.Н. — Надежда Николаевна…». Встреча состоялась, и Александр с сестрой поселились в Козицком переулке, в доме Бахрушина. Здесь он начал выступления в литературных и драматических сообществах, в том числе в качестве режиссёра (поставив «Балаганчик», одну из пьес А.Блока), некоторое время работал в ателье Ханжонкова.
Ну, а дальше была долгая, насыщенная всевозможными событиями жизнь...
