Вот я и останавливаюсь. Так, несколько завершающих штрихов…
Библиотечные книги были в переплётах с болотными разводами и приклеенными с лицевой стороны бумажками. От руки там школьным почерком вписывались автор и название. Библиотечные книги крепко пахли литературой – старой бумагой, пылью, детскими пальцами. Венечка когда-то сравнил библиотечную книгу с продажной девкой. Я бы выразился иначе – женщина с трудной судьбой…
Многие библиотечные книги были исписаны чернильной ручкой (добавлялись дурацкие слова, реже – рисунки). Это сравнимо было с тем, как связанного путешественника насильно покрывают татуировками дикие злобные пигмеи…
Книжные магазины детства пахли иначе, не так, как библиотеки. Там был бодрящий, острый, дисциплинирующий аромат. На библиотечных полках дышали пылью и выдыхали пыль – ветераны, инвалиды. В книжных сверкали мундирами-суперобложками гвардейцы-молодцы.
Были ещё «макулатурные» издания. Они воняли дешевизной, бумага там по цвету напоминала кожу «детей подземелья». Обложки убивали наповал безвкусицей…
А вот дореволюционные издания в большом количестве появились у меня недавно – наследство от моего учителя, прожившего сто лет. Особенно интересны там были детские книги (большая часть уплыла в холеные влажные руки перекупщиков). Изумляли добросовестность художников и издателей. Даже иллюстрации посредственных художников были кропотливы и серьёзны. А обложки более всего напоминали старинный театральный занавес: они подготавливали к чуду, к волшебству… Сейчас и занавеса-то в театрах не бывает…
Взять, что ли, для примера какую-нибудь книгу, чтобы объяснить на конкретном примере, какой должна быть книга…
Продолжаю мои игры. Подхожу к книжному шкафу и вслепую (клянусь – я закрыл глаза!) нащупываю книгу. Что-то вытянется?..
М.В. Алпатов «Этюды по всеобщей истории искусств» Москва «Советский художник» 1979. Гм, ну ладно…
Обложка – так себе. Цвет хороший, мягкий – «телесно-серый». И выигрышно смотрится эмблема: золотое дерево, вписанное в бордовый квадрат. Дерево похоже на растрёпанную девушку… Так, дальше!
Текст размещён скверно, он хаотически разбросан по обложке, и взгляд вынужденно бегает от строки к строке, силясь соединить плавающие, как в невесомости, куски текста. Короче, композиции – никакой! Да и шрифт неоправданно мелкий.
Титульный лист лучше: в нём больше стройности, продуманности. Далее – фото автора. Голова растерянного интеллигента-чудака, вынырнувшая из костюма и крахмальной рубашки. Губы чуть обиженно вытянулись вперёд…
Бумага приличная, плотная, а вот поля неоправданно большие. Они, по идее, служат для примечаний и сносок, но лучше бы их переместили вниз… Полосы текста кажутся сдавленными по бокам этими полями – как пассажир, зажатый вагонными дверями в метро.
В конце – репродукции картин. В основном – чёрно-белые. Тому, кто первый рискнул живописное полотно напечатать чёрно-белым, я бы врезал под дых!.. Это так же чудовищно, как… Ну, скажем, «раскрасить» чёрно-белые фильмы Чарли Чаплина!..
И потом, где логика??? Отчего «Женщина с голубой вуалью» Пикассо дана в цвете (вуаль, правда, серо-розовая), а «Персей и Андромеда» Рубенса – чёрно-белые? За что же такое предпочтение Пикассо?! А, ну да, я забыл… Он же был членом компартии…
Пахнет книга, как все советские книги по искусству – резко и сладко. Стоила она 2 рубля 80 копеек. Довольно дорого по тем временам.
Что же касается самого текста… Вообще-то Алпатов – один из самых известных и уважаемых искусствоведов советского периода. И единственный советский искусствовед, работы которого я читал. Опять открываю наугад страницу…
«Были трудности и другого рода. Нам не всегда удавалось получить те предметы искусства, в которых мы нуждались. Иконы Рублёва невозможно было подвергнуть риску перевозки, в результате зрители жалеют о том, что среди выставленных шедевров нет ни одной работы русского гения.»
Вот такая книга вытянулась мной наугад… Скучноватая, но ещё ничего себе. Сейчас бы в неё понапихали множество мелких репродукций самых отъявленных цветов, а текст залепили абсолютно бездушный, придуманный чуть ли не роботом, механически сцепляющим стандартные слова в стандартные фразы.
Я запутался. Уже толком не пойму, о чём я пишу – о книгах, как полиграфической продукции, или о книгах, как литературных произведениях… Наверно, о книгах вообще. О книгах, как предметах, неразрывно связанных с моей жизнью…
Я очень литературный человек. Написав «неразрывно связанных», едва не дал себе пощёчину за этот, в сущности, безобидный речевой штамп.
И поскольку писать штампами – невыносимо, а хорошо писать уже нет сил – ставлю точку и завершаю эти библиофильские записи.
Спасибо за внимание!