Книга дочери известной писательницы Галины Щербаковой - Катерины Шпиллер "Мама, не читай!" - попала мне в руки от возмущенных коллег. Обе воспитывают дочерей, обе шокированы откровениями дочери. У меня - сын, и мне ближе книга Ромена Гари, о которой я писала раньше. Но, в то же время, я - дочь, и книга мне стала интересна именно с этой стороны.

Да, с возрастом становятся видны ошибки и понятны мотивы поступков родителей. Потому что мы тоже становимся родителями, у нас формируется своя система воспитания. Но - чтобы вот так откровенно заявлять о материнской нелюбви - это... местами смело, местами цинично, местами неискренне.

Особенно интересна та часть опуса, где автор рассказывает о детстве, откуда (сугубо по Фрейду! Ничего нового госпожа Шпиллер не придумала!) - все наши комплексы и растут. И тут прослеживается прямая аллюзия на Ромена Гари - тот же поиск матерью талантов у ребенка: "Когда мне было 5 лет, родители, как сейчас помню, в кредит, ибо очень было  дорого (пятьсот рублей!) купили пианино. Чтобы меня учить. Наверное, всякий родитель, покупая инструмент, надеется, что у него растет Моцарт..." Моцарта конечно же не получилось, как не получилось и балерины, и художника. Зато литературное образование, которое неоднократно автором осуждается в своей матери (например, "Все-таки мамуля ошиблась насчет универсальности книг как метода познания и образования"), - налицо! (Эти фрагменты выбора занятия для ребенка слишком явно отсылают к упомянутому выше автору!) Забегая наперед отмечу, что и во взрослой жизни из дочери ничего не вышло - ни журналиста, ни библиотекаря, ни писателя. Именно это несоответствие маминым ожиданиям и стало, по мнению автора, причиной ее нелюбви к дочери: "Близкие люди для мамы - это ее вещи. Они должны быть высокого качества, по ее руке. Если же эти люди-вещи перестают соответствовать этим ее требованиям, то мамина любовь начинает затухать".  Обвиняет мать Катерина и в отсутствии собственного мнения: "Проходила я большую часть своей жизни на коротком поводке маминых представлений, маминого мнения, маминых суждений. Проторчала на болезненном колу ее оценок и критических замечаний.  Мой мозг был не самостоятельным органом отдельного человека, а неким придатком маминого мозга..." Хотя, складывается впечатление, что очень долго дочь такое положение вещей устраивало. Она чуть ли не с гордостью пишет о том, что научилась играть, приспосабливаться к маминым желаниям и ожиданиям: "Я стала часто приходить поздним вечером к маме в образе ослика Иа. И в таких случаях все было мирно и благостно... Мама вообще нередко проявляла любовь именно тогда, когда я была тиха, печальна, подавлена, погружена в себя..."

Упреки в адрес матери звучат и касательно собственной внешности и несформированного стиля одежды. И тут, мне кажется, начинается определенное авторское лукавство. Мое детство пришлось примерно на те же застойные советские времена, и осуждать родителей в неумении достать модные заграничные шмотки как-то не очень красиво звучит. Значит, так они считали нужным, не выделяться, не наступать на горло своим принципам, не переплачивать спекулянтам. Такое время тогда было. Многие так жили и верили в свои идеалы. Не скажу, что мои родители чем-то отличались от родителей Катерины того времени, но они, вернее, бабушка,  нашли выход. Бабуля шила нам с сестрой прекрасные вещи и мы, за исключением школьной формы, никогда не были одеты "как все". 

Дальше по тексту и по хронологии жизни, это лукавство, по моему мнению, нарастает, ибо как можно обвинять родителей в нелюбви и взращивании комплексов, и в то же время, спокойно жить фактически у них на шее. Привести в 16 лет в дом мужа, потом принимать от родителей подарки в виде одной, потом другой квартиры, одной, потом другой машины, и в тоже время постоянно осуждать и образ жизни, и ценности, и поведение родителей.

Бесспорно то, что мать, будучи женщиной властной по характеру, добившейся признания миллионов читателей, была в семье главной. Можно ли ее за это осуждать? Можно ли осуждать эти принципы воспитания: "...дети не должны мешать взрослым... это правильно - воспитывать человека так, чтобы он прежде всего думал об окружающих, а уж потом о себе"? Второй - полностью в духе советского времени - общественное выше личного, первый - и сегодня многими принимается, возможно, не в такой категоричной форме, но мысль о том, что семья - это стая, и взрослый - ее вожак, а не ребенок, очень часто звучит в устах современных педагогов и психологов.

Та часть книги, в которой автор рассказывает о своей взрослой жизни, больше напоминает те самые "Записки нездоровой женщины", которые введены в текст как лирические отступления. По сути описанные события - это этапы взросления. Да, они стали для автора слишком насыщенными эмоционально, слишком мучительными. Эта пуповина, связывающая ее с нелюбящей матерью, рвалась слишком больно, патологично. Но и этот процесс неизбежен. Как бы не любили мы своих родителей, как бы они не любили и не опекали нас, рано или поздно мы вырастаем. Рано или поздно, более или менее мучительно мы рвем эту пуповину. Да, в сорок лет это непросто, поэтому автору и героине этой "Исповеди "неблагодарной" дочери" (такой подзаголовок у книги "Мама, не читай!") так физически и морально тяжело. На самом деле, все это со стороны выглядит именно так - девочка выросла. Она оторвалась от матери, стала жить и мыслить самостоятельно. Возможно, благодаря тому, что обрела любовь, что встретила "своего" мужчину. Возможно, потому что просто пришло время.

Шпиллер К. Мама, не читай! Исповедь "неблагодарной" дочери / Катерина Шпиллер. - М.: АСТ: Астрель, 2011. - 416 с.