«...возможность пересказа есть "вернейший признак отсутствия поэзии, — цитирует Эткинд Мандельштама: — ибо там, где обнаружена соизмеримость вещи с пересказом, там простыни не смяты, там поэзия, так сказать, не ночевала".» Допустим; примем это, для начала, вместе с утверждением о равной условности для поэта всяких (!) языковых средств для создания у читателя определённого настроения и о том, что Пушкин, укоряя Батюшкова за серп, срезающий ландыш, неправ, как неправ всякий, кто «судит поэзию по законам прозы». Но как тогда быть с блоковским «Девушка пела в церковном хоре...»? Выходит ведь пересказ, да ещё как выходит — почти дословно! Там, стало быть, нет поэзии? А в народнопоэтическом творчестве? Ах, нужно, значит, различать, есть, дескать, поэзия и есть поэзия?.. Извините; об этом не было ни слова: в виду имелась поэзия вообще, единственная и неповторимая, которая или есть, или, когда её нет, отсутствует.

Теперь о поэзии и прозе. При желании, правда, и серп можно принять, и «влажную голову красавицы» у Жуковского, которой не понял Орест Сомов, списать это на поэтическую вольность и осудить придирку Пушкина к водопаду-«влаги властелину» Вяземского, потому как «хорошо получилось» (впрочем, и Пушкин этого не отрицал) — да мало ли на что ещё можно закрыть глаза! Так, пожалуй, и мечущаяся стрелка осциллографа придётся ко двору, ибо «и ландыш — не просто цветок, и серп — не сельскохозяйственное орудие, а ландыш — символ молодой, нежной, "весенней" жизни и поэзии, и ещё многое другое чисто эмоциональное, и серп — символ жатвы смерти, неумолимой силы гибели» etc. Но должно же быть обязательно знание элементарных правил вещей!.. Иначе ведь можно будет и «плач над неоплаченными» выдавать за фигуру речи, призванную вызывать эмоцию, для чего, как известно, «все средства хороши», и точно так же оправдывать «шагающие автомобили», которые всё-таки не экскаваторы, и «бога (!), затеявшего бунт (!)» (действительный случай, стих об иконе, кажется, виденный в некоей графоманской группе), и многое-многое другое.

Истина, по идее, должна быть где-то рядом; в идеале — посередине. Но разве может она существовать в таком виде, если описанная мысль подаётся «сильно-державно» и кажет всем кукиш?