Давненько я Вам не писал, несравненная моя Аннушка Никифоровна. От одного осознания этого стало мне стыдно-престыдно, и готов удавиться, но не буду. Потому как нельзя мне нынче давиться - ибо козы!
Оставил брат Гришка мне коз пучок, и наказал вести их до победного конца - их или моего - чей раньше настанет. Но конец тот должен быть естественным, не омрачённым никакими умыслами и насилиями. Поэтому несподручно мне давиться нынче - буду блюсти коз, ведь братская последняя воля превыше всего.

Но это всё по боку, Аннушка моя свет Никифоровна! Расскажите лучше о Вашем житье-бытье! Как там кенар, справляется ли с рассадником канареек? Чем дышит Ваше тюльпанное поле, и как оно себя нынче чувствует? Зачем у Вас урождаются всё новые внуки и внучки? Нету ли тут какого подвоха? Ну, и говорите всякое, о чём только сподобитесь и пожелаете.

Коротко о себе.
Молюсь не так часто и усердно, как раньше, и всё больше когда не вполне тверёз.
Хожу на рыбалку лишь для того, чтобы посидеть на берегу нашего пруда. Иногда и удочку не закидываю - всё думаю думы горькие про жизнь свою, сквозь пальцы уходящую, и про другие жизни.
Кушаю мало, но часто и полезно. Горсточку ягод, ложечку кашки гречневой, кусочек хлебушка зернового...
Так и живу.

За сим откланиваюсь,
но остаюсь вечно Ваш,
лесник Пафнутий.