Сегодня наш испанец с загадочным видом вышел из класса, вернулся с кипой ксерокопий и начал кромсать их ножницами вдоль и поперек. Нет, только поперек, если быть точнее. Складывал по несколько листов вместе, потом чик-чик-чик – и вместо формата А4 получалась лапша неизвестного формата и сомнительного содержания. Потом он произвел тщательную пересортировку и сформировал несколько равных кучек. Творческое задание было готово.

Каждая группа студентов получила по кучке такой макулатуры. Было объявлено, что это не макулатура вовсе, а стихотворение известного испанского поэта, только в расчлененном виде. Предлагалось его реанимировать (стихотворение, конечно, поэта уже бесполезно) методом мозгового штурма, а при отсутствии мозгов – силами наспех намедитированного эгрегора. Французские студенты начали читать обрывки фраз и вникать в их суть, пытаясь собрать стихотворение по смыслу. Мы пойдем другим путем, сказали русские студенты. Они сразу заметили, что лапша нарезана неровно (дрогнула рука испанца), и пока французы соображали, сложили все стихотворение по принципу пазлов. Проиграли все: испанец забыл раздать одну из частей.

А прошлый раз ко мне подсел какой-то Алекс. У него не было ксерокопий с домашним заданием, и он следил по моим, со вписанными туда ответами. Когда дошла очередь до него, он, вместо того чтобы прочитать вписанный ответ и сорвать аплодисменты, начал сочинять на ходу что-то свое, заведомо неправильное, потому что правильный ответ был один, и он был уже вписан. Я подумала, что он почерк разобрать не может, и стала шепотом подсказывать (добрая я). Он проигнорировал мою подсказку и донес свою ахинею до победного конца. Испанец, выслушав сей экстравагантный вариант, разодрал одежды свои и посыпал голову пеплом начал вдохновенно объяснять Алексу все заново (он тоже добрый, испанец). Когда разбор полетов был закончен, Алекс мне прошептал: «Спасибо, конечно, но мне хотелось самому понять, как тут надо было делать». Вот и пойми этих французов…