Ребенок

Часть 1-4

Посадив его в свою машину, Дэвид сам сел за руль.
Словно забитый и брошенный котенок, свернувшийся клубком, Алекс лежал на заднем сидении. Его голова уже буквально разрывалась от мыслей об увиденном и том, что его босс так отреагировал на, по сути, обычное желание обойтись без кровопролития. Единственный человек, который, как считал Алекс, относился  к нему хорошо - посмотрел как на пустое место. Он не понимал этого, раз за разом вспоминая взгляд и слова Дэвида.
Машина остановилась у уже знакомого высотного дома. Открыв дверь, Дэвид взял Алекса за запястье и резко потянул на себя, вытаскивая из машины. Дэвид дотащил его до лифта, а после и до своей квартиры. Он излишне сильно сжимал запястье Алекса, причиняя боль, но когда тот попытался вырваться - сжал лишь сильнее. Дэвид тоже не понимал его действий, того, почему Алекс заступился за своего сводного брата, который не только насиловал его, но и угрожал. Все это вполне бы можно было оправдать словами этого же брата, что Алекс сам совращал его, но отчего-то это выглядело неправдоподобно, но и другой версии не находилось.
Дэвид отпустил Алекса лишь тогда, когда вошел в квартиру и едва ли не доволок до одной из многочисленных комнат. Бросив его на кровать, Дэвид вышел, так ничего и не сказав.
От его молчания и резкости Алекс еще сильнее путался в своих мыслях, которые уже забыли о случившемся и были обеспокоены лишь тем, почему же к нему сейчас так жестоки, ведь он ни в чем не виноват. Он не хотел, чтобы Дэвид убивал его сводного брата, неважно, что тот сделал. Подобное не смертный грех и не стоит чьей-либо жизни.
- Почему... - почти проскулил Алекс, уткнувшись лицом в подушку, хотя и знал, что босс его не услышит. Отметина на руке, оставленная Дэвидом, неприятно болела, но гораздо больнее становилось от того, каким взглядом он смотрел сверху вниз.
Большую часть начавшегося вечера Алекс провел в размышлениях, пытаясь понять, почему... но так и не смог. Вместо этого он четко понял, что Дэвид - это единственное, что дорого ему в жизни. Несмотря на то что по его приказу приходится отдавать себя всяким проходимцам, несмотря на его жестокость и бессердечность... несмотря ни на что.

Солнце уже давно поднялось, но Алекс так и не вставал с постели, а Дэвид так и не приходил. Лежа лицом к окну, прикрыв глаза рукой, скрывая их от яркого света, он услышал, как приоткрылась дверь, и тут же повернулся, встречаясь взглядом со своим боссом.
Резко привстав, Алекс хотел подойти и попытаться сказать хоть что-нибудь, но Дэвид перебил его:
- Мне нужно идти, но ты останешься здесь, - холодно произнес он и что-то бросил на кровать.
Выходя из комнаты, Дэвид все же обернулся, краем глаза взглянув на то, как Алекс взял в руки свой плеер и не сводил с него взгляда. Он с трудом верил, что плеер, казавшийся уже навсегда потерянным, все-таки нашелся… и его вернул не кто-нибудь, а сам Дэвид. Пусть и в настолько своеобразной форме.
Включив плеер и надев наушники, Алекс откинулся назад на кровати. Знакомая и любимая музыка скрашивала собой мысли, но почему-то звучала чуть иначе. Мелодии и песни, ранее заставляющие думать о чем-то великом и несбыточном, теперь навевали мысли о том, что можно лишиться и того малого, что есть; и он уже потерял человека, которого никогда особо и не знал, но всегда верил в него и то, что он стоит за спиной, словно дьявол-хранитель, если такое определение вообще применимо. Алекс действительно ничего не знал о Дэвиде, кроме того, что он "Большой Босс" и ему никто и ни в чем не смеет возразить; холоден как льды северных океанов, и того, что он так же, как и они, прекрасен в своем холоде, одиночестве и жестокости. Как они, неумолимо рушащие корабли, он убивает людей, не давая им шанса даже оправдаться.
Думая об этом, Алекс перестал бояться... его и того, что он действительно может просто так убить или, как он сам сказал, продать на органы. В чем-то это казалось даже вполне неплохой смертью, ведь смерть от рук такого человека, которому, по сути, и принадлежит Алекс, была бы весьма шикарным подарком от неудавшейся жизни. Алекс был бы закопан где-нибудь, где никого нет, без надгробия и какого-либо упоминая о нем... ведь лежать на кладбище под своим надгробием было бы обидно, и одинокого от того, что никто бы не пришел и не вспомнил.
Это приносило боль, осознание собственного одиночества и того, что после смерти о нем никто не будет сожалеть и не принесет цветов к могиле, даже отец.  Потому что ему все равно, жив ли его сын или уже мертв. Смерть Алекса волновала бы его лишь в одном случае - если бы долг остался невыплаченным. А так, если бы Алекса не стало, то этого бы никто и не заметил.
Музыка уже давно перестала играть в наушниках, а мысли все так же танцевали по кругу, заставляя страдать. Алекс не хотел ничего, кроме того, чтобы Дэвид вновь посмотрел на него как на ребенка, совершившего глупость, а не как на ничтожество.
Когда Дэвид вернулся уже поздней ночью, Алекс по-прежнему лежал на кровати и смотрел в потолок, словно надеясь увидеть там туннель и свет в его конце, протянуть к нему руку и испариться, чтобы больше ничего не чувствовать.
Алекс слышал, как пришел Дэвид, но ему уже было все равно. Он заранее убедил себя, что если подойдет и попытается хоть что-то сказать, то босс просто уйдет, не пожелав выслушать.
Дэвид присел на постель, глядя сверху вниз, но его холодные голубые глаза были пусты: никаких выраженных эмоций или чего-то подобного. Алекс чувствовал, что он рядом, но не поворачивался к нему, боясь, что Дэвид исчезнет, как сон.
Тихо вздохнув, Алекс закрыл глаза, а по щеке скатилась слеза. Он хотел стереть ее, но Дэвид опередил его. От этого слезы, буквально душившие, подступали к горлу, мешая дышать. Как бы Алекс ни сдерживал их - их было слишком много... и они друг за другом скатывались по щекам. Он хотел попросить прощения, хотя и не знал, за что, но все равно ему очень хотелось извиниться и сказать о том, что Дэвид единственный человек, сделавший его жизнь чуть лучше тем утром… но не мог. Ком в горле и подсознательный страх того, что его не захотят выслушать, не позволяли произнести и слова.
Наклонившись, упираясь одной рукой в матрац рядом с плечом Алекса, а другой оглаживая ладонью его щеку, Дэвид тоже молчал. Он знал, что погорячился и был слишком груб, и отдаленно догадывался о причине, по которой Алекс заступился за своего сводного брата, и она заключилась отнюдь не в неравнодушиии Алекса к этому скоту, а в том, что он никогда и никому всерьез не желал зла, независимо от того, какую боль ему причиняли те или иные люди. Но то, что уже было сделано - нельзя изменить, посему не стоит и что-либо говорить.
Ощущая на себе холодный взгляд и то, как ладонь мягко касается щеки, Алекс испытал непонятное, но приятное и в чем-то теплое чувство. Оно напоминало невесомый сон, потому что нечто подобное он мог испытать только во сне... ведь в жизни ему не доводилось чувствовать таких прикосновений.
Комната медленно наполнялась лучами восходящего солнца, которые разливались по ней теплым светом.
Немного повернув голову, Алекс открыл глаза и не поверил тому, что увидел. Поморгав, привыкая к свету, всего в нескольких дюймах от себя он увидел спящего Дэвида. Солнце освещало его лицо мягким, чуть розоватым светом, отчего он не казался таким холодным и каменным, как обычно. Несколько прядей, выбившихся из хвоста, непринужденно огибали овал лица, а ровное и мерное дыхание вздымало грудь.
Ранее Алекс никогда не видел своего босса спящим и вообще так близко, поэтому открыто пользовался моментом и рассматривал его. Это казалось сном, но даже если все так и было - хотелось, чтобы он продлился как можно дольше.
Рука Дэвида лежала рядом с Алексом, едва не касаясь его. Набравшись храбрости и даже немного наглости, он осторожно приподнял ее. Она была такой теплой, а не холодной, как обычно, хотя эти руки и касались его всего несколько раз. Прикасаясь к его ладони, положив поверх свою, Алекс прижимал ее к своей щеке, словно пытаясь согреться от ее тепла. Впервые за свою жизнь он почувствовал, что не одинок. Пусть это не так и лишь иллюзия, сон… но они были слишком желанными, как капля воды в жаркой пустыне: не спасает от зноя, но хотя бы дает надежду.
Со стороны, вероятно, это в чем-то напоминало то, как несчастный, забитый и брошенный котенок, уловив момент, грелся о руку человека, который если и не пожалел его, то хотя бы просто погладил, поделившись тем малым теплом, что мог дать. Ведь когда гладишь маленького котенка, то согреваешь не только его, но и себя.
Все это казалось иллюзией, которая вот-вот исчезнет в ярком свете солнца, но Алекс уже не думал об этом. Он заснул, будто провалившись в мягкое облако, легко и безмятежно, согреваемый теплом холодных рук, которые сейчас были самыми теплыми и нежными из всех.