За первые пару месяцев узаконенного проживания в новом доме мы с мамой научились шпаклевать стены, шкурить и красить потолки, клеить обои, менять электропроводку (благо провода в сталинках укладывали в специальные шланги) и резать плинтуса под углом в 45 градусов. Головной болью был мусоропровод в кухне. Мы сыпали туда хлор, пытались мыть внутренние стенки раствором стирального порошка, но искоренить запах не удавалось. Длились эти ритуальные пляски до тех пор, пока нанятый мамой плиточник Семён Семёнович, весьма пожилой, но жилистый и сухой дядька, нам не сказал: «Не валяйте дурака, девочки. Мусоропровод в квартире - это и мухи, и тараканы, и вообще неправильно. Поэтому очень вам советую заложить его кирпичом, закрыть плиткой, и вообще забыть о том, что он когда-то у вас был. А до помойки ножками добежите, не развалитесь»
Семён Семенович много лет трудился бригадиром в УПДК — управлении по обслуживанию дипломатического корпуса. Считался мастером на все руки. Его посоветовал маме российский военный консул в Йемене, который в свое время учился с моим отцом в суворовском училище, потом в институте переводчиков, где получил прозвище Пундекичак. Учился отцовский приятель на корейском, кажется, факультете (или же корейским у него был второй язык) и когда герой знакомился с девушками (а бабником он был знатным), на просьбу сказать что-нибудь по-корейски, отвечал приглушенным бархатным голосом, глядя очередной красотке в глаза: «Пундекичак... Кевотанму...»
В переводе это означало что-то вроде: «Товарищ преподаватель, отделение к уроку готово!» Но кого тогда волновал этот перевод?
Семён Семенович был знаменит в ремонтном управлении тем, что был абсолютным бессеребренником. За свой труд он брал копейки, но работал, выйдя на пенсию, исключительно с теми, кто ему нравился. И с кем было интересно поговорить.
— Понимаешь, дочка, — рассказывал он маме. — Они ж безумные все, эти дипломаты. Особенно те, кто в Африке сидит. Звереют, что ли, там от жары? Обратно возвращаются, денег куча, капризов хоть отбавляй. Один повелел, чтобы я ему в кухне черной плиткой всё до потолка выложил. Потолок в черный цвет, мебель черная, стол в виде гроба. И свечи вместо ламп по стенам. Ну, сделал я всё ему, как он просил. А он мне и говорит: мол, как-то скучновато получилось, изюминки нет, так, чтобы в душу западало. Ну я и предложил руки в белую краску окунуть и по стенам отпечатки оставить. Ты бы видела, как он оживился! Нет, говорит, давай отпечатки на полу от входной двери проложим. Потом пусть они на стол идут, снова на пол, и через потолок обратно. Двойную цену заплатил за ремонт, тьфу, будь он неладен...
— А что так?
— Так в психушку его через две недели свезли. Встал ночью на кухню водички попить, а сердечко и прихватило...
Ночью мне снились ужасы. Семен Семёнович с измазанной краской руками зловеще хохотал на манер гоголевского Вия и искал во тьме мусоропровод. А утром в дверь позвонили два человека в милицейской форме. Поздоровались, представились.
— Давно здесь живете? Сколько людей в квартире прописано? Семья? Это хорошо. Не скандалите? Муж не выпивает? Не бьет?
В какой-то момент один из гостей вытащил из папки снимок.
— Посмотрите пожалуйста, может быть вам знаком этот предмет?
Не веря своим глазам, я завопила от радости: «Мама, мой любимый нож нашёлся!!!»
Оба мента мгновенно подобрались, как охотничьи псы.
— Вы уверены, что это ваш нож?
Ни тени сомнений по этому поводу у меня не было. Нож я привезла со сборов из Средней Азии. Небольшой, но очень аккуратный, причудливой формы, с наборной рукояткой. У продавца этот клинок оставался последним, и он отдал мне его за полцены, поскольку из рукоятки выпал крошечный костяной «глазок». На снимке дефект был виден очень хорошо, поэтому в опознании ножа я не колебалась ни секунды. Тем более что накануне сильно порезалась им и горевала, не найдя наутро нож в развалах ящика с кухонной утварью — собиралась засунуть его в кожаные ножны и убрать с глаз долой.
— Мой это нож! Точно — мой! Откуда он у вас?
Менты переглянулись.
— Давайте-ка вы проедете с нами в отделение. Обе.
Следователем оказался милейший разухабистый дядька, большой, как выяснилось, фанат спорта. Он и рассказал, что ночью в соседнем дворе был найден труп какого-то бродяжки. А утром дворничиха обнаружила в мусоропроводе окровавленный нож и прибежала с ним к участковому. Группа крови на ноже совпала с кровью убитого, вот наряд и пошёл по квартирам.
— Третья положительная, — грустно вздохнула я, даже не спрашивая, а утверждая.
— Что, простите?
— Кровь на ноже у вас третья положительная. Вот отсюда...
Я продемонстрировала менту забинтованную ладонь и уже совсем заискивающе добавила:
— Дяденька, верните ножик, а? Ну, пожа-а-алуйста...Обыскалась дома. А он, похоже, с очистками в мусорку улетел...
Самое удивительное, что нож, действительно, вернули — месяца через три. Следователь лично принес его к нам домой, за что мама отдарилась халявным абонементом в «Олимпийский» и обещанием научить клиента плавать баттерфляем. А мусоропровод Семён Семенович через пару дней заделал уже наглухо...