Россия, как известно, издревле тщится причислить себя к Европе. Не вся Россия, будем справедливы, но в общем и целом дело обстоит именно так. Еще с тех пор, как крупногабаритный царь государства Российскаго Петр Алексеевич постройкой культурной столицы прорубил окно в Европу (кстати, что это говорит о нас, если даже самые культурные в нашей среде прутся в гости через окно?), чаяние взаимного обладания сией ветреной дамой пьянит и дурманит уже которое поколение любвеобильных русичей.
Да, именно взаимного. В наших эротических видениях мы не только получаем доступ к вожделенным европейским ценностям, но и сама Европа обогащается нашим недюжинным и толстым наследием по самые, можно сказать, аденоиды. О да, это великая и совсем не безответная любовь! Европа только и мечтает раскрыть России свое истомившееся лоно и немедленно обогатиться духовностью и широтой души.

К сожалению, те из нас, кому все-таки удавалось протиснуться сквозь петрово окошко на древние просторы континента, с ужасом обнаруживали, что Европа нас частью себя совсем не считает. А считает огромной и страшноватой территорией за "забором", населенной диковатым народом, который лучше всего не раздражать. В самом наилучшем случае Европе известно о России чуть-чуть побольше, чем Америке: то есть, в нагрузку к водке, икре и медведям наследие московитов для европейцев выражается еще и в танках на улицах Праги и Будапешта, матрешках в лавках этих же городов, братанах на пляжах Сан-Тропе и Марбельи и, может быть, чему-то нефте-газовому и не очень приятному. Не вполне то, что мы имели в виду, не правда ли?

В общем, в своих попытках околдовать шалунью-Европу мощью нашей классической литературы, пафосом наших социально-политических экспериментов, надрывом достижений нашей тяжелой промышленности и пронзительностью наших побед на "Евровидении", мы по большей части разочаровались. Что не мешает нашим истовыми и истошным потугам быть, как она. Достаточно лишь посмотреть на то, как наши мужчины оскверняют доброе имя своего пола, ходя по улицам городов в остроконечных туфельках и с дамскими сумочками подмышкой, и тут же всплывают призраки думских бояр, насильно бритых и втиснутых в брюссельские кружева.

Но главный полигон, на котором ведется борьба за сердце Старого Света - бесспорно, спортивный. С точки зрения вашего корреспондента, именно истеричной любовью к Европе вызваны попытки России освоить и усыновить чуждый ее духу вид спорта соккер. Свидетельства тому - на каждом шагу. Наши болельщики носят шарфики в теплую погоду, выбрасывают вперед ручонки в нацистском салюте и зажигают на трибунах дымовые шашки. Они называют себя "торсидой", род деятельности - "суппортом", место деятельности - "эстадио", главное соревнование - "мундиалем", отечественное - "премьер-лигой", переход в другой клуб - "трансфером". Малейшие детали жизнедеятельности Рауля, ван Нистелроя и братьев Карла и Хайнца Руммениге известны им досконально. Как и рисунок игры боруссийского "Меншенгладбача" в 1985 году нашей эры.

И все кажется нам, что еще чуть-чуть, еще немного, еще день простоять и ночь продержаться, и вот уже, вот - за следующей достойной ничеечкой в гостях с "Льерсом" или "Панатинаикосом" нас ждет долгожданное Признание! Путь к нему нелегок и тернист, да к тому же на нем появился и узурпатор-соперник - самозванные хохлы, которым, конечно же, в Европе делать совершенно нечего, ибо они грубы и неотесаны и вообще дураки. И если Европа вовремя это увидит и раскроет нам свои объятия...

И тут мы читаем сегодняшнюю первую полосу "СЭ". И комментарии становятся лишними. И остается только решить - послушаем ли мы доброго совета или продолжим биться головой о стенку, которую 300 лет назад с перепою приняли за окно?