В доме кончилось кофе, и она нервно тряхнула банкой, из которой выпали две последние гранулы противного напитка. Но ей нравилось.
Не думая, она села на пол, скрестив ноги, и стала тихонько напевать: «I will always love you». Достала из нижнего шкафчика шоколад и отломила кубик, смотря в потолок. Кофе хотелось невыносимо.
Наконец, она встала и прошла в спальню, где натянула джинсы и водолазку. Забыв, куда положила расческу и бальзам для губ, она провела пальцами по волосам. Надела кеды на голую ногу и сунула руки в пальто. Вернулась на кухню за шоколадом и проверила деньги, беспорядочно лежавшие в кармане. Так, отламывая по кусочку от шоколадки, она дошла до маленького магазинчика на углу.
Прохожие не обращали никакого внимания на странную девушку в старом пальто, которое явно вытерлось на локтях и манжетах. Она медленно шла по улице и отламывала по кусочку от ополовиненной шоколадки. Задумчиво бросила кусочек голубям. Посмотрела на холодное солнце и прищурилась.
То, что она не была нужна этому городу, стало понятно сразу. Двигалась она слишком для него медленно, как бы запоминая метр за метром, которые прошла. Она не ела круассаны и не пила диетическую колу. Её можно было встретить возле этого углового магазинчика в варежках, которыми задумчиво держала картонный стаканчик с кофе. Наверное, она курила. Но это никого не интересовало. Она исчезла в магазине.
Летние кафе закрывались, честно проработав до середины октября. Какие-то люди убирали стулья, зонтики, столы, которые терпели дождь, жару и пыль склада. Ему было немного грустно. Кофе в кружечке заканчивалось, и он не спешил его допивать. Он знал, что завтра утром этого кафе не будет, и он снова сможет с чистой совестью ходить в старое подвальное помещение, где варят неплохой латте, и если выпрямить спину так, чтобы оказаться выше, то можно разглядеть улицу за посеревшим от пыли окном. Мир через объектив камеры казался осмысленнее, поэтому он поднес фотоаппарат к лицу и помедлил секунду, разглядывая стеклянную дверь маленького магазинчика. Она открылась и оттуда появилась девушка с растрепанными каштановыми волосами, совершенно не накрашенная для этого времени суток, когда девушки делают свои глаза настолько яркими, чтобы их можно было увидеть в темноте. Она не казалась красивой, потому что не хотела ею казаться. Она была чужой здесь, на этой улице, с этой огромной банкой кофе и сигаретой во рту. И вместо дорогой зажигалки у неё в руке были простые дешевые спички. Она курила не торопясь, как бы разглядывая город в первый раз и удивленно дыша им. На тротуаре кое-где лежали листья, и она усмехнулась сама себе, случайно скользнув взглядом по молоденькой, хорошо причесанной девушке в короткой юбке. Не вытаскивая сигареты изо рта, она запахнулась в пальто и неторопливо повернулась, чтобы пойти вверх по улице. Совершенно ей неподходящей. Щелк. Щелк. Щелк.
Она любила большие желтые конверты за их таинственность, и было как-то всё равно, что без обратного адреса. Нетерпеливо разорвав этот, она присела на пол и с удивлением обнаружила выпавшие из него фотографии. На всех пяти снимках она. Черно-белый – она, с банкой кофе роется в карманах развевающегося на октябрьском ветру пальто. Красива той необычной красотой, которую можно увидеть только человеку, у мир которого пока не натолкнулся на мир реальный.
Она не знала его имени, он знал её адрес. Теперь по четвергам она получала его фотографии улиц, неба, облаков, её и других, незнакомых ей людей. Его дождь жил своей жизнью, солнце играло с людьми, а небо напоминало зоопарк. Однажды она снова пошла в магазин за кофе и, встретив парня с большим фотоаппаратом, улыбнулась ему. Когда на следующий день она получила свою фотографию с растрепанными ветром волосами, которые закрывали пол лица, и со счастливой улыбкой, она громко засмеялась.
Теперь в своей варежке она держала не стаканчик с кофе, а его руку, счастливо улыбаясь городу, который их принял. Вдвоем. Города любят влюбленных.