...Город... Он засыпает.
Сумерки дышат теплом, обещая покой. Улицы пустеют, закоулки манят своей таинственностью. Уставший к вечеру, ветер лениво играет пустыми пакетами, надувая их, как паруса... Чьи-то шаги. Одинокие, как биение сердца. Он открыл глаза. Поднялся и опустил ноги на ледяной пол. И, ничего не видя в темной комнате, кроме лунной дорожки, встал и пошел к окну. Лунный свет, как трясина, мешал идти, но, сделав шаг в сторону, он задохнулся бы темнотой, как в прошлый раз.
С трудом передвигая ноги двадцатилетнего парня, через тысячу лет он дошел до окна... Он ухватился за подоконник пальцами неудавшегося музыканта и опустился на колени: его тут же вырвало...
Отдышавшись и утирая невольные слезы потной рукой, понимал: все, дальше идти некуда, и теперь всегда, открыв глаза, он будет видеть свое вывернутое наизнанку зеленое вчера...
Руки ослабли и плетьми хлестнули по полу, задев пустые бутылки и ощутив иголку от шприца. Звон падающего стекла никого не разбудил. Он пил и кололся один. Раньше - только с компанией, но теперь ему хватало себя самого.
Кто-то внутри стонал. Он удивился и не заметил, что плачет: сердце жгла нестерпимая жалость к себе.
Он снова стал чувствовать, снова вернулась боль: он начал отходить... Задергался глаз. Левый. Опять. Этот тик появился у него тогда, когда он, проснувшись, увидел рядом с собой парня, с которым вчера "торчал", мертвым. Передозировка... С тех пор все звали его - Тик.
Он закрыл глаза руками и уперся лбом в стену. Мир вновь обретал краски, от которых больно глазам. И внутри начинается отлив, открывая оголенные нервы, смывая с зубов эмаль...
Опять начнется война, которую он не хотел вести и поэтому оставался побежденным. Каждое утро тлеющие угольки разгорались вновь, и если их вовремя не затушить, они создадут пламя, с которым ему будет не справиться - ломка. Когда внутри все заполнено наркотой и алкоголем - спокойнее. Удавка, что сдавливает горло, ослабевает. Перестаешь стучаться в закрытые двери, задавать самому себе вопросы. Не слышно криков, чувства размыты, а из цветов только черный и белый. Они режут глаза...
"Сегодня хорошо бы умереть", - вдруг телеграфной строкой в голове.
Но тут же вдруг все буквы сбились в кучу, словно наткнулись на что-то, завертелись, создав из самих же себя воронку, и исчезли в маленькой черной точке на белом пустом пространстве.
Она была такой безобидной и одинокой, но неожиданно начала расти. Или это он стал приближаться к ней, как к магниту. Что-то происходило, и это напугало его. Холод. Будто медленно опускают в ледяную воду. Белый цвет неуклонно осыпался в черные края уже огромной дыры. Она увеличивалась и стала похожа на бездну, только перевернутую. Она нависала над ним, как колпак, заполняя собой все пространство, изгоняя все цвета из его жизни.
Он закричал и, шарахнувшись в сторону, ударился головой об угол окна. И - все. Экран погас. Физическая боль вытеснила из него страх.
Он дотронулся до виска. Влажный... Значит, кровь... Черт! Не в силах стоять, он надавил на живот подоконник и свесил руки за пределы своего существования.
Высота, как скоростной поезд, ворвалась в его глаза, раздавив желудок. Только потом он понял, что его опять вырвало.
Когда вся дрянь изнутри была изгнана, и его тело стало похоже на сдутый шарик, он на мгновение закрыл глаза. Сразу стало холодно. И ветер, вдруг такой сильный, больно обжег лицо...
Что было потом, он не помнил, только перед глазами стена из красного кирпича, и он стоит и созерцает ее убожество... Он во дворе, у своего подъезда. Никого нет. Он один. Луна упрямо смотрит в затылок: он чувствует.
Он поежился, скорее по привычке, чем от холода. И глубоко вздохнул; но не почувствовал запахов. Он не обратил на это внимания, а удивился тому, какая непривычная легкость появилась во всем теле и ясность в голове. Как если бы он проспал лет 100 и наконец-то выспался, а, проснувшись, не стал бы жалеть, что не умер вчера...
Он улыбнулся, отмечая свое новое состояние, качнулся с пяток на носки, как бы примеряя его, и, довольный, засунув руки в карманы брюк, стал подниматься по лестнице на седьмой этаж, к себе...
Чуть касаясь ступенек, все думал, как он оказался на улице? Наверное, в бреду спустился по лестнице, но убейте, он не понимал - как?! Хотя чему удивляться - он пожал плечами, - очень часто посыпаясь по утрам он не мог вспомнить своего имени. И, спокойно отмахнувшись от ненужных вопросов, переступил через порог...
Странно, он никогда раньше не замечал, как уродлива его квартира. Сейчас он увидел ее всю, целиком, как в образе пропитой, вонючей девки с сальными волосами и синяком под губой... Он ужаснулся такому сравнению, но горько ухмыльнулся - как верно!
Прислонившись к дверному косяку, посмотрел на окно. Как старый знакомый, удобно устроившись на подоконнике, ветер лениво качал ногой занавеску, приглашая его войти, как гостя.
Почему так думалось? Но он и в самом деле чувствовал себя гостем. И, пока он шел, все время ощущал на себе чей-то взгляд. Откуда он исходил, он не
Читать далее...