Древние монголы были, согласно свидетельствам живописцев и находкам фресок в Маньчжурии, народом высокорослым, светловолосым и голубоглазым. Современный облик их потомки обрели путем смешанных браков с окружавшими их многочисленными низкорослыми, черноволосыми и черноглазыми племенами, которых соседи собирательно называли татарами
Об отличии внешности Борджигинов от прочих кочевников говорят два автора: китаец Чжао Хун и тюрк Абуль Гази.
«Татары не очень высоки ростом. Самые высокие ... 156–160 см. Лица у них широкие, скулы большие. Глаза без верхних ресниц. Борода редкая ... Тэмуджин высокого и величественного роста. Личность воинственная и сильная. Этим он отличается от других [9]. У Борджигинов же глаза «сине-зеленые...» или «темно-синие, где зрачок окружен бурым ободком [11]».
В середине XII в. после гибели нескольких монгольских ханов оборону монголов от чжурчженей и их союзников - татар - возглавил потомок Хабул-хана Есугей-багатур ("багатур" значит "богатырь"). Человек храбрый и решительный, Есугей-багатур был не ханом, а главой рода Борджигинов, который обитал в районе к северу от современной российско-монгольской границы, там, где сейчас расположен город Нерчинск.
Когда-то Есугей, будучи еще совсем молодым человеком, охотился в степи с соколом и вдруг увидел, как какой-то меркит везет в телеге, запряженной очень хорошей лошадью, девушку исключительной красоты. Есугей позвал своих братьев, и монголы бросились в погоню за добычей. Увидев преследователей, девушка горько заплакала и сказала меркиту, своему жениху: "Ты видишь этих людей - они тебя убьют, брось меня, уезжай, я буду вечно тебя помнить". Потом сняла с себя рубашку и отдала ему на память. Монголы уже приближались - меркит быстро выпряг коня, ожег его плетью и ушел от погони. А братья запрягли своих лошадей в телегу и, привезя плачущую девушку домой, сказали; "Забудь о своем женихе, наш Есугей живет без женщины" - и выдали ее за Есугея. Жену Есугея, имя которой осталось в истории, звали Оэлун.
Знаменитая куртизанка Миягино служила на постоялом дворе в городке Футю провинции Суруга. Славилась она не только прелестью лица, но и утонченностью чувств, умела слагать стихи и даже владела искусством каллиграфии. Немудрено, что все молодые люди вокруг сгорали от любви к ней, завзятые любезники почитали для себя несчастьем, если им не удавалось проторить дорожку к ее сердцу, а модные повесы готовы были провалиться сквозь землю от стыда, ее она не удостаивала их своим расположением. Среди куртизанок она не знала себе равных. Мужчины -и знатные, и худородные - только о ней и говорили, сравнивая ее с прославленными Тора-годзэн и Рикидзю (прим внизу стр.).
1
Обдумывая сюжет очередного рассказа, я имею обыкновение бесцельно бродить по улицам, и если в это время я нахожусь в Токио, то маршруты моих прогулок известны и неизменны: это, конечно же, парк Асакуса, Сад ста цветов, Императорский музей в Уэно, зоосад, паром на Сумидагаве, зал для соревнований по сумо* в Рёгоку (его круглый купол напоминает мне старое здание Панорамы). Вот и сейчас я только что возвратился из Рёгоку, с представления "Бал привидений". Я прошел по памятному еще с детских лет Лабиринту, и меня охватила щемящая сладкая грусть...
*Сумо – вид японской борьбы.
Но речь пойдет не об этом. Однажды от меня настойчиво требовали рукопись, а потому дома мне не сиделось. Я неделю слонялся по Токио и вот как-то забрел в парк Уэно...
Вечерело, и время близилось к закрытию. Посетители почти все разошлись. Музей опустел.
Я заметил, что на любом представлении токийцы, не дожидаясь, когда опустится занавес, спешат получить свою обувь *. Это неизменно коробит меня.
*По японским обычаям обувь оставляют у входа. В начале века в Японии в традиционном театре Кабуки и даже в варьете были специальные хранилища, где зрители оставляли обувь.
[200x328]Костяной оракул времен династии Шан
В 1899 г. врач из города Бэйцзин (Пекин) в Китае выписал рецепт, который послужил началом самых необыкновенных археологических открытий. Для изготовления лекарства требовались размельченные «кости дракона», очень распространенный ингредиент, который можно было собрать на крестьянских полях в провинции Хэнань. Пациентом оказался ученый Ван Июн. Купив немного «костей», он обнаружил, что на самом деле это были обломки панциря черепахи, на которых виднелись странные царапины и трещины. Более пристальное изучение показало, что эти царапины нанесены намеренно. Ван случайно наткнулся на так называемые костяные оракулы, которые использовались для предсказания будущего во времена древней династии Шан. Надписи такого рода были древнейшей из известных форм китайской письменности.
Племя Шан, которое некогда считалось мифическим, процветало между XVI и XII вв. до н.э. в районе современного Аньяна, в 500 км к югу от Бэйцзина. Когда в этих местах производились раскопки, археологи извлекли более 100 000 костей и панцирей животных с начертанными на них обращениями к родовым богам. Казалось, люди племени шан советовались с ними по любому поводу.
Гадание по костяным оракулам практиковалось задолго до эпохи Шан, однако настоящего пика оно достигло только при этой династии. Подготовка к гаданию носила характер сложного ритуала. Лопатки домашнего скота и внутренняя поверхность черепахового панциря очищались скребками, высушивались и полировались. С нижней стороны выдалбливались углубления. Затем следовал вопрос, обычно его задавал царь. После этого кость сильно нагревали на раскаленных камнях или над горящим факелом, и на ее поверхности образовывался узор из трещин. Это и был ответ духа, предсказатель истолковывал его, а ответ наносил на ту же кость.
И после эпохи Шан простые люди продолжали полагаться на советы костяных оракулов. В одной полной горечи поэме, относящейся к 800 г. до н.э., рассказывается о молодой паре, которая перед свадьбой посоветовалась с костяными оракулами, но совместная жизнь их оказалась совсем не такой счастливой, как им было предсказано. К началу I в. н.э. костяные оракулы были окончательно вытеснены новым методом предсказаний — сначала на стебле тысячелистника, а позже на монетах.
Куклы так похожи на людей... История японских кукол.
Реконструируя многовековой путь, который прошёл кукольный театр Японии, можно говорить о его культово-обрядовом происхождении. Сложившийся в 17-18вв. в Японии кукольный театр Дзёрури, в котором эстетическую ценность определял художественный замысел творцов спектакля, в качестве театрообразующих элементов имел культовое действо и обряд - два его источника.
Магические верования древних основывались на восприятии окружающего мира как заселённого могущественными, скрытыми от глаз существами, влияющими на все стороны жизни человека. Считалось, что прибегнув к определённым обрядам, можно упросить таинственные силы помогать людям принести удачу в охоте, собрать хороший урожай, обеспечить победу над врагом, избавить от зла и болезней. Трудно доподлинно установить, какова была духовная жизнь древних японцев, но бесспорно, что магия господствовала в то время, и куклы были её инструментом.
По понятиям древних японцев, куклы могли избавить ребёнка от болезней и несчастий. Например, в третий день третьего лунного месяца местные жрецы делали из бумаги кукол--мальчика и девочку и отправляли обряд переноса всех бед на эти фигуры, потом бросали их в речку, потоки которой должны были унести прочь зло и болезни или же их сжигали. [Маркарьян С.Б., Молодякова Э.В. Праздники в Японии. с. 136] Чтобы предотвратить болезни, с приходом весны делали соломенных кукол и вместе с ритуальными лепёшками "данго" развешивали на дереве у ворот дома.
Использование культовых фигурок, объёмных и плоских кукол для сохранения здоровья, избавления от болезней и всевозможных неприятностей тесно связано с широко распространённым в древней Японии обрядом Великого очищения - охараи, к которому прибегали как простые люди так и члены императорской семьи. Наипростейшим способом, который не требовал особых усилий и времени, был следующий: ритуальные фигурки тёрли о тело с надеждой, что неудачи и болезни перейдут на них. Но основное избавление от скверны, грехов уходящего года с использованием бумажных изображений человека проходило в канун Нового года в синтоистских храмах. Проданные накануне за небольшую плату фигурки /их приобретали по количеству членов семьи/ после исполнения священником "Молитвословия Великого очищения" сжигали либо выбрасывали в горную реку./ куклы, спускаемые по реке, назывались нагаси-бина/. По поверью, с ними уносились все угрожавшие человеку беды и несчастья.