Снова я родилась некстати, должно быть, надо было чуть раньше появиться тут. Снова я вижу его каждый день, но не могу сказать хотя бы слова в свою защиту или в оправдание. Одна тоска вокруг. Даже Mon Saint Michel мне не может помочь, как когда-то давно, когда мы были невероятно счастливы. Толку от того, что он вроде бы рядом? Никакого. Ни на грамм. Да и зовут его теперь не так.
Когда-то давно, так давно, что обычному человеку и представить трудно, мы встретились на бескрайних просторах мира, узнали друг друга и провели вместе много светлых дней и ночей. Были рядом в печали и радости, в здоровье и недуге, боли и счастье. Пусть мне пришлось ради него предать свою натуру, бросить родных и дом, братьев и мать. Тогда мне это было все равно, впрочем, как и теперь. Ради него я снова готова оставить все, что есть. Я пытаюсь быть к нему ближе, но он меня не узнал, не увидел во мне ту, свою единственную, с которой когда-то уже проживал не одну жизнь.
Тогда, в самый первый раз, в угоду ему я старилась вместе с ним, хотя это оказалось трудным делом, даже не смотря на то, что я отказалась от себя. Старела я с трудом, зато в одно время с ним. День за днем. Месяц за месяцем. Год за годом. Он отдавал мне должное за мои старания, он любил меня. Он был моим, я принадлежала ему. До конца, до края, до последнего вздоха. Он умер у меня на руках, я умерла на десять минут позже, лишь бы не оставлять его одного невесть где. Там, в странных далях, где нет ничего земного, телесного, ощутимого, я нашла его, и мы снова были вместе.
Потом мы множетво раз перерождались в земном мире, понимая, что где-то там, за неведомым горизонтом, оставили свою половинку. Мы оба посвящали свои жизни поискам и каждый раз находили себя и друг друга снова и снова. Так продолжалось много тысяч лет. Кто-то и сейчас вспоминает о нас как о Рудре и Уме. Или как об Одине и Фригг. Для кого-то мы Адам и Ева или Одиссей и Пенелопа. Может, Антоний и Клеопатра или Наполеон и Жозефина... Кому как. Это неважно, в конце концов. Мы давно уже простые смертные то ли в награду, то ли в наказание за испытанное нами счастье. Но на этот раз он меня не узнает, а у меня нет слов, чтобы напомнить ему обо всем, что было. Я готова умереть от этой безысходности, а он ничего не видит. Каждый день я рискую просверлить дырку в его голове своим требовательным пристальным взором влюбленных глаз, а он этого не чувствует. Или делает вид. А если вдруг и замечает какое-то неудобство, то лишь смотрит на меня удивлено и непонимающе, ведь сейчас у него совсем другая жизнь, и он ничегошеньки не помнит о прошлом, хотя должен помнить. Ужасно давно, так давно, что даже я с трудом вспоминаю то время, я загадала, что мы будем помнить друг друга вечно... Разве что по ночам ему снятся странные и непостижимые сны. Сколько еще времени пройдет прежде, чем он осознает себя и вспомнит обо мне...
В любом случае, пока мы здесь, а не где-то в предгорних мирах, на неведомых тропах, в безвестных мирах, я не имею права подойти и признаться, что я - это я. По дурацким правилам, придуманным не мной, он должен подойти первым, это плата за ту самую вечную память. Рано или поздно он вспомнит о себе, обо мне, о нас. Тогда грянет радуга. Будет сиять яркое солнце. Среди зимы пойдет летний грибной дождь. Распустятся розы прямо на асфальте. На деревьях зацветут белые цветы и распустятся почки. Всё возрадуется нашей встрече, и еще неизвестно, кто больше: мы или этот мир.
Ворвись в мою жизнь весенним ветром и звездным небом, птичьими трелями на рассвете и лучом просыпающегося солнца, первым снегом, душистой земляникой и серебряным полумесяцем!
А пока я просто вспоминаю то, что было с нами раньше, в надежде, что он уловит хоть слабый отголосок моих мыслей...

УРА!!! НАШИ ОБЫГРАЛИ АНГЛИКОВ!!! МОЛОДЦЫ! СУПЕР! ПАСИБКИ!!!
оле-оле-оле-оле - Россия вперед!

утречком пришлось наблюдать нечто странноватое. вполне прилично одетый молодой человек (темная кожаная куртка, хорошие темно-синие джинсы и черные матовые полуботинки; еще и прическа очень даже) сел в маршрутку. передал деньги, все как положено. но только высокий он, и его длинные ноги мешали сидевшей напротив женщине. чтобы не слишком доставать ее своими ногами, он поставил их на лежавшее под креслами колесо. вот тогда и случилось нечто странноватое. из-под брючин показались бледно-розовые носки, частично сжавшиеся в гармошку.
занавес и тушите свет? или нынче мода такая пошла? или кому-то совершенно пофигу, во что он одет, если это сверху прикрыто чем-то хорошим? типа "туфли нагуталинили, а носки и рваные сгодятся, все равно же разуваться не придется"

зима приблизилась вплотную и уже готова поглотить и город, и его жителей, загнав на несколько долгих месяцев в тоску по солнышку. конечно, кто-то найдет и зимой повод сказать, что все замечательно и жизнь продолжается. но это лишь в том случае, если будет снег и морозец. тогда коньки и лыжи, и катание с горок (прям как дети малые, но это восхитительно).
а пока холодный ветер заставляет кутаться в шарфы и куртки. плачущее хмурое серое небо укрыто грязными тучами. падающие под настойчивыми притязаниями ветра листья да насупленные птицы. а, еще сжавшиеся от всей этой непогоды бездомные собаки...
дождь заливает ветровое стекло. ветер пытается уволочь зонты прохожих. а я по старой привычке высматриваю его среди множества машин и чьих-то лиц. может, повезет, увижу. тогда проще станет...

cherski.ru/post19832862/

lib.ru/PROZA/BRUSHTEJN/drg3.txt

Хорошая книжка. Часть 3

lib.ru/PROZA/BRUSHTEJN/doroga_2.txt

Хорошая книжка. Часть 3

lib.ru/PROZA/BRUSHTEJN/doroga_1.txt

Хорошая книжка. Часть 1

fictionbook.ru/

Библиотека