В 1928 году Совет народных комиссаров принял решение об организации экспорта произведений искусства из музеев СССР.
Сначала предполагалось, что из Эрмитажа будут выдавать для продажи только поступившие в музей произведения из национализированных частных коллекций. На практике всё происходило не совсем так. Или совсем не так.
Уже в середине 1928 года в нарушение всех декретов о сохранении культурного наследия советский торговый представитель в Париже Георгий Пятаков предложил главе компании «Ирак Петролиум» Галусту Саркису Гюльбенкяну купить ряд шедевров из Эрмитажа для урегулирования проблем, связанных с выходом СССР на европейский нефтяной рынок.
В связи с этим заведующему Картинной галереей Джемсу Шмидту было приказано представить список лучших полотен собрания с оценками.
Шмидт составил список из 20 полотен Рафаэля, Боттичелли, Джорджоне, Тьеполо, Рубенса, Ватто, Ван Эйка, Фрагонара и Рембрандта, подчеркнув, что продажа любого из них нанесёт непоправимый вред значению Эрмитажа как мирового собрания. Тем не менее на секретном совещании в «Антиквариате», конторе Госторга, которая непосредственно занималась реализацией произведений искусства за границей, для продажи Гюльбенкяну было намечено пять шедевров Картинной галереи, в том числе и Рембрандта. Хорошо понимая, какое разорение грозит гордости эрмитажной галереи — собранию великого голландца, Шмидт составил подробную записку на имя директора музея.
В ней он писал:
«В исполнение данного мне поручения представляю Вам свои соображения относительно возможных последствий для общего характера и мирового значения Картинной галереи Эрмитажа в случае изъятия из её состава некоторого количества картин Рембрандта и некоторых других великих мастеров…
Осенней грусти в сентябре.
