- Здравствуй, [...]

Звон колокольчика на двери, дымчатый стук шагов, вырывающееся дыхание, по которому стучат капли дождя и спутанные волосы.
- Ты слышишь, слышишь? Я взяла билет, я взяла этот единственный билет!..
Разворот и бегом по улице, нет, подожди, не убегай, я ведь так хотел ответить, а не смог...

"Здравствуй, мой дорогой друг. Что-то давненько от тебя ничего не слышно, а позвонишь - так либо провод у тебя разрублен (я знаю, что это никакая не кошка, кошки у тебя не было и никогда, никогда, читаешь?, никогда-никогда не будет), либо ты просто не походишь к телефону, к тебе-фону, хотя я знаю, что ты сидишь дома в этот промозглый дождливый день, а не, как ты меня уверял, бродишь по улице с наушниками в ушах, слушая твой замечательный..."

...А капли падают прямо на губы, чуть потрескавшиеся, сухие такие губы, что кажется, от них в этом холодном воздухе идёт пар. Конечно же играет музыка, и я засунул руки в карманы брюк, джинс - что там на мне в самом деле да не всё ли равно? Я только поднимаю голову и вижу невысокие дома, не пытающиеся сомкнуться над моей головой в мост, не создающие искусственное небо, как эти высотки; я только поднимаю голову и вижу хмурое небо, и на душе у меня хмуро, хотя никто этого никогда не заметит, и душа поёт, да никто не услышит, и слава богу...

- Закрой глаза. Пожалуйста... пожалуйста, закрой глаза.
И ты закрываешь.
- Что ты делаешь?
- Завязываю тебе глаза.
- Что будет?
- Я не знаю. Дай мне свои руки. Вот так. Ты чувствуешь? Я иду спиной.
- Я чувствую, что ты рядом.
- Я чувствую, что ты идёшь за мной.
- Я чувствую, что ты здесь. Держи меня крепче, не отпускай.

Она останавливается в нескольких метрах от подъезда и долго-долго всматривается в чистое лазурно-синее небо над головой и глядит на ярко сияющий фонарь, а за ним - ещё один, и ещё, и - поворот. И сияют окна, странными правильными квадратами, и если бы я сейчас подошёл к ней, у неё в глазах отражались бы эти странные квадраты - изогнутыми прямоугольниками, если бы я сейчас подошёл к ней, я знаю, что она заплакала бы. Она подносит ладонь правой руки к губам и касается их указательным пальцем, а затем чертит в воздухе невидимые никому, кроме неё линии, соединяющие эти сияющие квадраты. Я знаю, что она знает, что я смотрю на неё в этот момент из окна.

Шлепки обуви по глубоким лужам, а обувь - совсем тонкая.
- Ну посмотри же на меня, ну посмотри!
Всхлип.
- Ну пожалуйста, посмотри на меня, скажи что-нибудь.

Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь...

- Где мы?
- А ты умеешь определять по солнцу?
- Конечно.
- Тогда его здесь нет, и мы оба заблудились.
- Нет солнца?
- Да. Оно спряталось за тучами.
- Я ничего не вижу.
- Верно. У тебя на глазах повязка.

Пой. Пой, и может быть, я тебя услышу. Может быть, он тебя услышит, может быть, она тебя услышит. Пой, и заголосит дождь, стучащий по её рукам, по его щекам и по крышам, ведь дождь объединяет всё. Город не спит ночью, а поёт вместе дождём симфонию немытыми красками, стекающими по стеклу чьего-то окна, пока она соединяет их своими поцелуями.