[показать]- Ты спишь?
- Нет.
Молчание.
- А ты?
Тихий смех.
- Нет.
И чуть погодя:
- Я хочу пить.
- Чай?
- Нет.
- Мм... Кофе?
Смех.
- Нет. Воды.
- Хочешь? - удивлённо.
- Хочу. Но я боюсь: там темно и ждут они.
Задумчивость. Шорох простыней и лёгкое "пф-ф-ф" в подушку, за спиной. Волосы на наволочке, и я прямо таки чувствую, как они цепляются за шероховатую поверхность постельного белья, эти твои волосы. И сам ты весь словно пожимаешь плечами и обнимаешь крепче, будто говоришь: "Вода. Вот ещё глупости, зачем нам эта вода? Зачем тебе эта вода?" И правда, думаю я, на кой мне эта вода. И гляжу в темноту комнаты, не мигая. А ты успокоился и не двигаешься. Лежишь. Обнимаешь. Но я-то знаю, что на самом деле ты меня немо спрашиваешь: "Ну что? Придумала, зачем тебе эта вода?" Ведь тебе же уже не терпится, тебе же уже ужасно - до зуда в пятках - самому хочется выскочить из постели и, сверкая, прости-меня-пожалуйста, плавками, умчаться сквозь темноту на кухню. Но я тебя не пущу одного, не-ет. Потому что там они.
Они - всегда наблюдают за нами оттуда. Это я точно знаю, с тех пор, как договорилась с темнотой. Но в ней-то как раз остались они. Когда я прохожу мимо шкафа-купе в коридоре, заворачиваю за тёмные углы, бросаю косые мимолётные взгляды за двери, где толпятся одинокие швабры, я кожей чую, как они наблюдают за мной, за каждым вздохом, шагом, движением, даже за тем, как я моргаю. Может быть, они там просто так сидят и наблюдают, не двигаются, а может, выжидают момент, чтобы утащить, заглотить, похитить - в темноту. Они сидят в любой домашней тьме, сидят с того момента, когда темнота становится для человека чем-то обязательным, почти упоительным, необходимым для существования, а не просто явлением, в котором только чужой храп различим да подрагивание ресниц.
И вот, наконец, мы встаём и, босые, держась крепко за руки, идём по длинному-длинному, тёмному-тёмному коридору.

Настроение сейчас - задавленное