Так уж получилось, что церковь началась для меня с Москвы.
Именно с душевного на тот момент участия в моей жизни человека, который, по всем законам жизни не был мне должен абсолютно ничего.
Первая в жизни исповедь. Не потому что сама хотела, а потому что так сложились обстоятельства. Гуляла я вечером по небезызвестной в узких кругах местности и решила заглянуть на службу. После Всенощной ни один человек(!) не ушел, а разделившись на 2 очереди, ведущие к 2м священникам прихожане замерли в ожидании. Что это очередь на исповедь я узнала только через несколько минут, когда за моей спиной сомкнулась небольшая кучка народу. Если бы хоть один человек ушел, я бы ушла тоже, но все ждали исповеди, и я по закону стада осталась. Помню приближающуюся мою очередь, мой малосвязный лепет про то-то и то-то. Помню внушительного и внимательного батюшку спросившего, буду ли я завтра причащаться.
Что такое "причащаться" я знала совсем смутно. Но как дите любознательное и простое закивала головой. Помню, как батюшка сказал, что мне обязательно надобно быть завтра в 9 утра на этом же самом месте.
Конечно, если бы он этого не сказал, ноги моей бы там больше не было, а так....
Не помню, где я провела ночь... скорее всего в каком-то подъезде на севере города...
Утром я снова пришла в храм. Еще раз исповедовалась, на этот раз у другого батюшки, того что "помоложе". Помню потом жутко удивлялась, когда Славка Татауров рассказывал, о нем, что он "очень строг".
Помню, так поразил меня храм, что подошла к молодому батюшке и, смущаясь, попросила разрешения иногда сюда приезжать.
"Ну ты же должна понимать, что это храм, и сюда нужно ходить не потому, что сюда ходят некоторые люди" - был мне ответ.
Потом о.А позвал меня в домик пить чай.
Так и случилось мое появление в нашем храме.

В 17-18 лет я представляла из себя ребенка абсолютно не вписывающегося в окружающую действительность и окружающий меня родной город. Начала я тянуться в Москву. Сначала, разумеется, вовсе не из-за жизни церковной, но, со временем, заинтересовалась ею.
Помню себя в процессе выезда заглядывающую в храм, иногда в несовсем адекватном состоянии, беседы о чем-то отвлеченном с батей, его терпение и участие (а малоадекватного нагловатого подростка с претензиями на душевность очень трудно вынести).
Помню скорее дружеские, нежели духовные отношения. Совместное хихиканье над некоторыми личностями и просто обсуждение всяческих событий. О, как мне нужен был тогда просто приятель, друг, который бы просто терпел все мои измышления и выходки.
Помню язвительное замечание Мельника: "наша девочка только со взрослыми дядями дружит". Действительно, все, с кем я общалась, были старше лет на 10, а то и больше.
Прошло, наверное, года полтора, прежде чем у меня появилось понятие о церкви, церковной жизни.
Помню свои первые слезы от услышанной проповеди, первые попытки жить правильной жизнью.
"Ходила" я тогда почти все время в наш храм. Нормально так "ходила" - по 2 раза в месяц. Останавливалась уже не по подъездам, а в домике. Помню радость, с которой неизменно встречал меня батя, его первые гостинцы-дары, его убеждения в том, что ходить нужно не только сюда, но и в брянские храмы. Здесь у меня появились приятели и знакомые, появился замечательный человечек по имени Юлька. Народ из "домика" - Морозыч, Олег, Кустъ, Марина, - стали почти родным. И именно этому "родному" народу я попортила немало крови своей безалаберностью.
А батя все это время оставался опорой и человеком, которому можно рассказать все.
И все мои душевные завихрения, а иногда и требования, он умело разруливал и обращал в шутку.
Понравились слова прот. В. Воробьева:
Духовное часто начинается с душевного. Но начинается это именно в душе, в душевной жизни. Так что, как говорят духовники, душевное должно сочетаться с духовным, должно происходить преображение душевного в духовное. А священник должен суметь перевести человека на правильные рельсы. Приходит человек и плачет, ему просто нужно душевное тепло. Ему нужно сказать:
— Ну, что ты так огорчаешься, приходи, я тебе помогу, скажу тебе что- нибудь...
И одно такое душевное слово человека преображает, меняет его жизнь, привлекает его.

Должно было пройти почти три года, чтобы я, наконец, стала ходить в брянский храм. Познакомилась с о.Глебом, начала задумываться о духовной составляющей отношений.
Наверное, когда душе больно и некомфортно, защитной реакцией становится подумать о чем-то, что "выше всего этого".
Не хочу даже вспоминать, что было со мной, когда не смогла поехать к нам на соборование и Пасху. Когда я ясно поняла, что все родные люди там. А здесь дом. Да, дом, мама, но, в то же время какое-то безумное одиночество, от которого хочется выть.
Но нет худа без добра - попросила благословение на клирос и всю пасхальную службу проподпевала (должна же была быть от меня хоть какая-то польза).
Последний приезд.
Не хотела ехать. Если бы не батина смска и не поехала бы.
Настолько я привыкла к своему одиночеству, своей ответственности "за все", к тому, что общаются со мной люди только когда им это удобно, истосковалась по пониманию.
А тут храм, батя, исповедь...
Ощущение не дружеской, душевной, а именно духовной связи...
И все стало на свои места...
Хочется надеяться, что настанет то время, когда смогу действительно назвать его не духовником или просто батей, а духовным отцом.