"Сопалс" — это пятновыводитель, производимый в те годы рижским химкомбинатом. Действие этого вещества на человеческую психику открыли питерскке торчки, а через них информация распространилась в Таллине. Техника применения препарата была крайне проста. Сначала им смачивался платок (или иная ткань), а затем нужно было глубоко, на все лёгкие, дышать средством через рот, вплоть до самого момента отлёта. Отлёты же бывали совершенно бешеные.

Мне впервые предложил подышать сопалсом человек по кличке Лошадь. Мы с ним сидели прямо в центре города, на скамейке у теннисных кортов, а за нами стоял длинный ряд туристических автобусов. Я задышал, и сознание моё улетело сразу же настолько далеко, что возвращаясь назад, я нашел себя стоящим на четвереньках перед скамейкой и лающим на оторопевшую группу гостей города. Лошадь стебался, одновременно стремаясь, и делал публике нервные жесты типа "проходи, не задерживай".

Если описать действие сопалса в двух словах, то можно сказать, что это — путешествие сознания за рамки обычных форм времени и пространства. С точки зрения физического времени всё "путешествие" продолжается считанные секунды, но получаемый в это "объективное время" объём психической информации превосходит все мыслимые параметры. Поскольку сопалс можно было купить за 20 копеек практически в любом отделе бытовой химии, я считал своим долгом познакомить с этим волшебным эликсиром всех достойных людей.

Месса на Лысой горе. Свою первую массовую сопальсную мессу я провел в то лето в Нымме — лесным массивом за нашим домом в Мустамяэ[1]. Я пообещал людям небывалый приход. Каждый взял с собой по флакону состава, приехали на место, взошли на заросший хвойным лесом холм с большой поляной наверху, называемый в народе Лысой горой. Всего людей было человек тридцать. Присели. Я стал объяснять технику дыхания, параллельно проводя сеанс практической демонстрации. Как только мое сознание вышло из тела, уйдя в непостижимые в глубины психокосмоса, тело упало на землю и поползло вперед, пока, уткнувшись головой в корягу, не остановилось и не "пришло в себя".

На народ всё это произвело бешеный эффект. Все тут же бросились к своим флаконам и начали лихорадочно дышать полным ртом. Эффект не заставил себя долго ждать. Через несколько минут лесная полянка представляла собой реальную босхиану, где существа, охваченные фатальным безумием, пересекаются, не пересекаясь. Каждый бредил собственными откровениями: кто-то громко гоготал, кто-то испуганно косился на соседа, съезжающего с пенька и заваливающегося с немигающими открытыми глазами набок.

В сумерки наша шаманистическая команда, спустившись с Лысой горы, вышла из леса и медленно двинулась в сторону Мустамяэ. Люди, под еще не выветрившимися впечатлениями от эфирных трипов, скользили, как привидения, выдавая странные жесты или внезапно пугая друг друга неадекватностью мимики. А вокруг, вдоль всего маршрута движения нашей колонны, искрились высоковольтные линии передач, съезжали штанги у троллейбусов, включались сигнальные сирены, и мне даже показалось, что где-то, совсем на периферии поля зрения, из окон повыпадало несколько человек...

Getyourkicks. Будучи в Минске, я посвятил местных людей, в том числе Леннона, в таинства сопальсных путешествий. Возвратившись из своего первого трипа в полной ошарашенности, последний рассказал, как оказался на поросшем бурьяном на лугу, по которому ходил некий гном и отвинчивал гаечным ключом колючки. Это переживание вызвало в Ленноне дикий стёб, воодушевивший всю компанию, которая тут же ломанула с зеленого пятачка у цирка, где мы сидели, в ближайший (ал)химмаг за колдовским снадобьем.

Приехав в Таллин, Леннон вспомнил о сопалсе, но теперь он подходил к нему не как психоделик, а как маг. Сопальсные отлёты непосредственно конкретизировали положения его магической теории об иных телах и мирах, о силах сверхъестественного влияния и видения, об иллюзорности реальности и возможностях её магической трансформации.

В отношении сопалса мы с Ленноном довольно долго и досконально экспериментировали, причем не только индивидуально или вдвоем, но также устраивая групповые сессии. В целом, сопальсный трип проходил примерно следующим образом. Прежде всего, нужно было взять кусок ткани (платок или шарф), смочить его веществом и тут же начать интенсивно вдыхать через широко открытый рот. Через некоторое время, по мере насыщения капилляров мозга эфирными парами, наступал эффект магического эха. Это значит, что каждый из доносившихся в сознание извне звуков, в том числе каждое слово окружающих, начинало многократно повторяться, постепенно угасая. Но поскольку звуков вокруг много, то всё превращалось в нескончаемую шумовую реверберацию, примордиальным источником которой обнаруживалось, в конечном итоге, божественное первослово, произносимое в пустом эфире.

Помимо звукового эха возникал эффект "эха жеста". Иными словами, всякое движение объектов вокруг вас как бы многократно отражалось в сознании, а общая картина мира, таким образом, смещалась, обретая характер бесконечно накладываемых друг на друга дискретных фрагментов расчлененного бытия. Фаза магического эха, в которой происходило декомпонирование фундаментальной реальности, представлялась начальной стадией "выхода из тела".

Обычно когда человека выбрасывает из тела, он не имеет никакого представления о том, куда может "приземлиться", в какое "пространство" попасть. Всё происходит полностью спонтанно. Чем сильнее насыщение нервной системы эфиром - тем дальше заносит. Однако, попрактиковавшись в таких вылетах, можно заметить, что достигаемые планы имеют некую дифференциацию, выстраиваясь от очень приземленных структур, сохраняющих еще видимость нашего обычного мира, до крайне психоделических и даже психомагических форм. Чем выше план — тем круче, масштабнее переживание. На предельных уровнях интуиция осеняется невероятными откровениями о множественности времен и пространств, которые, замыкаясь в невероятную спираль бытия, манифестируются через наше самосознание в модусе персонализированного опыта. Вам открываются парадоксы микро- и макромира, причем не в теории, а LIVE— как непосредственное сопереживание "здесь и теперь".

Тотальное дежа-вю. Один из наиболее разительных эффектов сопальсного трипа проявляется при "возвращении в тело", когда человеку кажется, что всё, происходившее с ним до сих пор в жизни, являлось механическим повторением однажды прописанной схемы — т. е. как бы уже некогда имело место, как в своеобразном дежа-вю. И что только с этого момента "приземления" или "пробуждения" начинается реальное, самовольное существование. Таким образом, весь мир разоблачается как тотальный обман или абсолютный стёб. Эта истина настолько шокирующа, что неофит начинает сотрясаться шаманистическим смехом, во время которого мозг и нервная система в целом обрабатывают парадоксальную информацию, полученную из секретной лаборатории вселенной.

Однажды я предложил подышать в одной московской компании. Сбегали в хозтовары, принесли продукт. Я объяснил технику задыха и поехали... Первым пробило Игоря-художника: он начал безумно хохотать, потом вскочил, пытаясь что-то объяснить полуотлетевшей аудитории, но, не дождавшись вразумительной реакции, бросился из квартиры вон — к более вменяемым людям, которых нужно было срочно предупредить о том вселенском подвохе, который только что открылся его изумленному воображению.

Первым делом Игорь по-деловому зашел в химмаг и взял пузырей двадцать вещества, с которым, в качестве главного аргумента, и предстал перед рядом лиц — с неуклонным желанием избавить тех от чудовищной омраченности. Наконец, лица поддались на уговоры. Одного из них вставило так сильно, что он не просто стебался, но точно так же как Игорь бросился просветлять других — но уже не близких друзей, а случайную публику в метро! Он так и ездил по кольцевой до упора, пока его где-то не повязали менты и не отправили в дурдом. Парень через пару дней, естественно, отошел, но к сопалсу после этого больше не прикасался. Говорил, что все выводы для себя уже сделал.

Перемещение сознания. Cпецифическим сопальсным трюком был обмен платочками — теми, с помощью которых дышат. Здесь фокус состоял в следующем. "Ну, что, — говорил один человек другому, — махнем платочками?" Махнувшись и задышав из чужого платочка можно было "увидеть" (или магически повторить) предыдущий отлет его владельца. Т. е. вы как бы переноситесь в сознание того человека, с которым махнулись платочком, и полностью переживаете впечатления его сопальсного трипа, будто бы вы и есть он. А он, соответственно, полностью переживает ваш трип с помощью вашего платочка.

Бывало, собиралась компания человек по десять и все дышали, постоянно меняясь платочками и шарфиками. В результате никто уже не мог понять, кто есть кто, а найти назад свой изначальный платок во всей этой ситуации совершенно не представлялось возможным. Так и рубились, пока не кончалось вещество. Тут, конечно, можно было понаблюдать чужое безумие. Впрочем, собственное, наверное, со стороны представляется тоже — слава богу!

Приколы бывали совершенно неожиданные. Эдик однажды увидел себя в теле динозавра. Дыхнул, отлетел, и тут из кромешной тьмы психического аута высвечивается перед его взором, словно на магическом дисплее, окно в реальность, которая наблюдаема как бы с многометровой высоты. Постепенно до Эдика доходит, что он является динозавром, типа диплодока с длиннейшей шеей, на которой вознесена, высоко вверх, маленькая гипофизная головка. Вот с этой-то высоты длинношеея он и наблюдал мир, заросший папортниками. Ратику же привиделась собственная могила, сложенная из флаконов сопалса. После этого он перестал дышать и сел на иглу. А можно оказаться в пространстве бестелесных душ, ощущаемых лишь как фактор чистого присутствия вне всякой формы. Постепенно опыт пребывания в различных планах и пси-пространствах позволяет понять структуру эфирного космоса, иерархичность его состояний.

Магическое бардо. Планы более приземленные меняют сознание не столь радикально и позволяют как бы наблюдать обычную реальность из несколько смещенной в астральное состояние перспективы. Мы с Ленноном выработали специальную технику дыхания, позволявшую регулировать уровень погружения в "астрал", — с тем, чтобы не отлетать сразу далеко, но задержаться в особом промежуточном состоянии, которое можно назвать магическим бардо.

Магическое бардо — это специальный план, из которого открывается вход в оперативное пространство практической магии и находясь в котором можно изменять законы действительности. Вход в этот план состоял из двух этапов: практического и инициатического. Сначала нужно было задержаться в ранней фазе магического эха. Это, так сказать, самый приземленный из астральных подпланов. В таком состоянии можно видеть некие астральные сущности, обитающие здесь. Это могут быть независимые существа, магические големы или проекции посторонних мыслей.

Характерная особенность магических креатур состоит в том, что с лица они выглядят как настоящие люди, разве что — как и всё в этом призрачном мире — полупрозрачные. Попадая в непосредственное поле действия вашего человеческого излучения, примерно в радиусе трех метров вокруг тела, эти креатуры обретают как бы полноценное физическое проявление, словно насасываясь вашим биополем. Приблизившись к вам, креатуры просят "накапать платочек" — т. е. дать им дыхнуть сопалсом. Эти пары для них — что для акулы кровь.

Подчас, новички в этом плане долго не могут понять, кто с ними разговаривает — настоящие человеческие друзья, просящие подогреться, или же креатуры, жаждущие подсоса. Отличить магическую креатуру от реального человека можно только со спины: у креатуры на затылке расположено второе лицо, а точнее — стремная маска, наподобие халлоуинской тыквы, скалящая зубы и нагло таращащаяся на вас: "Ну, что, съел?..." Поэтому, если вдруг когда-нибудь кто-нибудь будет настойчиво пытаться взглянуть на вас сзади - не спешите с выводами. Лучше постарайтесь сами заглянуть этому субъекту за спину: не из тех ли?..

Иногда креатуры появляются в личине не частных знакомых, а каких-нибудь знаменитостей или даже фантастических персон. Это может быть далай-лама, Чингис-хан, какой-нибудь шаман, Рамакришна или даже сам сатана. Но конечный смысл пребывания в этом плане состоит вовсе не в том, чтобы накапать в платочек какой-нибудь очередной дутой креатуре, а в возможности встречи с джокером — магическим посредником между мирами.

Здесь начинается второй, инициатический эпап входа в оперативное пространство практической магии. Джокер обычно является в виде клоуна-шута или просто стёбаря (слово jokerозначает именно шутника-стёбаря). Появившись, он демонстрирует вам заклинательные жесты и мантры, повторяя которые вслед за ним вы попадаете — через эффект магического эха — в особый план, действуя в котором средствами оккультной манипуляции можно влиять на процессы в реальном мире. К примеру — давать телепатические и даже телекинетические команды на расстоянии.

Бывало, мы с Ленноном, пропитавшись предварительно веществом, шли потом бухнуть куда-нибудь в бар-ресторан, ибо коньяк — лучшее средство продезинфицировать нервную систему после сопальсной накачки. Присаживались за столик, заказывали сразу по сто пятьдесят армянского пятизвездночного, закуски. По завершении трапезы Леннон давал официантке импульс, та оборачивалась, он поднимал вверх указательный палец, ловя ее внимание:

— Девушка, мы в расчете?

Официантка спохватывалась:

— Извините, я вам сейчас принесу сдачи!...
— Сдачу оставьте себе!

Девушка, так реально и не получив денег, с благодарностью делала книксен, а мы шли пить в следующее заведение.

Менты. Как-то раз мы сидели с Ленноном, Куней и Пепи на Вышгороде, на лавочке у стоявшего там памятника эстонскому революционеру Виктору Кингиссеппу. В ясном небе зажигались яркие звезды — идеальная лётная погода. Мы достали по банке, всколыхнули местный эфир. Поскольку Куня с Пепи не догоняли четких правил безопасности полетов, затаскиваясь в основном не целенаправленно (подобно нам с Ленноном), а спонтанно, наш коллективный выход в космос тут же был засечен так называемыми "астральными ментами" — примитивными черномагическими креатурами служебного типа, охраняющими низший астрал от несанкционированного вторжения извне, — которые тут же, действуя телепатически, навели на нас реальных ментов, которые, совершенно неожиданно и в самый неподходящий момент, вдруг нарисовались прямо перед скамейкой:

— Что пьем?

Их было четверо. Мы все тупо молчали. Один из ментов подошел к Куне:

— А ну, дыхни!

И каким-то ублюдочным жестом — ну прямо вылитый Шариков! — сунул нос прямо Куне чуть ли не в рот.

— Ох, ёб твою мать! — Шариков очумело отшатнулся. — Что это за гадость вы хлещете? А ну, покажь!

Куня так и стоял с банкой в руках. Мент, видимо, думал сначала, что это стакан. Выхватил сопальсный флакон из стылых рук Александра. Присмотрелся к этикетке - и в ужасе отшатнулся:

— Так вы что, ЭТО ПЬЕТЕ?

Мы все молча уставились на этого мента угрюмыми взглядами тяжелых сумасшедших, готовых не известно на что. Тот неожиданно замаялся, зыркнул на своих:

— Мужики, чего-то я хуево себя чувствую, заболел наверное. Ну их на хуй, этих мудаков!

Мы по-прежнему молчали, нагнетая поле. Я дал нарЯду телепатическую команду: "Отваливайте!" В этот момент пошел крупный снег. Менты, действительно, начали как-то неуютно ежиться, еще раз взглянули на наши каменные лица и мрачно отчалили, уводя заломавшегося товарища. Мы же опять присели на лавочку и снова накапали горючего на концы шарфов, заменявших в холодный сезон носовые платочки.

Попрыгунчик. Как-то раз мы решили с Ленноном провести дыхательный эксперимент в церкви. Взяли с собой по банке и Йокси — в свидетели чистоты опыта. В принципе, выходя в состояние магического бардо можно сохранять сознательный контакт друг с другом, обмениваться впечатлениями и вообще информацией, причем — не обязательно вербальным образом. Возвращаясь после совместных вылетов в обычное земное состояние, мы с Ленноном, как правило, обсуждали результаты трипов, старались перевести обретаемую в измененных состояниях информацию в формат рационального текста. Однако, чтобы зафиксировать эксперимент со стороны, требовался внешний свидетель в неизмененном состоянии. Роль такого наблюдателя и должен был исполнять Йокси.

Йокси — коренастый, под Швейка, жизнерадостный ленивец — нарисовался в нашей альтернативной тусовке примерно в то же время, когда Леннон приехал в Таллин. Настоящее имя Йокси — Валерий, а изначальный полный псевдоним — Йокси-Кокси. Йокси сразу показал себя в компании как самобытный писатель, выступив с повестью "Муравлики" — телегой про муравликов, живущих в стране Муравликия. Быстро обретя пристрастие к галлюциногенам и вообще всему запредельному, Йокси сильно прогрессировал на пути духовного развития и даже дошел до того, что стал прислуживать на литургиях у отца Василия, в маленькой православной церквушке в Копли[2], на Ситцевой (Ситси).

Однако, в качестве экспериментального полигона мы с Ленноном выбрали вовсе не ту церковь, а кирху святого Иоанна (Jaanikirik)[3] на площади Победы (ныне площадь Свободы — Вабадузе-вяльяк), где можно было уютно устроиться с платком где-нибудь на задней скамейке. И вот, заходим мы втроем в эту кирху, тут — полно народу, играет орган. Мы присаживаемся в последнем ряду. Ну, посидели несколько минут, музыка закончилась, пастор приступил к проповеди со специального балкончика. Видимо, и нам пора! Леннон открыл свой знаменитый кожаный портфель, достал оттуда две банки.

Сидели мы так: я - посередине, справа от меня — Леннон, слева — Йокси. Леннон передал мне банку, Йокси должен был за нами наблюдать и потом рассказать, как он видел всю ситуацию вменяемыми глазами. Мы смочили платочки и глубоко вдохнули. Знакомый сладковатый привкус эфирных паров обложил язык и всю носоглотку, в мозг пошли пузырьки дхарма-каи. Смотрю на пастыря, как тот заряжает публику с томиком Евангелия в руке. Тут пастор отложил книгу в сторону и обращается к аудитории:

— А теперь, дорогие братья и сестры, следите внимательно за мной и делайте как я!

И он начал, жест за жестом, повторять магическую манипуляцию джокера:

— Здесь нужно два раза прихлопнуть, тут три раза притопнуть: хип-хоп, трулль-ля-ля!

Тут до меня доходит, что пастор — и есть джокер! Публика следует его указаниям: люди прихлопнули, притопнули, и все разом очутились в зазеркалье магического бардо. Я оборачиваюсь к Леннону и спрашиваю:

— Ты видел, как он ловко всех развел?
— А ты как думал, Петр!

Леннон хитро залыбился:

— Ты лучше туда посмотри, вон, в том углу, видишь, кэгэбэшник тусуется?

Я посмотрел в указанном направлении и увидел, как в гуще набившейся в боковом корабле толпы крутился какой-то лысый типчик в черном плаще. "Странно", — подумалось мне. Я раньше как-то и не представлял себе, что кэгэбэшники реально ходят по церквям. Ну, пусть себе шустрят, все равно мы их видим, а они нас — нет! Я обернулся к Леннону:

— Это тот, который с лысиной?
— Он самый!
— Круто мы его засекли! Нас им всё равно не взять!
— Ха-ха! А теперь посмотри налево!

Я оборачиваюсь налево, но вместо ожидаемого лица Йокси упираюсь взглядом в того самого кэгэбэшника, который только что крутился в толпе. Шок паники. Лихорадочно оборачиваюсь направо, но вместо Леннона в его кресле сидит Йокси. Гляжу вперед, туда, где несколько секунд назад шустрил кагэбеэник. И вижу Леннона, стоящего на том же самом месте. Леннон залыбился и замахал мне рукой. Такая моментальная смена позиций не укладывается у меня в голове. Я снова смотрю налево — вижу Йокси. Направо — там, с неовозмутимой миной, сидит Леннон.

— Послушай, Петр, - спрашиваю я его, — что значит вся эта чертовщина?.
— Это магическая игра "попрыгунчик" - моментальное перенесение тела в пространстве.
— Как же это у тебя так получается?
— Чтобы так прыгать — двадцать лет учиться надо! Эти способности открываются на продвинутых этапах практической магии. Так что мы с Эйнштейном еще потягаемся! Йах!

Леннон издал свой коронный клич и отсалютовал жестом с тремя растопыренными пальцами при соединенных мизинце и большом, что должно было символизировать трезубец Шивы. Мы уже совсем внаглую заржали. В ситуацию оперативно вмешался Йокси:

— Эй, вы, кабаны, отваливаем! Саша, убери флакон в портфель, и платок подальше, а то пахнет, сейчас людей заглючит! Быстро соскакиваем, пока тут не растусовались!

Йокси чуть ли не силой вытолкал нас, гогочущих во весь голос, на улицу. Глоток свежего зимнего воздуха привел немного в чувство. Ну, так что же там было? По рассказу Йокси, всё выглядело очень тривиально. Мы зашли в кирху, сели, накапали. Потом мы с Ленноном якобы затихли, уткнувшись в платочки. Тут же вокруг стал распространяться характерный химический запах. Йокси попытался нас остановить, но было поздно. Примерно с минуту мы с Ленноном не реагировали ни на какие внешние сигналы, а потом вдруг ОДНОВРЕМЕННО начали потихонечку хихикать. Йокси нас тряс, а мы хихикали все сильнее и сильнее, пока, наконец, не рассмеялись уже полной грудью, что нас окончательно и привело в себя. То есть весь сеанс с пастором и кагэбэшником занял от силы минуты полторы.

— А что пастор-то говорил, что пастор? — пытался добиться от Йокси. — Ты сам-то топал, хлопал, или как?

Йокси, казалось, не понимал, о чем его спрашивают.

— Какие прихлопы? Я же говорю: вы открыли флаконы, пошел шмон, я начал вас тормошить, а вы в ответ — стебаться. Пока я вас не вывел. Вот и всё. Что там пастор говорил — я вообще не слушал.

Йорик. Дышали мы не только в церквях, но и в могилах. Наиболее крутую из могил мы посетили во время раскопок территории вокруг церкви Нигулисте на Харьюской горке, рядом с известной в тогдашних хипповых кругах "Мороженицей". Вероятно, прежде на этом месте было кладбище. Прорытые траншеи обнаруживали двухметровый слой человеческих костей и даже целостных скелетов, буквально наваленных друг на друга. Вот в одну из таких траншей, слегка присыпанную снежком, мы и спустились с Ленноном звездной зимней ночью. Нашей целью было, в ленноновском выражении, "прорубить астрал" — т. е. сделать астроскопическую съемку местности для определения ее магических свойств и связей.

По костям предков мы сошли в хладное чрево Земли, присели в медитативных позах на припорошенных как бы белым порошком анонимных останках. Часы на башне старинной городской ратуши пробили полночь. Леннон раскрыл свой волшебный портфель, достал оттуда алтарный покров, свечи, подсвечники, изображения магических идамов, колокольчик, ритуальный нож и два флакона воды ведьм. Зажгли светильники, побрызгали с мантрами водой вокруг, призывая духов запредельного. Накапали на шарфики...

Через некоторое время скелеты стали оживать. Могила словно наполнилась тяжелыми вздохами, глухими стонами и придушенными завываниями, а сами кости вокруг зажглись некоей призрачной жизнью. Пошел снег. Снег, вообще, почти всегда начинает идти после того, как вы устанавливаете контакт с космосом. Видимо, такие трюки в тонких слоях эфира приводят к возмущению, возможно, геомагнитного поля и соответствующим атмосферным реакциям. Тут череп, на котором сидел Леннон, заговорил. Выяснилось, что это был череп Йорика, который просил Леннона взял его с собой, в качестве Вещей головы. Йорик обещал исполнять роль посредника между мирами, способного доносить нам сюда, в земную юдоль, промыслы высших космических смыслов. Леннон решил принять это предложение, завернул череп в алтарный покров и положил в портфель.

Дома он приделал черепу ко лбу, на место "третьего глаза", козий рог, затем надел на Йорика стерео-наушники и солнечные очки. Во время сеансов он садился напротив магической головы, надевал на на себя другую пару наушников, подключая оба выхода к внешней антенне, а затем вставлял в челюсть черепа карту джокера из специальной окропленной (не путать с окрапленной) колоды. После соответствующей синергической накачки Йорик начинал вещать, и даже мог телепортировать сознание филдрулера (т. е. своего магического хозяина) в заданные места.

Роль младшего прислужника в магических ритуалах общения с Вещей головой играл едва начинавший ходить ленноновский сын Денис.

— Денис — значит Денница!, — любил многозначительно замечать молодой папа. — А ну, Денисик, отнеси дяде Йорику платочек, пусть дядя подышит!

И маленький Денисик бежал с протянутой ручкой, сжимавшей насыщенную парами пятновыводителя тряпочку, к возлежавшему на инкрустированном восточном блюде рогатому черепу дяди Йорика.

Надо сказать, Йорик действительно давал недурные советы. Лично мне он один раз, к примеру, объяснил, зачем во время сессий нужно зажигать огонь. Оказывается, он уничтожает "трупы мыслеформ", т. е. психоэнергетические шлаки процесса мышления, заполняющие эфирное пространство вокруг человека. Огонь, как выяснилось — и я это конкретно увидел — сжигает остатки мыслей, очищая тем самым эфир для потенциального проявления в нем более субтильных вибраций. Другая вещь, которую мне показал Йорик — это механизм происхождения иллюзии из сознания, действующий с точки зрения вовлеченного в него субъекта по принципу самозамыкающейся петли Мебиуса.