ПЕРЕД РАССВЕТОМ
Она снова пришла в заброшенный подвал. Здесь было её логово. С трудом передвигая опухшие от язв ноги, тащила по бетонному полу свою единственную собственность. В грязном рюкзаке хранилось её имущество: шприц, сломанный гребень, детская соска, осколок зеркальца и плюшевый медвежонок. Потёртая игрушка, с оторванным ухом и надорванной лапой, была для хозяйки главной драгоценностью. Единственным связующим звеном между прошлым и настоящим.
Дойдя до пролома в стене, наркоманка опустилась на корточки. Дрожащими руками помогла телу протиснуться в узкий проём.
В углу грязного помещения на картонной подстилке лежал давний знакомый. Они часто сталкивались здесь по вечерам. Неопределённого возраста, в рваном свитере, лохматый бородач кивал ей в знак приветствия. На протяжении полугода их знакомства ни разу не поинтересовался кто она, почему здесь, как зовут. Это безразличие было ей знакомо. Кому она нужна?
- Машенька, где твоя постель? Поищи-ка хорошенько, - уговаривала она себя, доставая из пыльного угла кусок поролона.
Непослушные руки вытащили из сумки мишку-калеку. Прижали плюшевую игрушку к груди.
- Спокойной ночи, - прошептали обескровленные губы медвежонку.
Глаза закрылись.
***
- Машенька! Доченька. Смотри, что мы с папочкой тебе купили.
Нежные мамины руки положили в её раскрытые ладошки медвежонка. Он смотрел на неё маленькими чёрненькими глазками и улыбался.
- А как его зовут? - восхищённо спросила малышка.
Родители пожали плечами.
- Я буду звать его Мишка. - радостно воскликнула девочка.
Ах, как хорошо было ей. Маша сидела на заднем сиденье автомобиля. Одна с мишкой. Папа внимательно следил за дорогой, а мама рассказывала ему что-то очень весёлое. Они смеялись...
Оглушающий хлопок ударил сбоку. В дверцу что-то влетело. Взвизгнули стёкла. Чёрная тень мелькнула над её головой. Солнце выключили...
Её нашли на обочине. Без сознания. Детские пальчики крепко вцепились в порванную игрушку. В рейсовом автобусе взорвался смертник, чтобы получить свой счастливый билет в рай, где его ждут сорок девственниц. Для этого надо было непросто умереть, а стать мучеником. Чем больше погибнут "неверных", тем радостней в Поднебесной. Так его учили. Десять пассажиров и ещё двое в проезжавшем рядом автомобиле погибли... Ребёнок чудом остался жив.
***
Чужой дом. Девочка стояла перед незнакомыми людьми.
- Машенька, - ласково обращались они к ребёнку, - вот твоя кроватка, игрушки...
Детский разум отказывался принимать действительность. Маша, забившись в углу незнакомой комнаты, без устали повторяла,
- Хочу домой к маме. Хочу домой к папе…
Два немолодых человека успокаивали девочку.
- Машенька, – повторяли они, - наша любимая Машенька...
Так и не смогла девочка полюбить своих новых родителей. Она принимала их заботу без чувства благодарности и с безразличием. Все игрушки, которые ей дарили, игнорировала. И только один порванный мишка был ей утехой. Предложения починить его девочка категорически отвергала, словно желала запомнить последний счастливый и страшный день.
Всё её детство прошло в одиночестве. Там, за дверью, жили двое взрослых. Здесь, в чужой комнате, она и её мишка. Школьные годы не принесли ей друзей. Она сторонилась их веселья и никогда не посещала дома одноклассников. Маша боялась увидеть то, что ей было уже недоступно, несмотря на все старания новых родителей. В шестнадцать лет она ушла из дома. На улицу, в неизвестность. Туда, где не ждут... Где главенствуют пороки общества: пьянство, проституция, наркотики...
***
Утро встретило Машу тревожным попискиванием крыс. Сосед не отозвался на её зов... Тяжело дыша, наркоманка вытащила остывшее тело через узкий проём убежища. В карманах брюк умершего нашла две порции белого зелья. Торопливо спрятала желанную находку на груди. С опаской взглянула на лежащего: "Не заметил-бы" - мелькнуло в повреждённом уме. Подтащила труп поближе к разбитым дверям. Здесь его быстрее найдут, и вышла в предутреннюю свежесть.
Каждый новый день женщина встречала со страхом. Вдруг она останется без наркотического дурмана? Страшные ломки набросятся на обессиленное тело. Скрутят, придавят, разорвут на части… Но сегодня у неё праздник.
***
Закружилась голова. Тело обмякло. Пальцы выронили иглу.
Как хорошо и как прекрасно… Ничего не болит и не тревожит. Глупые прохожие торопливо бегут куда-то. Шарахаются от неё, сидящей на асфальте. Они просто слепые. Как можно не обратить внимания на её белоснежное бальное платье, на хрустальные туфельки, дорогую брошь? А причёска? Это же шедевр!
- Господа и дамы, посмотрите на меня! Я принцесса!
А это что за чудо? Ах да... Это мой дворец! Ещё вчера он был такой маленьким... Каждый раз приходилось приседать при входе в ворота.
О-о! Как прекрасен зал с высокими мраморными колоннами, огромными разноцветными окнами! И музыка...
Принцесса порхала между колоннами, радостно удивляясь своему мелодичному смеху. Стройные ноги в хрустальных туфельках, изящно скользили по изумрудной глади пола. А в торце зала, на золотом троне, любуясь дочкой, восседали отец и мать. Как прекрасно вокруг! Какая удивительная музыка! Её нежные звуки, кружатся вокруг роскошной причёски принцессы. Вспыхивают разноцветными нотками на золотистых прядях волос. Мама что-то говорит папе, и они весело смеются, глядя на свою красавицу….
Что это? Вдруг всё странно изменилось. Мраморные колонны исказили стройные очертания, изогнулись в змеином танце и, оторвав головы от свода, шипя и устрашающе повернулись к принцессе. Музыка исчезла. Нотки упали к ногам, разлетаясь чёрными осколками. Одна из колон пронзительно взвизгнула, дыхнула запахом расплавленных шин и бензина. И… неожиданно швырнула безобразную пасть прямо в лицо принцессы. Сильный удар потряс девушку. Свод зала исчез. Стены тоже. И вместо них, на сером небосводе появилось ослепительное солнце. Оно быстро побежало к горизонту. А за ним мчалась густая, ревущая тьма.
- Так мне и надо, - прошептала бывшая принцесса, падая навзничь. - Никому не нужная и всеми презираемая. Никем не любимая и растерзанная. Лучше бы я не родилась...
Наступила жуткая тишина.
И вдруг, вне мысленной дали, среди оглушающей тишины и осязаемой мглы загорелась звёздочка. Она неслась с быстротой молнии. Разгораясь ослепительным сиянием всё сильнее и сильнее. И вот уже свет заслонил всю вселенную. Ужас, безмолвие, мрак растворились! Израненное сердце, готовое остановиться, услышало:
- Моя дорогая доченька! Когда ещё не было вселенной, Я полюбил тебя. Я бережно хранил образ твой в сердце своём. Я приготовил тебе земную колыбель. Украсил её полевыми цветами и зажёг звёзды. Когда ты родилась, Я убаюкивал тебя пением птиц и гладил личико твоё тёплым душистым ветерком. Я умывал тебя дождями и плакал вместе с тобой, когда тебе было больно. Разве Я могу забыть тебя?! Моя любовь и доброта превыше всей вселенной. Ибо Я родил тебя для Себя!
Женщина ощутила на щеке чьё-то прикосновение.
- Ты плакала, и я вытерла твою слезинку, - сказала малышка, глядя в её удивлённо распахнутые глаза. - Вот смотри, - и детская ладошка протянула ей маленькую капельку на кончике пальчика.
У изголовья женщины сидел ребёнок в белом платьице и участливо гладил грязные волосы наркоманки. Девочку резко отдёрнула родительская рука, и белоснежный ангел исчез...
***
Тонкая оконная занавеска прикоснулась к губам девушки, пробежала по щеке и юркнула за спинку кровати. Ветерок задрожал на ресницах и распахнул карие глаза.
- Утро, – прошептали губы. - Здравствуй утро.
Маша лежала в больничной палате у распахнутого окна. Впервые за долгие годы, с детским удивлением прислушивалась к стуку сердца. Оно стучало мило и счастливо, словно только что родилось. Что произошло вокруг? Почему так неожиданно изменился мир? Чему она радуется, вся спеленатая по рукам и ногам гипсовыми ремнями? Она вспомнила как врач, наклонился над ней. Почти касаясь губами её бледного лица, тихо и с нежностью произнёс,
- Тебе повезло. Позвоночник цел. А ноги и руки до свадьбы заживут.
И вот теперь, в это волшебное утро, очнувшись от бредового сна, она впервые, за многие годы дышит чистым сердцем.
- Чудеса, - улыбнулась Маша, - Просто сказка.
Но, ещё больше удивила свежесть и ясность ума! Это было так необычно и здорово!
Она с любопытством перевела взгляд к окну. По небесной тверди плыли белоснежные облака. Веки сомкнулись в блаженной истоме здорового сна. А когда они снова открылись, на прикроватной тумбочке лежал её медвежонок.
Она снова училась ходить, причёсывать золотистые волосы ослабевшими руками. Училась жить, улыбаясь и радуясь каждому дню. На ежедневном обходе, Маша неизменно встречала знакомую улыбку. Иногда Михаил забегал в палату среди рабочего дня и из белоснежного кармана доставал конфетку. Каждый раз разную. Прятал её под подушку девушки и смущённо проговаривал одну и ту же фразу:
- Это от Деда Мороза.
- Какой Дед Мороз? - смеялась Маша. - На улице лето.
Глядя в зеркало, она всё больше удивлялась своему новому отражению. Она ли? Миловидные черты лица. Удивлённо вздёрнутый носик. Припухшие губы. Всё в ней нравилось ей. Иногда, ночами, она внезапно просыпалась. Лёжа в ночной тишине, девушка с ужасом вспоминала прошлую уличную жизнь. Неужели всё это было с ней? И становилось горько и стыдно. Но сердце шептало: "Забудь. Родилось новое существо. Мягкое, чистое, светлое".
А однажды, когда за больничным окном зашептала осень, и её нежное дуновение приклеило пожелтевшую листву на прозрачную гладь стекла, она обнаружила на прикроватной тумбочке большой цветочный букет. Уткнувшись губами в живой аромат, пылало женское сердечко от радости и зарождающейся любви.
***
Она тихо постучала в дверь кабинета. Села. Взглянула в его глаза. Они не улыбались. Удивлённо вскинув брови, смотрела Маша на Михаила. Его губы дрогнули. Рука потянулась к русой пряди девушки. Нежно поплыла по ней. Безвольно легла на край стола.
- Вот, - он протянул лист бумаги, - Анализ крови.
И добавил виновато,
- Плохой.
***
Через полгода, в больничной палате умирала Маша. Широко распахнутые глаза девушки, смотрели куда-то вдаль. В них не было страха. К ней приближался свет. Знакомый, добрый, ласковый. Этой ночью ей снился удивительный сон. Словно она прекрасный цветок. К её тычинкам слетались бабочки и пчёлки. На неё смотрело множество восхищённых глаз. Нежную, цветочную плоть, берегли и лелеяли чьи-то добрые руки.
Маша выплыла из удивительного сна, напоенная любовью и спокойствием. Неземная музыка наполняла палату, улицу, город, вселенную...
- Знаешь, - обратилась она к любимому.
Он наклонился над ее изголовьем.
- Я слышу голос Творца, - продолжала Маша. – Он омыл меня любовью. Очистил от пороков. Простил… Ведь ничего не чистого на небо взойти не сможет, сказал Он мне.
***
В один из вечеров в дверь позвонили. На пороге стоял молодой человек. Он бережно положил в руки хозяйки свёрток. Она растерянно развернула его. В нём лежал порванный плюшевый медвежонок и маленький листочек. Перед глазами пожилой женщины поплыли слова:
- Папочка и мамочка. Простите меня.
И подпись: "Ваша Машенька".
***
Эпилог:
Ах, человек, человек. Пути Господни неисповедимы. Нам ли судить? Одно мы только знаем: «… что любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу» (к римлянам 8:28)
Яков Звягин
Она снова пришла в заброшенный подвал. Здесь было её логово. С трудом передвигая опухшие от язв ноги, тащила по бетонному полу свою единственную собственность. В грязном рюкзаке хранилось её имущество: шприц, сломанный гребень, детская соска, осколок зеркальца и плюшевый медвежонок. Потёртая игрушка, с оторванным ухом и надорванной лапой, была для хозяйки главной драгоценностью. Единственным связующим звеном между прошлым и настоящим.
Дойдя до пролома в стене, наркоманка опустилась на корточки. Дрожащими руками помогла телу протиснуться в узкий проём.
В углу грязного помещения на картонной подстилке лежал давний знакомый. Они часто сталкивались здесь по вечерам. Неопределённого возраста, в рваном свитере, лохматый бородач кивал ей в знак приветствия. На протяжении полугода их знакомства ни разу не поинтересовался кто она, почему здесь, как зовут. Это безразличие было ей знакомо. Кому она нужна?
- Машенька, где твоя постель? Поищи-ка хорошенько, - уговаривала она себя, доставая из пыльного угла кусок поролона.
Непослушные руки вытащили из сумки мишку-калеку. Прижали плюшевую игрушку к груди.
- Спокойной ночи, - прошептали обескровленные губы медвежонку.
Глаза закрылись.
***
- Машенька! Доченька. Смотри, что мы с папочкой тебе купили.
Нежные мамины руки положили в её раскрытые ладошки медвежонка. Он смотрел на неё маленькими чёрненькими глазками и улыбался.
- А как его зовут? - восхищённо спросила малышка.
Родители пожали плечами.
- Я буду звать его Мишка. - радостно воскликнула девочка.
Ах, как хорошо было ей. Маша сидела на заднем сиденье автомобиля. Одна с мишкой. Папа внимательно следил за дорогой, а мама рассказывала ему что-то очень весёлое. Они смеялись...
Оглушающий хлопок ударил сбоку. В дверцу что-то влетело. Взвизгнули стёкла. Чёрная тень мелькнула над её головой. Солнце выключили...
Её нашли на обочине. Без сознания. Детские пальчики крепко вцепились в порванную игрушку. В рейсовом автобусе взорвался смертник, чтобы получить свой счастливый билет в рай, где его ждут сорок девственниц. Для этого надо было непросто умереть, а стать мучеником. Чем больше погибнут "неверных", тем радостней в Поднебесной. Так его учили. Десять пассажиров и ещё двое в проезжавшем рядом автомобиле погибли... Ребёнок чудом остался жив.
***
Чужой дом. Девочка стояла перед незнакомыми людьми.
- Машенька, - ласково обращались они к ребёнку, - вот твоя кроватка, игрушки...
Детский разум отказывался принимать действительность. Маша, забившись в углу незнакомой комнаты, без устали повторяла,
- Хочу домой к маме. Хочу домой к папе…
Два немолодых человека успокаивали девочку.
- Машенька, – повторяли они, - наша любимая Машенька...
Так и не смогла девочка полюбить своих новых родителей. Она принимала их заботу без чувства благодарности и с безразличием. Все игрушки, которые ей дарили, игнорировала. И только один порванный мишка был ей утехой. Предложения починить его девочка категорически отвергала, словно желала запомнить последний счастливый и страшный день.
Всё её детство прошло в одиночестве. Там, за дверью, жили двое взрослых. Здесь, в чужой комнате, она и её мишка. Школьные годы не принесли ей друзей. Она сторонилась их веселья и никогда не посещала дома одноклассников. Маша боялась увидеть то, что ей было уже недоступно, несмотря на все старания новых родителей. В шестнадцать лет она ушла из дома. На улицу, в неизвестность. Туда, где не ждут... Где главенствуют пороки общества: пьянство, проституция, наркотики...
***
Утро встретило Машу тревожным попискиванием крыс. Сосед не отозвался на её зов... Тяжело дыша, наркоманка вытащила остывшее тело через узкий проём убежища. В карманах брюк умершего нашла две порции белого зелья. Торопливо спрятала желанную находку на груди. С опаской взглянула на лежащего: "Не заметил-бы" - мелькнуло в повреждённом уме. Подтащила труп поближе к разбитым дверям. Здесь его быстрее найдут, и вышла в предутреннюю свежесть.
Каждый новый день женщина встречала со страхом. Вдруг она останется без наркотического дурмана? Страшные ломки набросятся на обессиленное тело. Скрутят, придавят, разорвут на части… Но сегодня у неё праздник.
***
Закружилась голова. Тело обмякло. Пальцы выронили иглу.
Как хорошо и как прекрасно… Ничего не болит и не тревожит. Глупые прохожие торопливо бегут куда-то. Шарахаются от неё, сидящей на асфальте. Они просто слепые. Как можно не обратить внимания на её белоснежное бальное платье, на хрустальные туфельки, дорогую брошь? А причёска? Это же шедевр!
- Господа и дамы, посмотрите на меня! Я принцесса!
А это что за чудо? Ах да... Это мой дворец! Ещё вчера он был такой маленьким... Каждый раз приходилось приседать при входе в ворота.
О-о! Как прекрасен зал с высокими мраморными колоннами, огромными разноцветными окнами! И музыка...
Принцесса порхала между колоннами, радостно удивляясь своему мелодичному смеху. Стройные ноги в хрустальных туфельках, изящно скользили по изумрудной глади пола. А в торце зала, на золотом троне, любуясь дочкой, восседали отец и мать. Как прекрасно вокруг! Какая удивительная музыка! Её нежные звуки, кружатся вокруг роскошной причёски принцессы. Вспыхивают разноцветными нотками на золотистых прядях волос. Мама что-то говорит папе, и они весело смеются, глядя на свою красавицу….
Что это? Вдруг всё странно изменилось. Мраморные колонны исказили стройные очертания, изогнулись в змеином танце и, оторвав головы от свода, шипя и устрашающе повернулись к принцессе. Музыка исчезла. Нотки упали к ногам, разлетаясь чёрными осколками. Одна из колон пронзительно взвизгнула, дыхнула запахом расплавленных шин и бензина. И… неожиданно швырнула безобразную пасть прямо в лицо принцессы. Сильный удар потряс девушку. Свод зала исчез. Стены тоже. И вместо них, на сером небосводе появилось ослепительное солнце. Оно быстро побежало к горизонту. А за ним мчалась густая, ревущая тьма.
- Так мне и надо, - прошептала бывшая принцесса, падая навзничь. - Никому не нужная и всеми презираемая. Никем не любимая и растерзанная. Лучше бы я не родилась...
Наступила жуткая тишина.
И вдруг, вне мысленной дали, среди оглушающей тишины и осязаемой мглы загорелась звёздочка. Она неслась с быстротой молнии. Разгораясь ослепительным сиянием всё сильнее и сильнее. И вот уже свет заслонил всю вселенную. Ужас, безмолвие, мрак растворились! Израненное сердце, готовое остановиться, услышало:
- Моя дорогая доченька! Когда ещё не было вселенной, Я полюбил тебя. Я бережно хранил образ твой в сердце своём. Я приготовил тебе земную колыбель. Украсил её полевыми цветами и зажёг звёзды. Когда ты родилась, Я убаюкивал тебя пением птиц и гладил личико твоё тёплым душистым ветерком. Я умывал тебя дождями и плакал вместе с тобой, когда тебе было больно. Разве Я могу забыть тебя?! Моя любовь и доброта превыше всей вселенной. Ибо Я родил тебя для Себя!
Женщина ощутила на щеке чьё-то прикосновение.
- Ты плакала, и я вытерла твою слезинку, - сказала малышка, глядя в её удивлённо распахнутые глаза. - Вот смотри, - и детская ладошка протянула ей маленькую капельку на кончике пальчика.
У изголовья женщины сидел ребёнок в белом платьице и участливо гладил грязные волосы наркоманки. Девочку резко отдёрнула родительская рука, и белоснежный ангел исчез...
***
Тонкая оконная занавеска прикоснулась к губам девушки, пробежала по щеке и юркнула за спинку кровати. Ветерок задрожал на ресницах и распахнул карие глаза.
- Утро, – прошептали губы. - Здравствуй утро.
Маша лежала в больничной палате у распахнутого окна. Впервые за долгие годы, с детским удивлением прислушивалась к стуку сердца. Оно стучало мило и счастливо, словно только что родилось. Что произошло вокруг? Почему так неожиданно изменился мир? Чему она радуется, вся спеленатая по рукам и ногам гипсовыми ремнями? Она вспомнила как врач, наклонился над ней. Почти касаясь губами её бледного лица, тихо и с нежностью произнёс,
- Тебе повезло. Позвоночник цел. А ноги и руки до свадьбы заживут.
И вот теперь, в это волшебное утро, очнувшись от бредового сна, она впервые, за многие годы дышит чистым сердцем.
- Чудеса, - улыбнулась Маша, - Просто сказка.
Но, ещё больше удивила свежесть и ясность ума! Это было так необычно и здорово!
Она с любопытством перевела взгляд к окну. По небесной тверди плыли белоснежные облака. Веки сомкнулись в блаженной истоме здорового сна. А когда они снова открылись, на прикроватной тумбочке лежал её медвежонок.
Она снова училась ходить, причёсывать золотистые волосы ослабевшими руками. Училась жить, улыбаясь и радуясь каждому дню. На ежедневном обходе, Маша неизменно встречала знакомую улыбку. Иногда Михаил забегал в палату среди рабочего дня и из белоснежного кармана доставал конфетку. Каждый раз разную. Прятал её под подушку девушки и смущённо проговаривал одну и ту же фразу:
- Это от Деда Мороза.
- Какой Дед Мороз? - смеялась Маша. - На улице лето.
Глядя в зеркало, она всё больше удивлялась своему новому отражению. Она ли? Миловидные черты лица. Удивлённо вздёрнутый носик. Припухшие губы. Всё в ней нравилось ей. Иногда, ночами, она внезапно просыпалась. Лёжа в ночной тишине, девушка с ужасом вспоминала прошлую уличную жизнь. Неужели всё это было с ней? И становилось горько и стыдно. Но сердце шептало: "Забудь. Родилось новое существо. Мягкое, чистое, светлое".
А однажды, когда за больничным окном зашептала осень, и её нежное дуновение приклеило пожелтевшую листву на прозрачную гладь стекла, она обнаружила на прикроватной тумбочке большой цветочный букет. Уткнувшись губами в живой аромат, пылало женское сердечко от радости и зарождающейся любви.
***
Она тихо постучала в дверь кабинета. Села. Взглянула в его глаза. Они не улыбались. Удивлённо вскинув брови, смотрела Маша на Михаила. Его губы дрогнули. Рука потянулась к русой пряди девушки. Нежно поплыла по ней. Безвольно легла на край стола.
- Вот, - он протянул лист бумаги, - Анализ крови.
И добавил виновато,
- Плохой.
***
Через полгода, в больничной палате умирала Маша. Широко распахнутые глаза девушки, смотрели куда-то вдаль. В них не было страха. К ней приближался свет. Знакомый, добрый, ласковый. Этой ночью ей снился удивительный сон. Словно она прекрасный цветок. К её тычинкам слетались бабочки и пчёлки. На неё смотрело множество восхищённых глаз. Нежную, цветочную плоть, берегли и лелеяли чьи-то добрые руки.
Маша выплыла из удивительного сна, напоенная любовью и спокойствием. Неземная музыка наполняла палату, улицу, город, вселенную...
- Знаешь, - обратилась она к любимому.
Он наклонился над ее изголовьем.
- Я слышу голос Творца, - продолжала Маша. – Он омыл меня любовью. Очистил от пороков. Простил… Ведь ничего не чистого на небо взойти не сможет, сказал Он мне.
***
В один из вечеров в дверь позвонили. На пороге стоял молодой человек. Он бережно положил в руки хозяйки свёрток. Она растерянно развернула его. В нём лежал порванный плюшевый медвежонок и маленький листочек. Перед глазами пожилой женщины поплыли слова:
- Папочка и мамочка. Простите меня.
И подпись: "Ваша Машенька".
***
Эпилог:
Ах, человек, человек. Пути Господни неисповедимы. Нам ли судить? Одно мы только знаем: «… что любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу» (к римлянам 8:28)
Яков Звягин