Однажды в салон женской парикмахерской, где находилось несколько посетительниц, вошла миловидная девушка и попросила сделать ей «перышки». Когда мастер принялась за дело, девушка вдруг выхватила нож и полоснула ее по лицу. В тот же момент в салон вбежали трое мужчин, которые набросились на женщин и, угрожая оружием, стали их насиловать: сначала шестнадцатилетнюю студентку, потом сорокалетнюю армянку, потом трех работниц парикмахерской. Женщин насиловали по одной, остальные ждали своей очереди в соседних креслах. Девушка, у которой был нож, тем временем переходила от жертвы к жертве, и рассекала их лица глубокими крестами, перерезая лицевые мышцы, чтобы человек на всю жизнь остался изуродованным с безобразным шрамом и неподвижной половиной лица. После этого бандиты отобрали у всех деньги и ушли. То же самое преступники проделывали несколько раз в других местах: врывались в частные квартиры, куда вначале звонила девушка, затаскивали прохожих в подвал или терроризировали пассажиров в ночном метро. В общежитии университета изнасилование двух студенток снимали на видеокамеру.

Все это реальные случаи, рассказанные в документальной телепередаче. Я почему-то не могу, узнавая такие вещи, не испытывать упадка духа, отчаяния и отвращения к жизни. Каждый раз я чувствую одно и то же – смесь бессильного бешенства с мстительным желанием возмездия. Особенно мучительно думать про шестнадцатилетнюю студентку, почти школьницу, только «начавшую жить», которой теперь любое зеркало будет всю жизнь напоминать о происшедшем.

Представил, как этой студентке, которая не знает, как жить дальше, кто-то посоветовал обратиться к Богу. Она пытается понять, почему это случилось с ней и почему это вообще могло случиться. Конечно, Бог не отвечает за тех ублюдков, но почему Он не помешал им действовать, ведь это не означало бы вмешательства в их волю, а только пресекало бы их поступки и ограничивало распространение зла. Значит, Богу было нужно, чтобы это случилось со студенткой, но она не может этого понять и принять. Можно еще представить, что если бы Бог слишком явно проявлял Себя в этом мире, это тоже было насилием над волей: человеку ничего бы не оставалось, как следовать за Богом, Который все равно не давал бы ему возможности совершать зло и делать то, что хочется. Если воля освобождена, то нельзя ограничивать и ее последствия, одно противоречило бы другому. Поэтому Бог как бы скрывает Себя от мира, попустительствует злу, чтобы вызвать сомнения в Своем существовании и тем самым дать возможность человеку проявить свободный выбор. Он действует только субъективно, в душе человека, помогая благодатью тем, кто выбор уже сделал, но не вмешиваясь в какие бы то ни было поступки. В таких условиях выбор сделать гораздо труднее, поскольку он четко не обозначен: нет ясного сознания, что, потворствуя своим страстям, выбираешь зло и дьявола, нет и определенного понятия греха, все выглядит гораздо более невинно, действуешь подсознательно, непроизвольно, почти не отдавая себе отчета в своих поступках. Если бы человек хотя бы твердо знал, между чем и чем он выбирает, его задача сделалась бы гораздо легче. (В конце концов, если знание своего положения уменьшает свободу, подталкивая в определенном направлении, то его незнание уменьшает ее еще больше, заставляя действовать наполовину вслепую и наугад; это вмешательство наоборот).

Бог, говорит студентка, должен проявлять Себя недвусмысленно и ясно, не как внутреннее откровение, а как внешний очевидный факт. Тогда всем было бы ясно, что к чему. Христос, чтобы убедить рыбака Петра, дал ему сверхъестественный улов рыбы. Сила самоочевидности чуда спасла множество людей. Если грязная душа не способна воспринять Божественный свет, она может, по крайней мере, увидеть его физическими очами. Но ничего подобного не происходит, чудеса якобы больше не нужны, Бог как бы отстранился и не говорит с людьми. Случившаяся с ней катастрофа кажется студентке величайшей несправедливостью, и она не хочет слушать объяснений, которые ее не удовлетворяют. Она должна примириться с этим, простить и полюбить своих врагов, преисполниться благодарности и смирения? «Эти ублюдки изнасиловали мое тело, а вы хотите изнасиловать мою душу».