Третий путь похож на гностицизм, потому что главное в нем – знание того, где и как истина расходится со злом, и это знание уже само по себе открывает путь к истине.

Третий путь сродни даосизму и дзен, потому что каждый просветленный в нем приходит к просветлению своим путем и не может передать его другому. Он может лишь описать его с внешней стороны, как личный опыт, который, возможно, пригодится для других, но не несет в себе ничего обязательного и авторитарного.

Третий путь близок к искусству, потому что основан на творчестве, на постоянных и сугубо личных – поэтому неповторимых – поисках, связанных с опытом прошлого, впитыванием культуры, всем богатством знаний, но направленных непосредственно в жизнь, где нет ничего установленного раз и навсегда, никаких шаблонов и рекомендаций, никакого учительства и ученичества, где каждый шаг – риск и новое открытие. Он требует участия всей личности, сфокусированной в каждой точке времени не какой-то одной стороной и частью, а всей цельностью и полнотой жизни, как ее ежесекундное подытоживание и одновременно как прорыв.

Третий путь согласен с христианской верой, потому что признает догматы Церкви и считает, что никакое движение и истина невозможны без содействия Св. Духа. Самая важная его часть – различение путей добра и зла – связна с духовной трезвостью и самообладанием, сродни монашеским, способностью противостоять прельщениям, безошибочным «чутьем» отделяя их от источников истинного блаженства. Внутренний мир должен быть безупречно ясен и прозрачен, его слух и зрение чисты, чтобы сразу, еще на дальних подступах, различать малейшую примесь мути и фальши. Но этот путь еще труднее, потому что идущий по нему ничего не отвергает, но во все вслушивается и все пробует на вкус, поэтому вероятность ошибки тысячекратно возрастает.

Третий путь похож на гедонизм, потому что две его цели – истина и блаженство – совпадают.

Третий путь похож на стоицизм, потому что он становится броней там, где ему наносят удары, и чувствительной кожей там, где нужно слышать и дышать.

Третий путь близок к повседневной жизни, потому что жизнь и путь в нем – одно и то же.

Третий путь не является ни философией, ни искусством, ни религией, ни наукой, ни обыденной жизнью, но всем этим сразу.