Дед жил далеко от нас, приезжая изредка на несколько дней, погостить. С его приходом в дом врывался аромат дальних странствий и иных времен. Высокий, несмотря на старость сохранивший офицерскую выправку, дед нюхал табак, курил по-черному и, после принятия положенного при встрече гостя стаканчика, пел окопные песни первой мировой.
Ну а вечером мы располагались на кухне… Свет не зажигали. На полу расстилались тяжелые овчинные полушубки, мы располагались на них…Дед открывал дверцу печи, садился на табурет- так, чтобы можно было изредка подбрасывать дрова в бушующий огонь. Неторопливо закуривал и начинал рассказ…Почему-то лучше всего я помню запах овчины, слепые сумерки, освещенные всполохами пламени, странно отчужденное лицо деда. Он рассказывал про сражения,про ранения. Однажды, когда дед умывался, сняв рубаху ,я увидел страшные рубцы, исполосовавшие его мускулистое тело.Дед читал свои стихи того далекого времени « Полевой лазарет, полотняные кровли
На железных кроватях –отбросы войны
И обрубок поручика, бурый от крови
Сквозь горячечный бред видит детские сны…»,
Читал стихи друзей-офицеров, а потом замолкал, чему-то усмехаясь и пуская дым в потолок…
А утром …А утром он доставал из чемодана две деревянные сабли и мы начинали настоящее сражение. Дед не давал мне поблажку, часа два-три мы отрабатывали и оттачивали различные приемы. « батман», « туше» - о, какой музыкой звучали эти слова!
Мне чудилось что я, если не д,Артаньян, то, по-крайней мере Атос. Соседи смотрели на наши упражнения как на баловство, игру, но это были уроки чести,уроки Древнего знания.