КУБАТУРА СФЕРЫ

«Мёртвые души» как трактат о наивысшем и подлинном просветлении

...едва ли кто и когда-нибудь разберётся

в чудовищной лаборатории «Похождений Чичикова».

И. Анненский[1]

         Что Гоголь фокусник, колдун, насмешник, престидижитатор, штукарь, — враль, одним словом, — в этом, кажется, сходятся все. Но вот что он скрывает, и зачем ему врать?

       Это почувствовали и современники. Почувствовали, но не поняли.

         «Многим, если почти не всякому, должна показаться странною его поэма; явление её так важно, так глубоко и вместе так ново-неожиданно, что она не может быть доступною с первого раза»[2].

1. Заглавие.

         Хлёсткий оксюморон; мало того: перед нами настоящий коан. Конечно, он рождён чиновничьим жаргоном — и что же? В том-то и сила его, в так называемой «естественности». Однако именно в нём «христианский» дискурс (пишу «христианский» в кавычках, поскольку христианского в нём, разумеется — кот наплакал) взрывается изнутри под напором анāтма-вāды, т. е. буддийского учения о несуществовании āтмана, вечного и неизменного ядра человеческой личности, с грехом пополам  сопоставимого с нашей душой. Поэтому «Мёртвые души» — поэма не только внехристианская, но и прямо антихристианская

         Не случайно страшную сумятицу и неразбериху вызывают в городе NN хлопоты Чичикова.

         «Мне нужно ... мёртвых душ!» — вот великий гунь-ан (коан) Чичикова, который оказывается не по зубам никому (кроме, быть может, одного Ноздрёва). Особенно далека от его понимания Коробочка.