Декан педфака Гунар Гулбис, мой бывший директор школы,  пригласил меня к себе. Возводить, как он выразился, новую цветущую ниву в образовании. При этом почему-то погрозил пальцем:- Смотри у меня..

  Нива и впрямь оказалась  цветущей. На курсе, где я куратор,- 32 девушки -  красавицы. И все они, кто по зову сердца, а кто из любопытства, дерзнули освоить  престижную в те времена, профессию словесника-русиста в латышской школе. Пикантность заключалось в том, что почти все мои «русистки»были выпускницами латышских школ и принадлежали, как сказали бы сегодня, к коренной национальности  - с вытекающими последствиями. А последствия оказались совсем  некстати: прочно укоренившийся акцентик, весьма убогий словарный запас, более, чем скромное представление о русской литературе. Были, конечно, исключения. Но они, как известно, лишь подтверждают правило.

 Контингент для меня, в общем - то,  привычный. Только был он у меня в латышской средней школе – и никто не мечтал стать «русистом».

 С Гунаром на эту тему мы часто спорили : он никак не хотел поверить, что студенту-латышу  могут оказаться не под силу историческая и срвнительная грамматика, старославянский язык или Маяковский со всем его  футуризмом и словотворчеством.

 Свои занятия я вёл под грохот отбойных молотков и рёв моторов – прямо за окнами воздвигалась грандиозная пристройка, намечая контуры светлого будущего  нашего старенького педфака.

 Возможно,  отсюда и моя привычка - вещать «во весь голос» и общаться со студентами, как с глухими.

  После лекции Гунар  бывало вызывал меня к себе: - Когда ты перестанешь орать – у меня бумаги по столу прыгают..

- Закончим стройку века, и перестану.

 Я лукавил. Привычка  оглушать своим голосом была у меня давней, со времён «драмстудии». Так что стройка здесь не при чём.

 Вот почему, когда наша завкафедрой  Дайна Петровна, привыкшая незамедлительно откликаться на всё  передовое, велела нам  составить план личной перестройки, я, не задумываясь, написал::

 - Перестать орать на занятиях.

Потом добавил – И размахивать руками.

 Дайна Петровна привычно обиделась. Она всегда обижалась, когда подозревала, что над ней подсмеиваются. И наша совместная работа во многом сводилась к тому, что мы то и дело ссорились и мирились.

А вообще-то идиллия на нашем  пока ещё крохотном педфаке в середине восьмедисятых царила полная.

В Женский день Гунар лихо стряпал картофельные оладьи. Илзе  как бы невзначай напоминала о подписке на «Правду». Преподаватели сидели в тесном семейном кругу – на крохотной кухоньке Отделения  «трудовиков», было  уютно, по-домашнему. Дайна Петровна как бы в шутку предупреждала о том, что страна ведёт  борьбу с алкоголем. Мы согласно и покаянно чокались…