Койо́т, лугово́й во́лк (лат. Canis latrans), хищное млекопитающее семейства псовых. Название происходит от ацтекского coyotl, «лающая собака». По размерам койот заметно уступает обыкновенному волку. Окраска бурая, краплёная чёрным и серым, на брюхе — очень светлая. Конец хвоста чёрный. Легко приспосабливается к антропогенным ландшафтам. Образ жизни, в основном, сумеречный. Койот всеяден и крайне неприхотлив в пище. Охотятся койоты поодиночке, парами, иногда, на крупную дичь (карибу, вапити) — стаями. Каждый койот, пара или семейная группа владеют собственной территорией, центром которой является логово или нора. Члены стаи регулярно метят границы своего участка. Возможно, у койота наиболее развитые среди всех псовых органы чувств; он видит на расстоянии до 200 м, одинаково хорошо и днем, и ночью. Пары у койота образуются на многие годы. Основной социальной единицей у койотов является пара из самца и самки, хотя часто встречаются животные—одиночки и стаи. ГЛАВА 1 … Я медленно помешиваю густое варево с неприятным запахом – даже мои способности не безграничны, а в состав оборотного зелья входят такие компоненты, что о нежном аромате можно только мечтать. А то, что зелье модифицированное, еще и добавляет к его и без того отвратительному вкусу почти непереносимую горечь. Зато, в случае успеха, работать оно будет не один час. Правда, я пока не знаю, как долго продлится его действие, будут ли побочные эффекты – тут необходим ряд экспериментов. Но, по крайней мере, я уверен, что формулу вывел абсолютно правильную. Мерлин, как же я устал… глубоко вздыхаю, всего на миг забыв о свойствах зелья – и немедленно жалею об этом, втянув в себя порцию отвратительного запаха. Немедленно начинается кашель, глаза слезятся, я пошатываюсь и хватаюсь рукой за край котла в попытках удержать равновесие. Разумеется, тут же обжигаюсь, на ладони краснеет и вспухает кожа – и я обиженно трясу кистью, еще не подозревая о том, как дорого обойдется мне это движение в будущем. А ведь до недавнего времени все было относительно неплохо – по крайней мере, я жив и даже смог унести ноги из магического мира. Разумеется, маггловский городишко – это не то, о чем я мечтал, но тут меня никто не знал, магией я старался не пользоваться, вел себя тише воды, ниже травы… до того самого дня, как прошлое напомнило о себе самым неожиданным образом. Нет, не так – я никогда и не забывал о прошлом, хотя старательно пытался не вспоминать о Вольдеморте, Дамблдоре, войне… смазывал и залечивал два уродливых шрама, оставленных клыками Нагини и заставлял себя не думать о том, насколько близко была смерть. До сих пор не верю, что смог выжить. Доза яда, впрыснутого змеей, была настолько велика, что могла убить дюжину зельеваров. Но гораздо опаснее было кровотечение – оно очистило организм от отравы, неся взамен смерть от обескровливания. Возможно, стоило сказать Поттеру спасибо – поразительно, насколько непредсказуемой становилась жизнь у тех, кто так или иначе сталкивался с мальчишкой. Правда, мне его присутствие до поры до времени приносило только раздражение и неудобства, но, очнувшись в Визжащей Хижине и поняв, что лицом вжимаюсь в яркий гриффиндорский шарф, пропитавшийся моей кровью… да, я был почти благодарен. Настоящая благодарность пришла чуть позже, когда меня скрутила дикая, пронзительная боль, терзая и почти уничтожая – но взамен унося с собой уродливую метку, впившуюся в кожу. Уже только за это я мог простить не только мальчишку, который и виноват-то был лишь тем, что приходился сыном Джеймсу Поттеру – но и всех Мародеров разом… особенно после того, как все они отошли в мир иной. Иногда мне кажется, что я сам ничуть не лучше Поттера – ну с чего я решил тогда, что не смогу обойтись без воспоминаний, которые отдал этому глупому гриффиндорцу? Почему меня так притягивали пузырьки с серебристым содержимым, надежно спрятанные вместе со всеми моими сбережениями в тайнике, о котором не знал и сам Дамблдор? Ведь даже делая копии своих воспоминаний и надежно запечатывая их, я не верил, что доживу до того момента, когда появится возможность все вернуть. Черт, стоило оставить их там – а еще лучше просто уничтожить одним движением чужой палочки, которая лежала рядом с ними, покорно ожидая своего часа. Любопытство… пожалуй, нет ни одного человека на земле, которому оно было бы не свойственно. Вот и я не удержался – наматывал на деревянный кончик тонкие мерцающие нити и возвращал себе отданное добровольно. И, шепотом проклиная все на свете, бил пустые стекляшки, вымещая на них свою горечь. А потом было полгода относительного спокойствия – я не желал знать, что происходит в том мире, который так и не смог стать мне настоящим домом… арена, настоящая арена для игр. Но однажды понял - чертово прошлое никуда не делось, как бы сильно я не пытался избавиться от него. Мерлин, я так долго опекал сына Эванс, стараясь сохранить мальчишке жизнь, что эта привычка поистине стала пагубной. А я ведь даже не знал, выжил ли он в той мясорубке, куда так настойчиво подталкивал его весь магический мир во главе с Альбусом Дамблдором. Шесть месяцев спустя после своего исчезновения я так же сильно хотел узнать, что с ним случилось, как раньше старался не думать об этом. И чем больше я сопротивлялся этому желанию – тем настойчивее оно подталкивало меня заглянуть хоть краем глаза в мир, который я оставил, не думая, что когда-нибудь туда вернусь. Не удержался… идиот. Да, я почувствовал облегчение, узнав, что с Поттером все в порядке, что он выжил и даже относительно не пострадал, отделавшись всего-то несколькими неделями пребывания в палате Святого Мунго. Но, один раз отступив от своих же правил, я уже не смог вернуться к безоговорочному их выполнению. Поначалу, правда, периоды между тайными короткими посещениями магического мира были довольно продолжительными. Несколько раз в год - этого было достаточно, чтобы примерно представлять себе положение вещей. Магический мир торопливо восстанавливался после безумной встряски, устроенной Вольдемортом, аврорам прибавилось работы: на Пожирателей устраивались облавы, при этом мало кого волновало, что могут пострадать невиновные – слизеринцев таковыми не считали априори. Дело осложнялось отсутствием меток, а потому хватали всех подряд, допрашивая под Веритасерумом… зачастую же игнорируя подобную процедуру, но закрывая на это глаза. Впрочем, к тому времени меня мало волновали судьбы слизеринцев – Малфои выжили, а я, испытывая к этой семье странную слабость, вздохнул с облегчением и выкинул их из головы. Остальные же… а что остальные? Кому хватило ума заблаговременно создать себе пути отступления – благоразумно воспользовались ими, уезжая в другие страны, меняя имена и биографии. Кто не был столь предусмотрителен – просто покидали магический мир, сбегая в мир магглов и проклиная все на свете. Но были и третьи: фанатики, обозленные, жалкие – но, тем не менее, опасные, как загнанные в угол звери. Магическому миру очень повезло, что подавляющее большинство Пожирателей было выходцами из Слизерина – все мы одиночки по сути своей, не приученные полагаться на других и помогать друг другу. Конкуренция, стремление к собственному благополучию – вот наша суть. Нам нужен сильный, очень сильный лидер, чтобы объединить столь разрозненные интересы и повести за собой. Слава Мерлину, второго Вольдеморта не предвиделось… но фанатики – они вылеплены из другого теста. Им важна идея, которая не умирает с вождем, а продолжает жить, как живет огонь, возродившийся из одной искры, которому отныне для существования нужен лишь горючий материал. И если просто слизеринцы, проклиная Поттера и тех, кто выиграл в этой войне, просто спешили убраться с пути победителей, то слизеринцы-фанатики жаждали мести. Но, даже будучи безумными в определенных вопросах, они умели планировать и ждать… настоящие слизеринцы. Лет пять после победы магический мир наслаждался тишиной и покоем. У Поттера, казалось, тоже было все в порядке – я стал невольным свидетелем сперва его женитьбы на младшей Уизли, затем узнал о рождении в его семье первого ребенка… Странно, но чем дольше я наблюдал за ним, тем больше раздражала меня его размеренная семейная жизнь. Мне бы радоваться: опасности больше не преследовали Героя, я мог вздохнуть спокойно – и забыть о проклятом долге жизни. А я… я продолжал покупать «Пророк», вылавливая из глупых статеек крупицы его действительной жизни. Вот ведь парадокс – я столько раз спасал мальчишке жизнь, но, тем не менее, чувство вины никуда не девалось, принуждая меня вмешиваться снова и снова… и даже без приказа директора. А может, уже тогда, привыкнув не доверять внешним признакам, я чувствовал, что не все так гладко? Не знаю – но я стал чаще появляться там, где мог, спрятавшись под чужой маской, следить за мальчишкой. Его всегда выдавали глаза. Даже под стеклами нелепых очков, которые так и остались частью образа Золотого Мальчика Гриффиндора, они были невероятно выразительны. Он мог казаться спокойным и невозмутимым, научившись вполне сносно владеть своим лицом и подавлять эмоции – но для меня так и остался открытой книгой, стоило лишь внимательнее вглядеться в его глаза, все так же остававшиеся сосредоточением мыслей и чувств. И я мог поспорить с кем угодно и на что угодно – счастлив он не был. Я помешиваю зелье, вглядываясь в непрозрачную поверхность с лопающимися на ней пузырями - и пытаюсь вспомнить, когда же все изменилось, и я понял, что простая и такая глупая забота о бывшем несносном подростке, столь не свойственная мне, переросла в нечто большее. И, конечно, я намеревался обманывать себя так долго, как только мог. Во всяком случае, в первый раз «застукав» Поттера с незнакомым парнем, направляющимися в маггловский отель, я убеждал себя, что это просто разочарование. Шокировало не то, что Герой оказался падок на свой собственный пол – в конце концов, маги спокойно относились к гомосексуализму, заводя внебрачных детей для продолжения рода или же заключая формальные браки для достижения той же цели. Я попросту не желал верить, что Гарри Поттер оказался способен на измену. И это тот человек, который больше всего на свете хотел иметь свою семью! Мне ли этого не знать – после стольких проникновений в его разум на уроках окклюменции. И я был почти обижен его непостоянством – хотя, возможно, часть меня радовалась тому, что Джинни Уизли так не повезло… может, я надеялся на что-то для себя самого? Не осознанно, нет… Это разочарование длилось довольно долго – постепенно я смирялся с ним, срастался, принимал как должное то, что мальчишка в очередной раз показал себя наглым негодяем… и в очередной раз я судил предвзято, не зная всего. Отвратительная привычка, на которую не повлияло даже то, что он откровенно тяготился скоротечными свиданиями и короткими романами, чувствуя себя неизменно виновным. Впрочем, это я понял потом, гораздо позже, чем, возможно, следовало, проанализировав после разгоревшегося скандала его поведение, грусть в глазах, которую не смогли затмить притворные улыбки его губ. Возможно, я решил, что он стал мне слишком дорог, когда безумцы, все еще фанатично мечтавшие изменить мир, перешли к открытым действиям? Разумеется, главной целью были не авроры и не их семьи. Но к Поттеру было совсем непросто подобраться, он был достаточно силен для того, чтобы защититься самому и защитить свою семью, да и Министерство не оставило национального Героя без охраны – чего нельзя было сказать о рядовых служащих Аврората. И они умирали – неожиданно, болезненно, один за другим, ставя под угрозу жизни своих родных и близких. Пожирателей ловили, казнили без суда и следствия – помогало мало. Им было наплевать на собственные жизни, что уж говорить о чужих, они были увертливы и хитры, и хотя их самих становилось все меньше и меньше – количество смертей не уменьшалось. Профессия аврора, раньше столь привлекательная в глазах многих, внезапно приобрела совсем другое значение. «Смертники» - весьма красноречивое выражение, вполне отвечающее сложившейся ситуации… Разумеется, все прекрасно понимали, кто главная цель – и тем нелепей была смерть Джинни. Действительно, уж кто-кто, но жена человека, который постоянно находился под ударом, должна была бы понимать всю опасность для своих детей и себя самой. Тем не менее, в один прекрасный день Джинни Уизли ушла из дома, никого не предупредив, куда именно она направляется, чтобы никогда больше в него не вернуться. «Муж и жена – одна сатана» - именно эта фраза крутилась у меня в голове, когда я узнал, что жену Гарри Поттера нашли в неприметной гостинице, обнаженную, оцепеневшую, крепко прижимающуюся к груди такого же холодного и мертвого Оливера Вуда. Вот тогда-то всплыли весьма неожиданные факты – поднялись на поверхность, как грязный осадок во взболтанной с силой бутылке, полной разных неожиданностей. Что и говорить – не нашлось ни одного периодического издания, которое сочло бы необходимым промолчать. Скандал был поистине грандиозным – несмотря на то, что судебное разбирательство происходило за закрытыми дверями, Рита Скитер написала весьма подробный репортаж, в котором не было ни слова лжи. Впрочем, чему удивляться – правда была настолько невероятной, что не имело смысла пытаться усугубить ее выдуманными подробностями. Дети Поттера оказались вовсе не детьми Поттера – и это было черным по белому написано рукой погибшей Джинни Уизли в письмах, обращенных к настоящему биологическому отцу, Оливеру Вуду. Семья погибшего немедленно подала в суд, ходатайствуя о присуждения им опеки над детьми. Разумеется, Гарри протестовал – и тогда родственники Оливера для подтверждения своих прав передали суду письма. Что и говорить – история вырисовывалась по-настоящему грустная в своей простоте... Кто бы мог подумать, что Поттер, тот самый Гарри Поттер, о котором мечтали все незамужние – да и состоящие в законном браке – волшебницы, черной завистью завидующие Джинни Уизли, окажется геем? Ну хорошо, хорошо, пусть би - но нельзя было отрицать того, что гриффиндорца куда сильнее привлекал собственный пол. К сожалению, не искушенный и наивный мальчишка, который до своей свадьбы и целоваться-то прилично не умел, выяснил эту подробность слишком поздно, когда магический контракт вступил в силу, и разорвать брак не представлялось возможным. На контракте настаивала Молли Уизли, отказать которой Гарри не мог – да и не считал нужным. К тому же, гриффиндорец действительно любил Джинни – и не его вина, что в физическом плане она устраивала его куда меньше, чем мужчины. Магический брак гарантировал узы на всю жизнь, но вовсе не был гарантией верности, если, разумеется, в сам контракт не вносился пункт об этом. Но Гарри, не знакомый с магическими законами, и понятия не имел, что может потребовать подобного – да и вряд ли он сомневался в верности невесты. Джинни же любила Гарри – и ей и в голову не пришло оговаривать подобный пункт соглашения. Тем не менее, ни Гарри, ни Джинни и не помышляли об измене, смирившись с мыслью о том, что брак оказался вовсе не таким удачным, как они надеялись – но лишь до определенного момента. Ирония судьбы – Гарри Поттер, всю жизнь мечтавший о своей семье, попросту не мог иметь детей. Трудно сказать, что стало причиной: постоянное вмешательство Вольдеморта, тяготы войны, весь тот груз, который гриффиндорец отважно нес на своих плечах, не жалуясь и не протестуя – или же все эти факторы, вместе взятые – результат был один. Все целители, к которым обращались супруги Поттер, были единодушны – ни зелья, ни заклинания ничего не могли изменить. А потом произошла совершенно обычная вещь – жена Гарри Поттера встретила мужчину, который смог дать ей то, чего не мог дать законный супруг. Джинни очень хотела иметь детей, а Оливеру Вуду очень нравилась Джинни – именно поэтому она не стала отвергать ухаживаний молодого симпатичного волшебника и была счастлива по-настоящему, когда узнала, что ждет первого ребенка. Разумеется, она рассказала обо всем Оливеру, но Вуд был игроком в Квиддич - постоянные разъезды, тренировки, игры… ему было не до семьи и детей, пусть даже он был немножко влюблен в Джинни… но вовсе не настолько, чтобы радии ее прекрасных глаз забыть о собственной карьере. И тогда Джинни решилась на шаг, который ни за что бы не сделала, не знай Гарри о своей полной неспособности иметь детей – она все рассказала мужу. Да, ему было больно – но Гарри понимал, что не может дать Джинни самого главного – детей и полноценной семьи. С другой стороны, у него появилась возможность стать настоящим отцом – пусть дети и были чужими. Так они и жили – осторожные связи на стороне, короткие свидания украдкой, виноватые взгляды через стол во время семейных ужинов… и еще двое детей, и тоже от Вуда. Никто ни о чем не знал, кроме Гарри, Джинни и Оливера. И когда правда выплыла на поверхность, никто не удивился тому, что после решения суда отдать детей их кровным родственникам, Гарри Поттер исчез из магического мира…

ГЛАВА 2 Я осторожно снимаю с огня уже готовое зелье и медленно, чтобы не расплескать ни капли, левитирую его на невысокий столик – теперь нужно дать вареву остыть, и можно пробовать, что там у меня получилось… Не забыть бы о антитоксине – так, пожалуй это блюдце подойдет, и на пол его поставить. Черт, просто не представляю себя лакающим из тарелки... забавно, право. Пожалуй, расположу рядом зеркало – хоть полюбуюсь, что получилось из моей навязчивой идеи оберегать глупого мальчишку… хотя называть его мальчишкой сейчас довольно опрометчиво – не слишком изменился в росте, зато раздался в плечах, черты лица стали утонченными, теперь никто не скажет, что он копия Джеймса Поттера, скорее уж – Лили. Странно, я не могу оторвать взгляд от густой мерцающей поверхности, а воспоминания поднимаются из глубины, в которую я так надежно спрятал их, как пар над котлом… не такие уж они и давние, впрочем – всего каких-то там полгода. Как же все переполошились, когда Гарри исчез! Еще бы, для магического мира он был символом Победы, вещественным доказательством того, что жизнь побеждает смерть – ну и прочая подобного рода ерунда, которую привыкли произносить с трибуны Фадж и Скримджер. А символ, в очередной раз получив болезненный пинок от магического мира, просто хотел, чтоб его оставили в покое, и сделал это самым надежным образом – скрылся в мире магглов, где его отыскать было не в пример сложнее… не для меня, конечно. В общем-то, я вполне мог и не найти Поттера – все-таки, даже зельевару моего уровня требуется хоть какая-то частичка объекта для создания Поискового зелья… капелька крови, кусочек кожи, волос. Золотой же мальчик не оставил после себя ничего – видимо, прекрасно понимая, что в покое его не оставят, он попросту позволил магии выплеснуться и разгуляться вволю. Я видел фотографии дома, в котором Поттер прожил столько лет вместе с Джиневрой Уизли – куда там урагану. Найти в этом хаосе хоть что-то, принадлежавшее Герою – на это мог рассчитывать либо безумец, либо наивный чудак. Я не являлся ни тем, ни другим – да и не было необходимости копаться в обломках былой семейной жизни Поттера. Интересная шутка подсознания – еще не испытывая к мальчишке даже тени тех чувств, которые бушуют во мне сейчас, я все же забрал с собой из Визжащей Хижины его шарф. Шарф, пропитанный моей кровью – все-таки, в тот момент я просто заметал следы и подсознание тут не при чем. Уверен, Поттер даже не вспомнил потом, куда подевался красно-желтый шерстяной кусок. А я стал обладателем гриффиндорской полосатой символики – и нескольких темных волосинок, сиротливо впутавшихся в грубоватую вязку… Помню, как дрожали руки, когда я опускал жесткий волосок в зелье – в тот момент я боялся, что ничего не получится, и я больше никогда не увижу это ходячее недоразумение, одним своим присутствием переворачивающее абсолютно все с ног на голову. А потом я боялся, что легкая тень за занавеской в окне мрачного маггловского дома – всего лишь мираж, очередная ошибка, которых в моей жизни было предостаточно. И я помню, как впивалась в щеку твердая кора дерева, к которому я прислонился устало, боясь покинуть свой пост и не узнать, не ошибся ли я, не принял ли желаемое за действительное. И с отвращением вспоминаю неимоверное облегчение, которое испытал утром, когда растрепанный, откровенно не выспавшийся и небритый Гарри Поттер сделал шаг из-за двери дома, забирая с крыльца молоко и газету – моя очередная слабость… Поттер, сидящий на кухне, пьющий какао из огромной чашки и лениво переворачивающий страницы – что мне за дело до картины, тогда так внезапно возникшей в мозгу? Дьявол, мне захотелось сидеть напротив, рассматривать его твердо сжатые губы и нахмуренные брови, отпускать ехидные замечания на статейки, которые можно было прочитать на обратной стороне его газеты. Но я ушел – чтобы вернуться следующей ночью… и следующей… и еще одной… снова и снова, по кругу, до бесконечности. И ночей стало мало – и я уже не знал, оберегаю ли я его покой или просто больше не могу без него. Я провожаю взглядом тонкую невесомую струйку пара, тянущуюся к потолку – еще немного – и нетерпеливо подхожу к окну. Нет, я не собираюсь выглядывать, я знаю, что могу увидеть. Знакомые зеленые занавески – вот еще странность – и взъерошенная зыбкая теневая фигура, мечущаяся в замкнутом пространстве. Какие демоны мучают мальчишку, что он раз за разом покидает свой дом по ночам? Когда я только поселился рядом с ним, наглотавшись Оборотного и приняв вид добропорядочного, сонного на вид маггла – он не был так беспокоен, так опрометчиво глуп… в конце концов, не обязательно варить зелья, чтобы попытаться отыскать его. А в том, что фанатики не оставят своей затеи убить Поттера – о, в этом я не сомневался ни на минуту. И здесь, в мире магглов, мальчишка мог рассчитывать только на себя… и на меня. И потому я следил за ним, пристально, неусыпно. Кто сказал, что Поттер и легкомыслие – одно и то же? Странно, но вскоре я убедился в том, что мальчишка осторожен в достаточной мере для того, чтобы пристально осматриваться по сторонам, выходя из дома. Проверять, не следуют ли за ним подозрительные личности – как иначе объяснить его внезапные, немного смешные развороты на месте и внимательные взгляды по сторонам. Сколько раз я убеждался, что люди цепляются за жизнь, даже когда она относится к ним, как к нелюбимым пасынкам. И надеются, надеются, надеются… Поттер, несомненно, знал, что охота за ним более чем вероятна – и если днем наблюдать за ним, скрываясь в толпе и принимая разные обличья, было достаточно несложно, то ночью… Мальчишка всегда наплевательски относился к опасности – он попросту не желал сидеть дома! Но, поняв, что днем вычислить возможных наблюдателей человеку, не искушенному в искусстве шпиона, не так-то просто, гриффиндорец перенес свои опрометчивые вояжи на ночное время суток… идиот. А его прогулки… я не уставал удивляться. Ночной поход в музей, когда Поттер легко обошел маггловскую сигнализацию и часа три бродил по залам, заставив меня с улицы следить за тусклым огоньком его Люмоса… Полуночное катание на огромном чертовом колесе – похоже, он радовался как ребенок, а я в очередной раз проклинал Дамблдора, ради высшего добра лишившего мальчишку обыкновенного детства с его незатейливыми радостями… Абсолютно бесполезное для него посещение библиотеки – недоумение и жгучее любопытство заставили меня осторожно пробраться вслед за Поттером, и я около получаса наблюдал едва ли не самую странную картину в своей жизни. Нет-нет, он не читал – уж на это-то заведомо можно было не рассчитывать. Он медленно шел вдоль огромных стеллажей, пальцами проводя по корешкам книг, вынимая с полки то одну, то другую, с преувеличенной осторожностью перелистывая страницы – и столь же бережно ставя их на место. Странное занятие. А сегодня был зоопарк. Чем привлек его этот невзрачный зверь? Мальчишка простоял у клетки минут сорок, задумчиво водя рукой по холодным влажным поручням ограждения, тихонько шепча себе что-то под нос, внимательно всматриваясь в притихшего, едва слышно поскуливающего койота. И я не удержался – после его ухода подошел поближе и положил ладони на холодный металл, по которому совсем недавно скользили теплые пальцы Поттера. Как же мне хотелось… неважно. Койот жался к земле и смотрел пристально, с опаской. А мне в тот момент подумалось, что если бы я мог перевоплощаться, то, пожалуй, стал бы им – такой же одиночка, никому, в сущности, в этом мире не нужный. Поттер словно заполнял пробелы своей жизни, вклеивая в нее пропущенные эпизоды. То, чего он никогда не имел… на что у него никогда не хватало то времени, то желания. Как будто он подводил итоги в ожидании чего-то неминуемого. Следить за ним становилось все сложнее, но все более необходимо. Видимо, я чувствовал то, что он уловил уже давно – опасность приближалась. Пока неявная, едва ощутимая, она бродила где-то очень близко. Сейчас как никогда я должен был быть рядом с ним – я боялся опоздать, не успеть в самую последнюю минуту оттолкнуть, закрыть собой. Все чаще мне приходила в голову мысль-сожаление: будь я анимагом, все решалось бы не в пример проще. Смешно сказать, я завидовал Сириусу Блэку! Да-да, давно сгинувшему Мародеру, который в былые времена отравлял мою жизнь уже одним фактом своего существования, а после своей смерти – воспоминаниями, далеко не самыми приятными. Разумеется, по зрелым размышлениям там и близко нечего было желать для себя – двенадцать лет Азкабана, потеря друзей, неустроенная личная жизнь, последние годы которой прошли в бегах… и нелепая смерть, которой могло и не быть, обладай Блэк хоть крупицей ума. Но я готов был забыть обо всем этом, ведь у анимага был дар, которого не было у меня – он мог перевоплощаться в собаку, огромную черную блохастую собаку… На которую не падали бы подозрения в соглядатайстве, которая могла бы спокойно перемещаться по городу и следить за Поттером, не боясь попасться ему на глаза и вызвать ненужные вопросы. Когда его ночные прогулки только начинались, я понял, скольких сложностей можно было бы избежать, получи я возможности Мародеров. Да, анимагом я не был – но то, чего не мог сделать маг, вполне было под силу зельевару. Опыты по приготовлению зелья, способного менять форму, продолжались с давних времен, не сказать, правда, что успешно – до сего дня не было формулы, которая могла бы превратить человека в животное… нет, не так. Просто превратить можно было довольно легко – и не обязательно с использованием зелья. Но вот сохранить в теле зверя разум человека – даже Николас Фламель не смог достичь такого результата. Не от недостатка гениальности, вовсе нет – просто с таким огромным количеством занимательных проектов времени экспериментировать с Зельями Перевоплощений попросту не оставалось. Впрочем, книга, им написанная, была воистину кладезем идей – я нашел ее в Запретной секции во время очередного ночного обхода и не смог удержаться от соблазна. И вот теперь я жду, когда остынет варево, в действии которого я и сам не до конца уверен.

Привет! Пишу тебе, потому что мы – земляки. Может, заинтересует… Сообщество Пышновласки Не секрет, что волосы обладают магической силой. Это сообщество посвящено обычной повседневной магии, магии красоты и здоровья. Здесь вы найдете информацию и фото о длинных волосах. Девушки, выкладывайте ваши фото! Докажите, что вы - тоже частичка этой милой мировой силы! http://www.liveinternet.ru/community/2229543/ [показать] Cообщество Rolling Butterfly Привет! Ты любишь ветер в волосах, романтику, красоту, свободу, путешествия, мотоциклы? Значит, ты нас поймешь!!! сообщество Rolling Butterfly - Клуб профессиональных зажопниц:) www.liveinternet.ru/community/rolling_butterfly/ [показать] Сообщество ДН-СК-РОК-СИТИ Сообщество, посвященное музыке и неформалам. Здесь есть все: и панк, и русский рок, альтернатива, и металл, и украинская музыка, и готика, в общем, все-все-все!!! http://www.liveinternet.ru/community/1071004/ [показать]

мне очень нравится! прочла с интересом! буду ждать продолжения! удачи!

здесь Лик Стража Смерти слабонервным делать нечего в глаза не смотреть ! Мощнейший гипноз

здесь Лик Стража Смерти слабонервным делать нечего в глаза не смотреть ! Мощнейший гипноз

здесь Лик Стража Смерти слабонервным делать нечего в глаза не смотреть ! Сильнейший гипноз