[455x590]
Согласно легендам, Василиск получился в результате скрещивания петуха или курицы со змеей или жабой. Некоторые художники, следуя этому описанию буквально, рисовали странных зверей, в которых совмещали черты этих животных. Но чаще всего Василиска изображали как змея с короной или белым пятном на голове (Возможно прототипом этого фантастического существа стали кобры, которые тоже имеют подобные отметины).
На гравюрах, сохранившихся с эпохи Средневековья, Василиск изображался в виде чудовища с туловищем жабы, хвостом змеи и головой петуха. Петушиный гребень на голове у Василиска напоминал по форме диадему, поэтому иногда Василиска называли царем змей.
Своих противников Василиск убивал взглядом, ядом и огненным дыханием, от которого сгорала трава и раскалывались огромные горы. Считалось, что Василиск может убить даже издали. Римский ученый Плиний писал: ”Он убивает кустарники не только прикосновением, но даже дохнув на них, и раскалывает камни – такая в нем сила зла”.
Согласно легенде, Василиск был наделен такой ужасающей внешностью, что победить его можно, только показав ему собственное отражение в зеркале. Кроме этого, считалось, что смертельным оружием против Василиска может послужить голос обыкновенного петуха.
Источники описывают три разновидности Василисков: первый Василиск, золотой, мог отравить взглядом; второй сжигал огнем; третий, подобно знаменитой змееволосой Медузе из греческой мифологии, вызывал такой ужас, что его жертвы превращались в камень.
Древние римляне верили, что Василиск вылупился из яйца, которое снес петух, а высиживала жаба.

*В детстве я читала замечательный комикс- ElfQuest (в русском варианте "Сага о Лесных Всадниках" ) - это серия "эпических" fantasy-комиксов , известная всему англоязычному миру . Вот уже 20 лет с 1978 года в США каждый месяц выходит новая книга из ElfQuest-серии . Все эти книги являются авторскими , т.е. каждый автор имеет свой собственный стиль .До сих пор я нахожусь под впечатлением этой "сказки",поведаю вам о её героях...

Лесные Всадники
Лесные
Всадники –- главная компания Саги, застенчивое и тайное племя лесных обитателей,
которые вступили в союз с волками мира Двух Лун. Их история началась, когда
Высшая, Тиммейн, единственная из Высших, которая понимала условия выживания в
этом новом, жестоком мире, превратилась в волка и соединилась с одним из местных
существ. Её сын, Тимморн Желтоглазый, полуэльф - полуволк, стал вождём группы
эльфов, которые потом развились в небольшое племя, теперь возглавляемое Рубакой,
кровью десяти вождей. Поколения сменялись поколениями, а охота людей за Лесными
Всадниками продолжалась, люди в конце концов выжгли их с их стоянки –- посылая
их на начало великих поисков Рубаки, чтобы найти и объединить всех потерянных
детей Высших!
Обнаружив
Солнечных эльфов, Планеров и Вернувшихся, Лесные Всадники сражались за Замок
Высших, свой родной дом, победили и узнали о своей истории и своём настоящем
месте в мире Двух Лун. Последовательные приключения, от Осады Синей Горы,
похищения семьи Рубаки Рейеком до далёкого будущего и поиски, чтобы спасти замок
от военачальника людей Громула Джана, сбили Лесных Всадников с «порядка» -- их
простой жизни, состоящей из охоты, вытья и «Настоящего» волчьей мысли – на путь
сознания великого распространения по миру и к приключениям и опасностям, которые
постоянно угрожают их мимолётному миру.


Солнечные эльфы

Солнечные эльфы были первым другим племенем, обнаруженным
Рубакой и Лесными Всадниками. Они - уединённая, мирная община земледельцев,
поселившихся в пустынном оазисе - Конце Горестей. Они также произошли от
маленькой группы Первоприбывших, которые прошли через бесплодную пустыню до
того, как тоже поселились в Мире Двух Лун. Сава, их Мать Памяти, была всего лишь
ребёнком в то время, как Превоприбывшие пришли в пустыню, и она – связь с
дальним наследием Солнечных элтфов. После поселения Лесных Всадников в Конце
Горестей, некоторые из них остались после того, как Рубака начал свои поиски -
Тополь, Капель и их семья, более приспособленные к миру и гармонии пустыни, чем
к жёсткой, опасной жизни в лесах, а также Копьё, который, обучив их тайнам охоты
и самозащиты, продолжал управлять новым поколением Солнечных Всадников,
рождённых в селении.


Тролли
Тролли
– потомки обезьяноподобных слуг первоприбывших, которые, восстав против своего
рабского положения в замке, вызвали космическую катастрофу, из-за которой они
очутились в первобытной, доисторической эре Мира Двух Лун. Уйдя в пещеры и
тоннели под горами, они изменились и выросли, и через некоторое время стали
уродливее и материалистичнее по натуре. Их связь с эльфами варьируется от
открытого конфликта до злобного уважения, произошедшего от хороших торговых
связей. Их механическое творчество и практический ум довели их до настоящих
чудес технологической продуктивности, особенно при помощи их таинственного
наставника, полу-эльфа полу-тролля Две Стороны.


Люди
Люди Мира Двух Лун, как и в нашем мире, сильно различаются
по своим манерам и мировоззрению. От грубых, зверских дикарей, которые сражались
с первоприбывшими и Лесными Всадниками к феодальному голоду современников Джана,
и далее до выдающегося, научно развитого общества, которое населяет время, когда
эльфы и тролли исчезли в легендах Обители.

 

[471x698]

[451x698]
Баньши (“небесные женщины”) – в ирландской мифологии это феи, в которых превратились боги из Племен богини Дану после того, как на территории современной Ирландии появились сыновья Миля, предки ирландцев. Баньши живут под холмами в чащобах, прячутся среди болот в заколдованных лесах, и среди облаков в волшебных небесах.
Согласно поверьям, баньши могут принимать любой облик – куста, дерева, облака, камня, воды и т.п. Баньши несколько существо, имеющее облик, сколько жуткий смертельный вой, наполняющий ночи Ирландии и нагорья Шотландии (Согласно “Демонологии и колдовства” сэра Вальтера Скотта). Многие до сих пор верят, что заунывный плач баньши, называющийся Киэнинг и слышный по ночам, непременно предвещает близкую смерть.
Люди представляют баньши женщиной с длинными распущенными, черными волосами, в просторных одеяниях, с припухшими от слез глазами, или в облике мерзкой седой старухи со спутанными седыми волосами.
Баньши очень коварны и скрытны. Они становятся жизненными спутницами людей, которые талантливы в искусстве фей, а именно – в танцах, песне или искусстве. Когда такой человек умирает, вопль баньши предвещает это событие.
Под окнами дома, который она посетила, баньши пророчит смерть кого-то из членов семьи или очень талантливого человека. Также ее появление говорит о “чистоте” кельтской крови этой семьи, об отсутствии каких либо примесей латинской, саксонской или датской крови.
Фея баньши может быть и бледнокожей красавицей в длинном саване, а иногда может являться в образе рано умершей невинной девы - родственницы семьи. Заколдованный лес из артуровской легенды был населен прелестными феями. Одна из них, Жестокосердная дама, волшебница-искусительница, описанная поэтом Дж. Китсом, была баньшей, которая завлекала смертных странствующих рыцарей, вселяя в них безрассудную страсть, а потом оставляла их, лишенных воли к жизни, бродить по холмам "в угрюмом одиночестве и без смысла".

Доброго времени суток.

Сегодняшняя тематическая неделя будет посвящена мистическим героям, персонажам.
Обсуждаем выкладываем интересную информацию.

Я выбрала мистическое существо Азазел.
о мифическом существе

Встреча
Тогда был поздний вечер.Девушка сидела у окна.....Она смотрела не на зимнюю алейку,которая была усыпана снегом и на которой виднелись следы недавних прохожых,она смотрела в себя. Целый рой всяких мыслей бушевал у нее в голове...Девушка думала о чем-то своем... Но вдруг раздался стук в дверь, прервав поток ее мыслей и заставив подняться ее со стула. Первая мысль которая пришла в голову девушке*Кто это может быть?*Читать далее...

Название: It's a Question For God Or Death
Автор: Sideco
Пейринг: Гарри/Драко
Рейтинг: NC17
Жанр: drama, agnst, again drama
Предупреждение: Смерть персонажа
Содержание: во многое не веря, мы забываем про то, что у нас есть, поверив в это многое, мы сожалеем о том, что потеряли близкое и родное.
Прочее: читать под песню Многоточие – 4то Стоит



It's a question for God or Death

[350x700]

Есть ли жизнь на марсе? Что?..Говорите нету?
А я говорю что есть!
Не верите?
Ну и ладно!...



А начиналось то все с пустяка. С такого невинного, даже немного милого, и смешного пустяка.

Начало было тогда, в далеком будущем. Да в будущем! И не смотрите на меня такими большими глазами. Говорить какой год не буду..не хочу потрясать вашу психику! Вы итак неадекватно реагируете на все это!
Еще когда я была маленькой девочкой, в то время люди делали много невероятных открытий. Космос был довольно освоен, но к сожалению не на столько как писали в книжках. Вообщем наши люди уже давно побывали на марсе, и не только на нем..
Они освоили три солнечных системы. Да, да! целых три! Но к сожалению не нашли ни на одно жизни!
Но ученых долго удивлял тот факт что на марсе есть все для нормальной жизни! Вообщем я не совсем понимаю почему люди не освоили Марс тогда. Ведь там же есть О2. Но наверное на то были причины о которых нельзя было говорить. А кто его знает! Да вообщем, я не о том рассказываю.
Мой отец был ученым, одним из тех кто слепо верил что жизнь на Марсе все-же есть!
Вообщем началось все со спора. С обычного, смешного спора на бочку пива.
Хм. Я помню тот день. Все до мельчайших подробностей. Особенно помню тот час.
Чуть ли не рыча мой отец сказал:
- Джеймс, я тебе говорю что есть там жизнь!
- О да. А у меня завтра поезд на луну.Вилли, не будь глупцом. Или ты еще со мной поспоришь?- сказал Джеймс с явной насмешкой. Помню тогда свой злобный взгляд. Ведь я как ребенок всегда свято верила в правоту своего отца.
- Хм. Джеймс! Ты подал прелестную идею.
- Какую?
- Спор! Я с удовольствие с тобой поспорю, с пребольшим. На что спорим?!
- Ты сошел с ума. Но будь по твоему. На бочку пива.
- Что? И это все на что ты способен?
- А зачем больше. Чтобы ты потом расплачивался со мной пол жизни! Вобщем, Вил, если тебе удастся доказать это, в чем я очень сомневаюсь, то я тебе буду 5 лет ставить пиво. А если же не получится,- он улыбнулся, как улыбается человек уверенный в своей победе.- то с тебя будет достаточно одной бочки.
- Ну хорошо! Убедил.- Оба пожали руки. Джеймс попрощавшись, ушел домой.

Я заснула тогда с мыслью о маленьких зеленых человечках которые приземляются возле нашего дома.


it's not the end!

Давайте знакомиться. Я - фея. Что? Нет, всё верно, вы не ослышались; я - самая настоящая фея. У меня желто-синее платьице и фиолетовые крылышки за спиной; как у бабочки, только больше. Я - лунная фея; днём я сплю, а ночью бодрствую. Вообще я считаю, что ночь - самое интересное время суток, ведь нет ничего прекрасней луны и звёзд... Не понимаю я людей; ну как, скажите мне, можно спать ночью? Впрочем... Ну ладно, так уж и быть - открою вам один секрет, только чур сильно не ругать, хорошо? Так вот, бессонница - это моих рук дело... Спокойно, спокойно. Вы же обещали сильно меня не ругать, помните?.. Нет, ну чего так злиться? Подумаешь... бессонница. Нашли проблему; проснулись - заново уснёте. А мне может одиноко, трагедия, поговорить не с кем и... и... И слов у меня не хватает, чтоб описать какие вы все вредины и эгоисты! (Ладно, ладно; прекращаю истерику) И вообще, с этого момента я, лунная фея, торжественно клянусь, что перестану насылать на людей бессонницу (А если вы всё же ворочаетесь в кровати без сна, то все претензии к Морфею, в конце-концов он у нас заведует такой вещью, как сновидения).
Так... О чём я говорила?.. Ах, да! О самом прекрасном и загадочном времени суток - о ночи. Почему самом загадочном? Ну, не зря же во всех преданиях и легендах говорится о том, что ночью все ведьмы вылетали из своих домов на метлах и безобразничали. Кстати, не люблю я ведьм; шуму много, а толку - никакого. Следует сказать, что и ведьмы фей на дух не переносят, считают, что мы, феи, слишком правильные и светлые существа (выдры они страшные! Простите, вырвалось).
Лично мне очень нравится сидеть на крыше и любоваться луной, или танцевать на облаках. Иногда, по просьбе моей подруги - феи Грёз, я устраиваю звездопады, чтобы люди могли загадывать свои желания (мне не жалко звёзд; старые погасли, значит, новые засияют ещё ярче). Вот так.
Кстати, о моих подружках, их у меня три: фея Грёз, фея Дождя и фея Ветра. Вот уж кто не прочь иногда пошалить, так это они! Положа руку на сердце, могу сказать, что я самая ответственная и серьёзная из всех (честно!). А ещё я самая умная, красивая, привлекательная и обаятельная (от чего-чего, а от скромности я точно не умру). Фея Грёз очень задумчива; фея Дождя часто капризничает; фея Ветра любит пошутить. Мы часто собираемся вместе и озорничаем; то грозу с оглушительным громом вызовем, то в водосточных трубах завываем, то в окна стучимся и спать не даём… Весело, скучать не приходится.
Хотя, иногда я не прочь погрустить. Посидеть на крыше и подумать; или расправить крылышки и полетать; поговорить о чём-нибудь с луной. Иногда полезно побыть в одиночестве, но только не долго, а то скучно становится.
Ой, что-то заболталась я… спать хочется… и рассвет скоро… глаза слипаются, веки тяжелеют… Всем спокойного утра и хороших снов…
[500x700]

[400x533]
Я помню, как падал снег и в дрожащем желтом свете фонаря ее глаза мерцали двумя бездонными пропастями. И каждая снежинка, касаясь ее щек, таяла и тоненьким ручейком стекала к изогнутой линии губ.
Стояла середина ноября и черные, холодные вечера наступали рано, не оставляя времени промозглым дням надоесть. Лишь стрелка часов переваливала за шесть, мы исчезали из этих повседневных забот, скрывались от города, бежали прочь и вот мы уже сплетаемся в страстных объятиях, согревая друг друга, ловя каждый взгляд.
Она говорила всегда чуть слышно, и облачко пара от ее нежных слов устремлялось куда-то к фонарям. Звезды прятались за мутными снежными тучами, улицы пустовали, и лишь случайные прохожие изредка показывались из-за поворота на нашу улицу.
Эта улица на окраине города стала нашей после того, как мы случайно встретились здесь, на этом самом повороте, и нас опалило осенней, жгучей и ядовитой любовью, пьяной страстью ледяных ночей в одиночестве. И я, и она внезапно отдались всецело этому неожиданному, охватившему нас чувству. В глубине души каждый из нас был одинок, опустошен, одурманен, а эта встреча будто бы заставила нас проснуться из тяжелого сна.
Я шел по делам, было темно, а фонарь мигал и грозил окончательно потухнуть, темные тени домов, дыры подъездов и подворотен немного пугали, но пятна света в окнах, где теплилась жизнь, придавали уверенности. Меня ждал профессор с кафедры классики, которому я уже второй месяц обещал отнести его латинские словари и пару переводов, а она бежала, стуча каблуками по промороженному асфальту, бежала в расстегнутом пальто и без шапки, растрепанная, рыдающая. При каждом новом шаге полы пальто трепетали, пропуская леденящий холод.
Мы столкнулись под этим самым фонарем, и я уронил все книги, они, громко стукнув об обледеневший асфальт, нарушили тишину вечера. Ты широко распахнула глаза. Твои глаза были прекрасны. ...next...

[350x563]
И в который раз она стояла перед зеркалом, не узнавая себя. Чужое отражение каждый раз смотрело на нее из стеклянных лабиринтов. Она ненавидела зеркала.
Шаги ее босых ног чуть слышно шуршали по каменному полу. Холодно. Она, нервно подрагивая, куталась в серый плед. Обнаженные худые плечи покрывались мурашками и едва заметно дрожали. Никто не знал, что дрожали они не от холода.
Выходя на балкон, она простирала руки к небу, плед медленно сползал на плиты... Она снова поднимала его и прятала тонкое тело от ледяных прикосновений ветра.
Она, подобно тени, ютилась в этом мире.
Невероятно огромные серые глаза, темные и воспаленные, отделяли ее от стен и дождя.
И каждый день она смотрела в огромное зеркало, занимавшее всю стену, глядя в удивительно незнакомые дождливые омуты серых глаз.
Ветер выл в подземельях, где она сидела на неотесанных плитах, писала письмо.
Письмо в никуда. Письмо, которое у нее никогда не хватало смелости отправить.
Она могла лишь каждый день убивать себя, вонзая в сердце тонкие ледяные иглы своих аккуратных ровных строк.
«Я чувствую, как дождь медленно, день за днем, вымывает мои мысли. Я больше не чувствую холод. Ты подожди, я приду. Я обещаю… Я смогу… Не верь, прости… Я чувствую, как время шуршит подолом, проходя мимо моих снов».
И снова она выходила на балкон, устремляя взгляд в жемчужное небо.
«Мне холодно… Я… Улетаю в небо».
Черные провалы окон. Шаги. Пустота.
«Тут так тихо. Я слышу, как стучит мое сердце… То, что осталось от сердца… Знаешь, оно стекает дождем по желобкам из гранита».
Тик-так. Тик-так. Гулкие удары маятника.
«Я каждую минуту, каждую секунду думаю о тебе. Каждый поворот коридора ведет меня прочь… А я… Я не могу остановиться. Каждый мой выдох – дорога в одиночество… Каждый взмах ресниц – смывает твой образ и… Я погибаю тут».
Рев пламени в камине. Жар и капельки пота на лбу… Тонкая морщинка между бровей.
«Я вижу как ты живешь там, далеко, как улыбаешься и как собираются паутинки вокруг твоих глаз. Я уже не жду. Я просто… Прости».
Легкие шаги, подрагивающие плечи. Призрачные тени под глазами.
«Ты не так и не смог понять. Я… Я живу лишь тобой. И сейчас меня уже нет, только чужое отражение… Я дышу лишь потому, что ты смотришь на меня сквозь оконное стекло… Я…».
Серый колючий плед, царапины на предплечьях, искусанные губы. Зеркала, балкон, пропасть. Шаг. Порыв ветра и ничего больше.
«Я люблю тебя, Дождь. И неважно, что меня больше не существует.
Вечно твоя Ветер»

[264x425]
Она жила будто во сне, каждое дождливое утро просыпаясь в холодном поту с криком. Она боялась, что однажды я не приду, не постучу в ее окно, чтобы она кинула мне тайную связку ключей, запрятанную обычно в корсаж. Муж поклялся убить ее перед лицом бога за измену. Она боялась не смерти.

Она боялась одиночества.

Она металась, кутаясь в тонкую кружевную ткань покрывала. У нее было все и в то же время ничего. Она готова была уйти, но каждый вечер садилась ждать, когда я ногтем тихонько постучусь окно ее гостиной. Так вот сидела, грея руки у камина. Ее руки... они всегда были холоднее льда.

Услышав тонкий звенящий звук колокольчика на двери она, едва касаясь пола, летела навстречу, задевая голубой атласной юбкой туалетный столик, с которого непременно падал флакон духов. Душащий запах, перемешанный с невыветрившимся еще табачным вызывал головную боль. Она прикладывала ледяную руку ко лбу и стояла перед закрытой дверью. Она все ждала стука в окошко, а он вот - перед ней, звонит в дверь, просит впустить. Она со скрипом отворяет ему. Он мокр от дождя и зол, потому что проиграл приличную сумму в карты.

Он трогает ее мокрыми широкими ладонями, целует. Его усы щекочут ей подбородок, она пытается высвободиться и уйти на кухню пить его виски.

Ты много пьешь в последнее время.

Я встретил ее на изломе осени.
Тот вечер выдался дождливым, и я шел домой с работы, зябко кутаясь в холодное вельветовое пальто, которое, кажется, совсем не грело. Зонт я, как всегда, забыл дома, поэтому с кепки периодически на глаза падали крупные ледяные капли. Одну руку я прятал в карман, другой держал ручку кожаного портфеля и периодически дышал на закоченевшие пальцы. Кончик носа чувствовал льдистые порывы злого наполовину зимнего ветра и, наверное, покраснел, спрятанный в тени козырька...

Читать далее

[700x525]

*2*
Я просидел не меньше получаса, утопая в дымном мареве и приторно шепчущем голосе, хотя несколько раз порывался уйти. От отвратительно сладкого портвейна меня мутило, и по спине ползали мурашки. Я хотел убежать прочь, но не мог подняться с места. Я должен был видеть ее лицо, только потому что меня гипнотизировал ее голос. Внезапно я понял, почему здесь сегодня собралось так много народа. Так я раз за разом наполнял себе стакан из грязного хрустального графина, пока перед глазами не осталась только тонкая фигурка на импровизированной сцене.
Тогда я поднялся и, пошатываясь, направился к певице.
Какой-то сонный официант пытался меня остановить, но я слишком сильно желал знать…
- Сударь, вы пьяны. Сядьте, пожалуйста, иначе мне придется сопроводить вас…
Я отмахнулся.
- Оставьте. Я трезв, как никогда,- и прекрасно чувствую, как мысли плавно утекают в никуда, а еще вру без тени раскаяния…
Мужчина не ослабил хватки, а лишь потащил меня к выходу.
Я механически откинул волосы со лба и улыбнулся абсолютно нагло, как улыбаются только актеры.
- Полегче, друг. Лучше скажи, кто эта милашка, что так дивно поет? – я хотел добавить "бездарные композиции", но воздержался. Мало ли, вдруг хозяин их заведения сам придумал…
- А, тогда что ты сразу не сказал? Иди и сам спрашивай, - официант отпихнул меня и поплелся куда-то в глубь зала.
Я неслышно прокрался к сцене. Пьяная наглость тянула меня на подвиги.
И тут я разглядел ее черты…
Боги, как она была похожа на Ви… Ви, о Ви, как я любил вас… Длинные тонкие пальцы, унизанные кольцами, темные миндалевидные глаза, высокие скулы, тонкий гибкий стан, по моде затянутый в атлас… Прости, дорогая, актеры так непостоянны, а светские львицы редко так долго увлекаются актерами… Много времени утекло с тех пор, а случайная встреча в Королевском парке этой осенью… Глупость. Случайность. Вы постарели, Ви. Я… Все еще помню ваши прохладные, но пылкие, такие искусственно-аристократические поцелуи. Зря, о боги, зря вы пытались что-то вернуть. Вернуть что-то давно погибшее под слоем пудры и грима. Или… Вы играли. Я учил вас игре, помните? Проклятые дни нашего единения. Я ненавижу все, что связано с вами, Ви. Вы сделали из меня профессионального актера. Вы пропитали нарочитым притворством все, что тогда еще жило во мне. Я до сих пор чувствую едкий запах мускуса, запах вашей страсти и аромат вашей прихоти.
Я ведь так и стоял, пока воспоминания проплывали медленно перед одурманенным дешевым пойлом сознанием, тут я наконец сообразил, что пора прекращать эту пьяную сентиментальность.
Певица разглядывала меня из-под полуопущенных ресниц.
- Могу я узнать ваше имя, прелестница?
Они улыбнулась очаровательно и вместе с тем томно. Профессионально.
- Вивьен. Не угостите меня шампанским?
Меня передернуло.
- Я приду завтра, Вивьен. Вы же будете меня ждать?
- Всенепременно.
Она улыбалась, когда я нетвердой походкой покинул зал. Мне было приятно, что алкоголь возродил эти странные переживания. В другой раз я бы и внимания не обратил на какую-то ресторанную певичку.
Хотя я хотел уехать как можно скорее, задержался еще на пару дней.

Pain & Time

*1*

В последний раз я был здесь около пяти лет назад, когда вывеска над единственным во всем городе театром сохраняла еще хоть какие-то краски. Паршивый город, подобно всем провинциальным городам с замашкой на столичные привычки. Клубы, рестораны, салоны… Отвратительные заведения, кишащие клопами и тараканами. Но больше всего меня удивляло то, что все без исключения жители, а точнее представители здешнего света, верили, что третьесортная забегаловка с поваром-самоучкой может называться «У королевы» и считаться самым дорогим и шикарным рестораном, а старенький домик с нештукатуреными последние пятьдесят лет стенами – местом собраний высшего общества.
Я был здесь проездом и до сих пор с содроганием вспоминаю стены с остатками когда-то розовых шелковых обоев в самой респектабельной гостинице.
Я попал сюда как раз в тот момент, когда глава захолустной элиты давал бал. Несмотря на то, что мне почти успела приглянуться дочка губернатора, я сбежал уже со второго танца, который мне предстояло подарить ее матери, похожей скорее на гоблиншу, чем на графиню. Ужасная музыка бездарного оркестра настолько приглушила мой слух, что я не сумел расслышать раздавшиеся за моей спиной осуждающие шепотки. Да и вообще весь этот городишко подводил меня к мысли об убожестве мира в целом и ничтожестве человека. Воистину, эта дыра – рай для философов, только в тот момент мне было настолько тоскливо, что хотелось покончить жизнь самоубийственным заказом ужина в ближайшей харчевне, чем я не преминул заняться.
Пожалуй, это было самое разумное на тот момент решение.
Я переступил наполовину сбитый порог и окунулся в дымное окружение отвратительно грязной забегаловки. С опаской я присел за свободный столик (странно, что наличие оного оказалось сущим везением, потому что будь я в здравом уме, то ни за что бы не сунулся в это сомнительное заведение), и, попытавшись положить руку на столешницу, тут же ее отдернул: моя ладонь коснулось чего-то липкого. Пришлось тут же выуживать надушенный платок и вытирать эту дрянь, пока омерзение не переполнило меня окончательно.
Тут сквозь шум и гвалт местных посетителей раздалась музыка и я расслышал мягкий голос ресторанной певички. Диапазон не ахти, но для получаса сойдет: мой абсолютный слух может и отдохнуть, если конечно эта трактирная певунья не начнет петь оперные арии.

В жерле темной Горы
Выкован был черный клинок,
Который затмит собой свет,
Когда его время придет.
А над священной горой
Горит светлая звезда,
Которая всем и всегда
Помогает верить в добро...
ПРИПЕВ:
Огонь горит,звезда поет
О доблести, о славе и о вере в свет,
О зелени лесов, о синеве морей,
О блистании белых звезд...
***
В смертельной схватке сражен
Лучами звезды темный враг...
Ликует спасенный мир,
и поднят победный флаг.
В жерле темной горы
разрушен был темный клинок,
Но с ним погибла звезда,
Хранившая веру в добро...
ПРИПЕВ:
А глашатай собрал народ и запел
О доблести, о славе и о вере в свет,
О зелени лесов, о синеве морей,
О блистании белых звезд...

ну раз никто так и неоткликнулся на темы и все такое...
то просто с подарком или призом вам всем облом... ну как хотите.....

*некромантия*

В безлунную ночь мы собирались у высоких ревущих костров и кидали высушенные букеты трав в огонь, снопы искр взлетали в небеса. Мы танцевали на руках в пьяном угаре безумные ритуальные пляски. Духи витали рядом. Я чувствовал их шепотки и сбившееся дыхание на шее, их влажные поцелуи на теле. Я растворялся в дурмане и ритме. Мы предсказывали конец света. И он пришел.
Нам указали путь, окунули головой в колодец со звездным небом на поверхности. Я видел только лицо ребенка, еще едва только увидавшего свет. Нам сказали: «Это мессия. Он помешает нам. Уберите его с дороги».
Одни оборачивались воронами и срывались с мест, улетали в туман ночи, другие перекидывались в волков и, шурша лапами по траве, растворялись в сумерках. Я слышал рев костров. Все ушли, лишь я продолжал безумную пляску с тенями. Я переживал каждый такт, и они вторили моему тяжелому дыханию, я прикасался к их бестелесным губам. Мы пережили эту ночь в бесконечной жаре и дурмане.
Утром я в одиночестве поплелся по смутным очертания дороги. Я помнил размытые контуры видений, посланных в ночь безумия. Все ушли, и лишь я сбился с тропы.
Перед глазами маячили призраки созвездий, навеянные дурманом и дымом. Мои ноги в высоких сапогах бесшумно ступали по ковру из листьев и зеленевшей ярким пламенем траве. Следов не было. Звуков не было.
Нас научили быть незаметными рефлекторно. Если только я не хочу быть замеченным. Мое право быть тенью или человеком, зверем или ветром.
Солнце хотело сжечь меня, но я оскалился и опустил шляпу ниже. Тень скрыла лицо. Мой черный силуэт ненавидело все живое. Я нес смерть. Я был смерть.
Я пришел раньше, хотя заплутал. Я пришел один, хотя они ушли раньше. Я взял младенца на руки и…
Я полюбил это маленькое нежное личико сильнее, чем жаркое дыхание огня на шее, чем влажные призрачные поцелуи.
И обнажил черненый нож с волнистым лезвием и…
Пронзил им черное сердце слетевшего с ветки ворона.

Они приближались со всех сторон. Они ненавидели. Я чувствовал их злобу и ядовитую ненависть кожей. Тогда я схватил ребенка и побежал.
Нож вонзился под лопатку, я чуть не захлебнулся своей кровью.
Только я не мог умереть. Тогда смерть была моей любовницей.
Мы смогли уйти.

*погоня*
Он удрал, сжимая в руках ребенка. Мы не смогли догнать, но, кажется, зацепили. Мой лучший нож остался в его костлявой спине. Надеюсь, не зря.