Приветствую, уважаемые сообщники!
Спасибо
Продолжение отличного романа "И тогда я ее убила" о владелице интертерьерной лавки Эмме Ферм, дружба которой со знаменитой писательницей-детективщицей сделала ее автором выдающегося бестселлера... и убийцей. Читать надо обязательно по порядку. Первая книга весьма хороша, вторая ей уступает, но ненамного.
Итак, Эмма Ферн счастлива. Ее отношения с мужем наконец наладились - правда, вернуться в лоно семьи она его заставила шантажом, но Эмму это не смущает, ведь сейчас у них все так хорошо. А вот ее писательская популярность потихоньку идет на спад, Эмму уже почти не узнают на улице и не просят автограф. Те же, кто про нее помнит, с нетерпением ожидают, когда она напишет свой второй роман, и это проблема, ведь первую книгу, изданную под ее именем и столь удачно "выстрелившую", написала вовсе не она. Эмма пытается найти решение, а тем временем вокруг нее начинают твориться странные вещи.
Главная героиня - та еще штучка, убийца, манипуляторша и шантажистка, и при этом она самым милейшим образом не видит в своих действиях ничего такого уж дурного, ну ее же вынудили, что вы, ей-богу. Роман написан от ее лица и рассказчица она хорошая: повествование красочное, не затянутое и вообще весьма занятно взглянуть на мир глазами подобной личности.
Теперь о минусах: если в прошлой книге Эмму втянули в историю хитростью и ее саму упрекнуть не в чем, то здесь в определенный момент она - дура дурой. Это не наивность и доверчивость, а чистой воды приступ идиотизма. Ну или автор недостаралась и получилось, что читателю всё очевидно и только Эмма ходит ушами хлопает.
Однако написано хорошо, так что читать все равно легко и увлекательно, и очень любопытно, как Эмма из всего этого замеса выкрутится и чем дело кончится. Так что в целом впечатление положительное - триллер вполне неплох, приятное развлекательное чтение.
Сейчас мне больше всего хотелось бы прочесть такой роман, которым двигало бы непреодолимое желание рассказывать, накапливать историю за историей, расцветая и разрастаясь на твоих глазах подобно могучему древу.
Шедевр постмодернизма, которого я терпеть не могу. Как впрочем и всего творчества Итало Кальвино. Не то, чтобы читала у него прям все, "Барона на дереве" , "Замка скрещенных судеб" и "Таверны скрещенных судеб" в свое время хватило, чтобы не стремиться свести более близкое знакомство. Такое, знаете: про этого уже все ясно, толку с него не будет.
И самый знаменитый роман итальянского коммуниста-расстриги предпочитала не читать, чтобы окончательно не разочароваться. Но тут явились две причины: 1. в одном отличном книжном клубе "Если однажды зимней ночью путник" выбран Книгой декабря и 2. я начала читать "2666" Роберто Боланьо - роман, который в силу ряда факторов придется сравнительно сопоставлять с культовой книгой Кальвино, потому знать ее как минимум нужно.
Прочла и думаю, что это невероятно переоцененная и безумно перехваленная пустышка. То есть, говорить о литературном произведении можно с разных позиций: литературовед и критик оценят сложную структуру, необычную композицию, аллюзивное богатство, лексические особенности, уровень бережности в работе с фактологией, и виртуозности в смене жанровых подкладок, осмысление отдельных элементов как частей системы, машинерию дискурсивных и жанровых признаков. Читатель хочет книги. Которой нет.
И в фигуральном, и в буквальном смысле, в круговерти фабул, в который вовлекает тебя автор (вернее - ему хотелось бы думать, что вовлекает, на деле во все время чтения ты остаешься слегка оглушенным калейдоскопической сменой коллизий наблюдателем) - во всем этом нет ни одной линии, которая показалась бы по-настоящему интересной и/или стоящей продолжения. Он громоздит друг на друга оборванные сюжеты мейнстримных, изначально рассчитанных на то, чтобы с первого абзаца захватить читателя, сюжетов: шпионский роман, любовный, криминальное чтиво, конспирология, готика, мистика, гиньоль, политический триллер - а не цепляет.
Во всем этом, воля ваша, есть элемент испанского стыда, когда смотришь на несмешные неинтересные выверты солидного человека и неловко за него, хотя сам себе выступающий кажется ого-го каким удальцом и клака не поддерживает. Останься "Если..." единичным явлением культурного пространства, можно было бы помнить о нем, как о нелепом, но безобидном казусе, однако будучи признан шедевром постмодернизма. роман породил сотни эпигонов, которые в свою очередь принялись кромсать свои сочинения, пытаясь сложить из кусочков слово "Вечность" и льстя себя иллюзией, что создают из обрывков нечто концептуальное.
В этом пустом и скучном суесловии есть один положительный момент - хорошо, что Кальвино не Шахерезада, поставленный в ее условия, не дожил бы и до второй ночи
Джейми и Кирсти покупают чудесную квартиру, радостно въезжают, знакомятся с соседями... а потом начинается черт знает что: сперва мелкие странности (вроде курьера с пиццей, которую они не заказывали) и неприятные происшествия (например, крыса под дверью), но постепенно они перерастают в настоящую жуть.
Автор говорит, что "Сороки" основан на реальных события, произошедших некогда с ним и его девушкой, только в куда более мягком варианте. Наверное, поэтому он так хорошо передал эмоции Джейми и Кирсти - подозрения, растерянность, гнев, беспомощность. Скажу сразу, мистики в романе нет, и отчасти поэтому история получилась настолько жуткой, заставляющей сочувствовать главгероям и задуматься, а что бы ты сделал на их месте. Что вообще делать в такой ситуации? Капитулировать до дого, как дело зашло слишком далеко? Сражаться до упора?
События развиваются поначалу плавно, потом постепенно ускоряются. Атмосфера, сначала довольно лёгкая, сгущается по мере развития ситуации, и в итоге доходит до ощутимого мрачняка. Кровавой жути нет, только психологическая. Хорошо показано, до чего может довести постоянное напряжение, и что бывает, когда люди реагируют на стресс и давление по-разному.
Интересный психологический триллер. Сюжет, правда, мог бы быть и чуток позаковыристей, парочка сюрпризов бы не помешала, но так тоже хорошо.
И тогда ты им все рассказал,
О том, как ты был на войне.
"Чайф"
Сейчас, когда позади почти четверть века, уже можно сказать, что прогнозы сбываются. Казалось нереальным, чтобы Африка стала для сегодняшней мировой литературы таким же открытием, каким для двадцатого века была Латинская Америка, но вот уже читаем Чимаманду Нгозу Адиче, Марлона Джеймса (который хотя и с Ямайки, пишет о Черном континенте), и Кутзее наше все, и нобелевский лауреат Абдулразак Гурна, пусть не мгновенно, пусть через год после награждения - но приходит к русскоязычному читателю сразу двумя романами.
"Посмертие" (2020) десятая книга писателя, последняя из написанных им на сегодняшний день и. несмотря на то, что от "Рая" его отделяет 26 лет - это дилогия. То есть, событийный ряд "Посмертия" буквально продолжается в точке. которой закончился "Рай", а главный герой второй книги Хамза - это Юсуф из первой. Почему разные имена? Потому, что посмертие. Мы помним, что "Рай" заканчивается бегством юноши от купца. чьим заложником был с детства, и присоединением к отряду аскари (зулусов-наемников в годы, предшествовавшие Первой Мировой). Война у Гурна - сродни стихийному бедствию, которое уничтожает даже тех, кого не убило физически, обнуляет личность, стирает прежнего человека.
Время действия - канун Первой Мировой, место - Танзания, Восточная Африка. Подросток Илияс бежит из нищего родительского дома в сельской глубинке. Он мечтает о лучшей жизни, а здесь убожество, сельскохозяйственное рабство, вечно больная и вечно же беременная мать, пьющий отец, беспросветность. Успев хлебнуть лиха беспризорничества, попадает к немецкому офицеру, который отправляет его учиться и жить при миссии, мальчик осваивает немецкий язык, кое-какие науки, а потом работает в городе счетоводом на складе. Естественно, он становится германофилом, как были англоманами многие образованные индийцы, и видит в действиях немецких культуртрегеров только благо: просвещение, санитария, достойная жизнь.
Уже после его бегства беременность матери, в отличие от прочих, которые заканчивались выкидышами и рождением мертвых детей, завершается благополучным рождением девочки. Малышка крепенькая, а вот мать вскоре умирает. Отец, не умея справиться с заботами, отдает Афию соседям. Она зовет их дядей и тетей, а их детей братом и сестрой, но на деле становится в этом доме бесплатной рабыней со времени, когда может удержать в руках тряпку. Такая танзанийская Козетта, есть даже эпизод с походом малышки за водой, поразительно похожий на сцену из "Отверженных" Гюго, хотя набирать воду приходится не в колодце, а в общинном баке. Вообще тема Афии замечательно хорошо выписана, эмоциональная, интернациональная, и всякий услышит в ней отголосок своих детских травм.
В какой-то момент, когда друг Илияса Халифа, потерявший всех родных во время эпидемии, говорит ему, что нужно бы навестить родителей, которые возможно до сих пор оплакивают его как покойника, тот решается на поездку в родную деревню и находит сестренку в таком бедственном положении. Он забирает ее в город, где для девочки начинается совсем другая жизнь, она впервые в жизни досыта накормлена, одета не в отрепья, спит на кровати, ходит в школу. Но у мужчин всякие выверты в головах, и вскоре сказка заканчивается - Илияс записывается в ряды аскари, а сестру отправляет назад в деревню, где ее нагружают работой и травят еще больше, а "дядя" избивает и ломает руку за то, что девочка упражняется в письме на глиняной дощечке.
После того, как ей удается передать весточку другу брата Халифе, тот забирает ее и дальше она уже живет с ним и его женой - пара бездетна. На роль дочери она вряд ли подходит, отчасти служанка, но больше член семьи. А дальше героем становится Хамза, который Юсуф из первой книги и на первый план выступает война. То, что она делает с людьми, как калечит тела и души. Продолжится все тем, что мужчина вернется в город, где рос когда-то при лавке богатого купца, не застанет там никого из прежде знакомых людей. но угрюмый ворчун Халифа пожалеет его и предложит переночевать под своим кровом (на самом деле не своим, это дом жены, который уже и не ее дом, но то другая история и о ней тоже будет в книге) несколько дней, которые перетекут в долгие годы. И Хамза повстречает Афию. Но обо всем этом лучше читать, тем более, что со всеми ними произойдет еще очень много интересного.
В "Посмертии" сквозная для Гурна тема сиротства, бездомности, бесприютности, ему пришлось бежать из Занзибара, будучи немногим старше героя, когда после освобождения страны от колониального ига там
Каково это, когда слова сталкиваются, высекая незримую искру, и становится понятно, что они связаны незримыми узами или хотят пожениться, или вообще всегда были заодно.
Несколько слов о Патриции Локвуд, если вы о ней еще ничего не слышали. Она довольно молода - всего сорок, но известна уже лет двадцать. Она была в шорт-листе Букеровской премии и ее книги переведены больше чем на двадцать языков. Никогда не училась в колледже. Работает в самых разных жанрах: поэт, эссеист, литературный критик, юморист, прозаик - и везде успешна, единственная писательница, чьи фикшн и нонфикшн книги входили в списки десяти лучших книг года по версии NYT. Стала звездой Твиттера, когда это еще не было мейнстримом. Дочь католического священника с четырьмя родными братьями и сестрами.
И вот с этого места подробнее, потому что у католических священников детей не может быть по определению, им предписан целибат. Однако отец Триши пришел в католицизм из лютеранства, уже будучи женатым, получив право на рукоположение от Папы Иоана Павла II и являет собой уникальный пример женатого католического священника. Не будь этого, не было бы и книги "Святой папочка" (Priestdaddy), в которой опыт возвращения с мужем под родительский кров после двенадцати лет самостоятельной жизни перерастает в рассказ о семье, разговор о религии и вере, родине и свободе, и еще примерно тысяче разных вещей, волнующих нас на другом конце света не меньше, чем американцев - на их.
Итак, редкое заболевание глаз мужа Патриции потребовало серьезной послеоперационной реабилитации, на этот период он вынужден был отказаться от работы в журналистике и из-за материальных трудностей молодая семья вернулась в отчий дом. Что, вы понимаете, всегда бывает непросто, а в случае авторитарного отца и самостоятельной, уверенной в себе и уже довольно известной (хотя известность еще не приносит дивидендов в виде гонораров, роялти, покупки прав на экранизацию) дочери - непросто вдвойне. А в случае воспитанной в истовой вере, но впоследствии отошедшей от религии женщины - втройне.
И если прибавить мелкие брызги, вроде обиды за так и не полученное высшее образование - в квадрате. Понять горечь человека, лишенного того сочетания трамплина с подушкой безопасности, которое дает университет может наверно только тот, кому пришлось пробиваться, не имея в анамнезе этой поддержки. Самородку Локвуд с ее тяготеющим к афористичности талантом повезло прийти в Твиттер и стать его звездой на заре возникновения этой соцсети, но в целом необходимость перманентно подтверждать право вхождения в круги, где не самые яркие люди с высшим образованием чувствуют себя дома - это достаточно болезненный опыт.
Рассказ писательницы о родительской семье, в которую пришлось вернуться по необходимости и когда бы не крайний случай - век бы не возвращаться, поначалу полон смешных и забавных колкостей. Вы имеете представление о стиле Патриции Локвуд, если читали книжные обзоры Насти Завозовой (Peggotty в ЖЖ) - смешные, умные, емкие. Вот теперь представьте, что так написана целая книга. На самом деле это суперкруто, проблема для русскоязычного читателя в том, что трудно, почти невозможно приложить к себе реалии детства, взросления, пребывания взрослого не религиозного человека в лоне истово религиозной семьи.
Мы и о православии-то мало чего в этом смысле знаем, хотя некоторое представление могут дать отличные "Маркетолог от Бога" Кати Кокуриной (Лицей-2020) и "Выше ноги от земли" Михаила Турбина (Лицей-2022). Но католичество с его культом Богоматери, обрядовой пышностью, богатым до избыточности изобразительным рядом - сильно отличается и от православия, и от сдержанного англиканства. "Пристдэдди" образец прозы отталкивания от среди и одновременного притяжения к ней, проникнутый жестким темным юмором.
Но важнее все-таки нежность, уважение, благодарность и любовь, к которой приходит в итоге эта язвительно-насмешливая книга.
В ресторанчик, где Энди обедает со своей матерью Лорой, врывается псих с револьвером и открывает стрельбу. И тут происходит нечто очень неожиданное: Лора убивает его с жесткостью и хладнокровием, совершенно нетипичными для пятидесятипятилетней дамы-логопеда из провинции. Поднимается шумиха, начинается расследование, а затем происходит еще одно убийство. Похоже, прошлое Лоры вернулось, чтобы укусить ее за задницу, и теперь Энди предстоит проделать нелегкий путь, чтобы раскрыть тайны своей матери и спасти их обеих.
Манера изложения у Слотер красочная и захватывающая, читаешь и будто воочию видишь все происходящее.
В начале книги нас знакомят с Энди, бросившей жизнь в большом городе из-за болезни матери. Благородный вроде бы поступок, но правда в том, что и бросать-то особо было нечего. И вот теперь Энди живет в материнском доме в комнате над гаражом, работает секретарем в полиции, никакой личной жизни и ощущение полного провала по всем фронтам. Вся эта информация гармонично вплетается в эпизод с обедом в ресторанчике, а потом появляется парень с оружием и дальнейшие события протекают напряжённо и динамично. Закручен сюжет добротно, хороша и психологическая сторона, и триллерная. Экскурсы в прошлое более жесткие и мрачноватые, главы о попытках мямли Энди удариться в бега и вести самодеятельное расследование помягче, но не менее увлекательны. Кое о чем можно догадаться быстро, но есть и сюрпризы, так что в целом сложившаяся из кусочкоа разгадка весьма неплоха, каки концовка.
Добротный психологический триллер.
Еще один роман Глэдис Митчелл, и 1-й где появляется миссис Лейстрендж Брэдли. К счастью у Глэдис Митчелл нет скверной привычки пересказывать в -надцатом романе содержание пары-тройки предыдущих, поэтому ее книги можно читать в любом порядке.
На этот раз действие происходит в загородном доме ученого-любителя Алистера Бинга, живущего вместе с дочерью Элеонорой, совмещающей обязанности экономки, секретарши и ассистентки своего отца. В доме Бинга собрались гости: его сын Гард; Дороти, невеста Гарда; Берти Филиппсон, друг Гарда и Дороти; психолог миссис Брэдли, знакомая Гарда, выручившая его из неприятной ситуации; натуралист Карстерс, друг детства самого Бинга; и молодой исследователь Маунтджой, обручившийся с Элеонорой. Бинг, человек педантичный и капризный, требует, чтобы ужин подавался в строго определенное время и страшно злится, если кто-то из гостей опаздывает. Однако когда все собираются за столом, оказывается, что Маунтджоя среди них нет. Дворецкий сообщает, что молодой человек уже целый час находится в ванной и на стук не отвечает. Опасаясь, что ему стало плохо, хозяин, Гард и Карстерс уже готовы выломать дверь ванной, но тут обнаруживается, что дверь не заперта, а в ванне, где должен был находиться Маунтджой, лежит неизвестная мертвая женщина.
Что произошло в ванной? Убийство? Самоубийство? Несчастный случай? На последней версии настаивает хозяин дома – ведь невозможно же, чтобы кто-то из его гостей, культурных, воспитанных людей, принадлежащих к сливкам общества, оказался убийцей. Однако Карстерс и миссис Брэдли обращают внимание на несколько деталей, убеждающих их, что это было убийство. И, поскольку очевидно, что убийца прекрасно знал расположение комнат и распорядок дня в доме, ясно, что им мог быть только кто-то из гостей или слуг.
Перед нами классический детектив, в лучших традициях: ограниченный круг подозреваемых, у каждого из которых была возможность, и нет алиби. Полиция, как водится в подобном жанре, особой проницательностью не отличается, логикой не блещет, а улики ухитряется не заметить, пока ей на них не укажут. Зато сыщиков-любителей у нас целых два – сама миссис Брэдли и Карстерс, в отличие от классических образцов почти не уступающий ей в проницательности и наблюдательности. Эта парочка будет обмениваться наблюдениями, собирать улики и строить версии. Дело проясняется постепенно, особенно неожиданных поворотов сюжета нет – внимательный читатель вполне может проследить за ходом мысли миссис Брэдли и подобно ей догадаться, что может или должно произойти. С моей точки зрения это всего лишь доказывает, что автор ведет с читателями честную игру, а действия персонажей логично вытекают из ситуации, а потому не может считаться недостатком.
Этот роман понравился мне даже больше, чем «Дьявол из Саксон-Уолл». Пусть это и не шедевр, но хороший, добротный образец жанра.
Значит бyдем в игpы игpать
Раз-два — выше ноги от земли.
Кто yспел — томy помиpать.
Кто остался — тот и дypачок.
Янка Дягилева
2022 начался одной прекрасной книгой от Редакции Елены Шубиной, заканчивается другой превосходной. Я не знаю, правда, не знаю, почему "Каждые сто лет" Анны Матвеевой миновало лауреатство престижных литературных премий. Как не понимаю и того, почему "Выше ноги от земли" так скудно освещены прессой и блогерами. Книга-то ведь такая, что начнешь читать - не оторвешься. Внятная фабула, живые герои и абсолютно узнаваемые реалии, дивный язык русской классики и множество тем, которых не свести к "отцовству" "семейным проблемам", "состоянию детской медицины", "коррумпированности полиции", etc.
Хотя понимаю, почему нет? По-настоящему хорошая современная книга показывает жизнь без ретуши, а это теперь не приветствуется. Лакировка действительности и потемкинские деревни новый/старый способ говорить о "здесь и сейчас". Зеркала уступают место телескопам, обращенным в славное прошлое - так безопаснее. Однако к роману. В детскую реаниматологию доставлен сбитый машиной на ночной трассе мальчик. Маленький, беленький, худенький (чтобы не сказать истощенный). Ребенок выскочил под колеса из ночного леса, привезла сбившая женщина, к счастью успела.
Хирург-реаниматолог Руднев работает в провинциальной детской больнице в одной бригаде с симпатичной медсестрой Машей, которая к нему, одинокому вдовцу, явно неравнодушна, и с братом, анестезиологом Зазой. Стоп, странное какое-то имя. Нормальное имя, грузинское. Была бездетная пара, которая усыновила мальчика и тотчас Бог благословил их еще одним ребеночком. Такое случается. Старший младшего не взревновал, наоборот, возился с ним и опекал, теперь родители умерли, а они, братья, остались. Одни друг у друга в целом свете. Жизнелюб Заза так и не женился, а у Ильи семья была. Теперь их нет. Ни Саши, ни Ванечки.
Малыш, привезенный ночью, очень похож на сына, и в круговерти рабочих будней Руднев не выпускает его из виду. Или это ребенок не отпускает его, держит за сердце. Как оказался ночью в лесу? Где родители? Почему никто не ищет? Поблизости нет деревень, вернее есть одна, практически заброшенная, живут старик со старухой, старуха больна. А когда Илья везет ее в больницу, рассказывает, что был у них еще сосед алкаш, да сгорел недавно в своем доме с тремя детьми. Его нашли похоронили, а деток и следа не осталось. А вот так не бывает. Место, где выбежал на дорогу и возраст сбитого мальчика не оставляют сомнений - он один из этих троих. Но где тогда девочки, сестры?
Ну как? Цепляет? И это только одна линия с действием, разворачивающимся в дне сегодняшнем. Будет еще загадочное прошлое героя с невыносимой любовью, со жгучей интригой: что же там такое случилось с семьей? И необычайная по мощи, для линии, которая даже не основная, история священника Федора, с женой и шестью детьми, живущими по соседству с Ильей. И мистическая составляющая, настолько здесь органичная, что потусторонней не воспринимается.
Михаил Турбин, молодой прозаик со знаковой для русской литературы фамилией, взял с этой книгой серебро премии Лицей-2022, успев впрыгнуть в последний вагон уходящего поезда - там возрастной потолок до 35 лет - к счастью для всех нас, читателей. Это его дебют в крупной форме и удивительно, насколько зрелая, точная в деталях, многозначная при достаточно небольшом объеме, книга. Вообще в нынешнем году Лицей порадовал как ни одна другая премия, "Отец смотрит на Запад" Кати Манойло тоже замечательно хорош.
Ищете стоящей книги - не пропустите "Выше ноги от земли"
Четыре года назад Кэролайн вышла замуж за Тео Трэкстона, представителя чертовски богатой и влиятельной семьи. А сейчас она мертва, и ее сестра Дейдра получает письмо, которое Кэролайн написала перед смертью. В нем говорится, что её убил Тео, который, оказывается, ранее уже был женат, и его первую супругу постигла та же печальная участь.
Дейдре начинает самодеятельное расследование, копаясь в жизни сестры и ее мужа, и на этом пути ее ждет много сюрпризов... и опасностей.
Семейные тайны - штука интересная, так что сюжет увлекательный. События развиваются быстро, лирических отступлений немного. Часть повествования написана от лица Дейдре, которая, оказывается, очень многого не знала о жизни своей сестры, и теперь наверстывает упущенное. Другая часть - от лица Тео, у которого тоже есть вопросы, ответы на которые он хочет получить, но для этого нужно покопаться в собственном прошлом и секретах милой семейки Трэкстон.
По ходу действия выясняется много интересного, разгадка и развязка неплохи, разве что осталось много неясностей касаемо некоей злодейской персоны - такое оборудование подвала без предыстории не бывает и было бы любопытно ее узнать.
Но в целом интересный психологический детектив.
Здравствуйте уважаемые.
Некоторые из читающих эти строки (но не все, естественно) прекрасно помнят, что в своем детстве с удовольствием читали такой журнал как "Веселые картинки".
А раз так, то наверняка знаете, что такое "Клуб Весёлых человечков". Хотя их популярность вышла далеко за пределы журнала, и персонажи использовались как в мультфильмах, так и в детских книжках.
Этот клуб состоял из 8 основных персонажей - 4 "местных" и 4 "интуристов".
Местные:
Карандаш — художник из повести Ю. Дружкова "Приключения Карандаша и Самоделкина", лидер всей группы, председатель "Клуба Весёлых человечков".
Визуальный образ персонажа создал или И.Семёнов в 1956 году, или же режиссёр-мультипликатор Вахтанг Бахтадзе.
Самоделкин — робот из деталей конструктора из повести Ю. Дружкова "Приключения Карандаша и Самоделкина", мастер на все руки.
Впервые появился в мультфильмах, снятых художником и режиссёром мультипликационных фильмов Вахтангом Бахтадзе по сценариям Нины Бенашвили. Но тот Самоделкин сильно отличался от того, к которому мы привыкли.
Знакомый же нам образ был создан художником Анатолием Сазоновым в 1958 году.
Голова Самоделкина представляет собой болт с закрученной гайкой наверху вместо шапки, вместо носа — винтик, вместо туловища — батарейка, вместо ушей — гайки, вместо ног — пружины, а вместо рук — электропровода со штепсельными вилками вместо кистей, на ногах — галоши.
Петрушка — персонаж русского народного кукольного театра, главный герой одноимённого комического представления.
Изображается в красной рубахе, холщовых штанах и остроконечном колпаке с кисточкой. В "Клубе" у него почему-то вдающийся нос :-)
Ну и Незнайка — персонаж сказок Николая Носова. Хотя сам персонаж гораздо более древний. Еще конца 19 столетия.
Незнайка — коротышка среднего роста с большой головой и маленьким носом. Он носит широкополую голубую шляпу (типа сомбреро), канареечные брюки, оранжевую рубашку и зелёный галстук. Любит яркие цвета.
Знакомый нам образ был придуман Алексеем Лаптевым.
Теперь иностранцы :-)
Буратино — персонаж сказки "Золотой ключик" А. Н. Толстого. Как известно прототипом Буратино является Пиноккио из одноимённой сказки Карло Коллоди,но это совсем разные персонажи.
Об их отличиях я давно как то писал вот тут вот:https://id77.livejournal.com/1891211.html
Насколько я понимаю тот образ к которому мы все привыкли придумал великий Леонид Владимирский
Чиполлино — персонаж сказки "Приключения Чиполлино" Джанни Родари.
Красный, желтый, голубой -
Выбирай себе любой.
Британская журналистка, писательница, социальный антрополог Виктория Финли объездила полмира, спускалась в шахты и поднималась в горы, мерзла, мокла и плавилась от жары, чтобы собрать под одной обложкой все о цвете. Уточню, не о цвете как таковом, книга посвящена истории природных красок. Тому, что украшало и расцвечивало мир тысячелетия до явления масскульта колористики - анилиновых красителей. Чем писали живописцы, чем окрашивали ткани красильщики, что дарило цвет архитектурным шедеврам, какими красками модницы оттеняли природную красоту а воины устрашали противника.
Еще одно уточнение, "Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры" - это перевод американского издания Color: A Natural History of the Palette, более объемного, в сравнении с английским вариантом той же книги Colour: Travels Through The Paintbox, которое прежде выходило в петербургской "Амфоре" как перевод с английского издания под заглавием "Земля. Тайная история красок". То есть, если вы уже читали ту Финли, эта не даст вам ничего или почти ничего, за исключением добавленных глав об австралийских аборигенах - интересных как социальные и антропологические заметки, но с точки зрения цвета мало информативных.
Теперь о книге. Тяга к красоте так же естественна, как утоление потребностей нижних, в сравнении с эстетическими, этажей пирамиды Маслоу. Да и не сводится
цвет к одной только эстетике. На уровне базисных потребностей - камуфляжная окраска помогала охотнику слиться с пейзажем и обеспечить племя едой; агрессивная позволяла воину устрашить противника, косвенно работая на обеспечение безопасности. На уровне социальных - цвет во все времена служил маркером уровня благосостояния и престижа, общественного положения, рода занятий. Не стоит недооценивать роли красок в нашей жизни.
Открывает книгу глава об Охре, окиси железа - самом распространенном натуральном красителе, которым пользовались на всех континентах, затем следуют главы о черном и коричневом цветах - в живописности и украшении жизни не самых привлекательных, но базовых с точки зрения эскиза, чертежа, письма. Уголь, жженная кость, сок растений, графит.
Запомнились две истории о графитовом карандаше. Первая о том, почему чаще всего цвет деревянного корпуса желтый - потому что первыми промышленный выпуск наладили китайцы, желтый цвет стал отличительным знаком качественных маньчжурских карандашей. Когда в Северной Америке открыли графитовое месторождение и начали промышленный выпуск этого продукта, то цвет деревянного корпуса оставили желтым - в сознании потребителя он уже закрепился как знак качества. И вторая, о том, что в рамках космической программы NASA американцы потратили десятки тысяч долларов на разработку прибора, который позволит делать записи в невесомости, когда же у русских спросили, как они планируют решать эту проблему, ответ был: "У нас есть простой карандаш".
Дальше белый, куда без него: опасные свинцовые белила, стоившие здоровья и жизни многим модницам, белая кость, яичная скорлупа и даже жемчуг. А потом Финли и мы вместе с ней пускаемся в путешествие по цветам спектра. Классика жанра: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Кармин, кошениль, сурик, киноварь, йод, шафран, ублюдочный шафран и кровь дракона, куркума, гуммигут и аурипигмент, китайский зеленый ми се, ярь-медянка, селадон, афганская ляпис-лазурь, индиго, вайда, тирский пурпур. Обо всем она умеет рассказать занимательно и в меру научно.
Последнее в том смысле, что эта книга достаточно легкое чтение. В ней много исторических баек, путевых заметок о современном положении дел в регионах, прежде служивших источником того или иного красителя. Порой забавных, порой пугающих, всегда интересных.
Виктория Финли достойный популяризатор, книга о цвете легко и с удовольствием читается, а на выходе мы знаем о природных красителях гораздо больше и чуть больше - об устройстве мира в целом.
Еще один забытый автор Золотого века английского детектива. Впрочем, забытый в данном случае не совсем верно. В конце 90-х по ее романам сняли сериал «Тайны миссис Брэдли» (на российском ТВ шел под названием «Миссис Брэдли»). Правда, героиня сериала мало похожа сыщицу, описанную Глэдис Митчелл, но именно этот сериал побудил меня прочесть книги, по которым он был поставлен.
Наружность своей миссис Брэдли Глэдис Митчелл, сравнивает с птеродактилем, она «пестрая, как попугай, и зубастая, как аллигатор», у нее улыбка «голодного крокодила», а «выражению ее лица могла бы позавидовать любая горгулья с собора Нотр-Дам».
У меня возникла мысль, что в ее облике Глэдис Митчелл юмористически описала собственную внешность.
В фильмах же миссис Брэдли – необычайно элегантная, эксцентричная, богатая и независимая дама, постоянно шокирующая окружающих своими чересчур свободными высказываниями, манерами и поведением (эта черта, впрочем, у нее общая с литературным прототипом).
Вероятно, чтение книг о миссис Брэдли стоило бы начать с начала, то есть с романа «Быстрая смерть», где она впервые появляется. Но так вышло, что я первым прочла «Дьявол из Саксон-Уолл».
В лучших традициях жанра действие книги происходит в английской деревушке, куда миссис Брэдли посоветовала отправиться своему другу и пациенту, популярному автору дамских романов Ганнибалу Джонсу, дабы подлечить истрепанные нервы. Однако это вовсе не тот тихий, мирный уголок, населенный милыми, культурными людьми, какой он рассчитывал найти. Местные жители полны всевозможных предрассудков, верят в колдовство, сглаз и порчу. Имеется там и местная ведьма. А тут еще серия странных смертей, случившихся в деревне 8 лет назад, которые полиция признала абсолютно естественными, но обитатели деревни уверены, что дело не обошлось без убийств. Засуха, в которой винят местного пастора (все больше смахивающего на сумасшедшего) и вовсе накаляет страсти до предела. Джонсу начинает казаться, что вскоре может произойти новое убийство. И он зовет на помощь миссис Брэдли.
Сюжет, поначалу развивающийся очень неторопливо, затем пускается в галоп. Происходящее становится все более и более запутанным. Правда автор честно играет с читателем, и при внимательном чтении можно разобраться почти во всем самостоятельно, еще до того, как миссис Брэдли растолкует это непонятливому Джонсу.
Может Глэдис Митчелл и не дотягивает до признанных корифеев жанра, но ее книга мне все же понравилась. И мне кажется, она заслуживает внимания любителей жанра.
Нам нужно сделать многое, прежде чем закончится короткое лето Европы и снова придет длинная зима.
– Сколько у нас на это времени?
– Мало; меньше тысячи лет.
Третья часть "Космической Одиссеи" Артура Кларка. Время действия - через полвека после событий второй книги, место - звездная система с Юпитером в качестве солнца. "Одиссея-два" завершилась тем, что загадочный монолит, делясь в геометрической прогрессии, заполонил собой всю поверхность планеты, на несколько порядков увеличив ее массу, после чего Юпитер взорвался, превратившись в звезду. А его спутники: Ио, Европа, Ганимед, Каллисто - соответственно стали планетами.
Инопланетяне-творцы предупредили человечество, что оно может владеть всеми спутниками, кроме Европы, куда путь людям заказан. Не то, чтобы земляне когда-то бывали замечены во внимании к предостережениям, но идти поперек силы, превратившей планету в звезду, даже наша недальновидность не станет. А в целом все у популяции довольно неплохо.
Новые технологии сделали общение между находящимися в разных концах планеты людьми бесплатным, что способствовало беспрецедентному объединению человечества. Сбылось? В точности. А возможность видеофиксации с последующей трансляцией всему миру свела к нулю акты насилия, жестокости, агрессии - это ведь чревато наказанием и просто стыдно. А в этой части сбылось? Пока что-то не очень, хотя в глобально, согласна с Пинкером, насилия становится меньше и оттого отдельные его акты воспринимаются с таким негодованием.
В части межпланетных перелетов и освоения солнечной системы - тут мы конечно полные аутсайдеры. Оказалось, что на Земле еще много с чем придется разбираться, прежде чем выходить в космос. Однако к роману. Система Люцифера - так назвали Новую, активно осваиваются, туда в очередной раз отправляются ученые и космотуристы, но на сей раз на комфортабельном межпланетном круизном лайнере. В составе пассажиров: кинозвезда, спортсмены, знаменитая писательница и Флойд из первых двух книг, теперь ему больше ста лет, но невесомость и низкая гравитация вкупе с новыми технологиями отодвинули старение.
Лайнер "Юниверс" планирует первую в истории высадку на комету Галлея, которая в очередной раз оказывается в нашей системе. А в это же время на плоской Европе, за которой колонисты наблюдают с Каллисто и Ганимеда, вырастает удивительная конусообразная гора, высотой в десять километров. Внук Флойда и племянник самого богатого человека Земли ван дер Берга на корабле "Гэлакси" решают облететь Европу, чтобы выяснить природу этого образования, но стюардесса-террористка Рози вынуждает их сделать посадку на запретной планете.
"Вселенная" спешит спасти парней. В общем, наверчено того еще. Но 2061: Одиссея Три это зрелый Кларк, которому есть, что показать читателю кроме приключений и фантастики. В книге много отсылок к музыке, литературе, кино. Рольф ван дер Берг, например, открыв подлинную природу загадочной европейской горы Зевс, посылает дяде сообщение: "Люси на месте" (догадайтесь, какова природа Зевса). Есть тут исполненный благоговейной нежности пассаж о Вивьен Ли и озорное письмо с Земли от друзей нетрадиционной ориентации.
Оставаясь в русле футурологической НФ, третьей книгой Кларк элегантно выводит роман за ее пределы. А исполнение Игоря Князева, интеллигентное и сдержанное, наполняет роман новым актуальным звучанием.
А поделитесь, пожалуйста, литературой, где был бы описан по-настоящему добрый персонаж, по отношению к другим, реально добрый, чтобы с ним было тепло?
У меня таких двое на памяти. Один - князь Мышкин из романа "Идиот" Достоевского, а другой - не смейтесь - Финрод, из книги Брилёвой (Чигиринской) "По ту сторону рассвета".
А у вас?
"Одиссея-2" - это не продолжение "Космической Одиссеи 2001 года" в строгом смысле, скорее развитие той же темы с теми же событиями в анамнезе и теми же действующими лицами, которых, впрочем без ущерба для повествования в целом можно заменить любыми произвольными. И хотя Боумен, главный и по сути единственный герой первой книги появляется во второй - здесь он уже не человек, за чьей судьбой мы следили с замиранием сердца в первом романе, но скорее функция, вестник богов, возглашающий людям их волю, вроде пылающего куста или скрижали моисеевой.
Действие происходит через девять лет после описанных в первой книге событий. К Юпитеру отправляется совместная американо-советская экспедиция на корабле "Алексей Леонов". Удивительное предчувствие конца Холодной войны, учитывая, что вышел роман в 1982 году, когда Перестройки не было еще даже в проекте. Цель экспедиции - завершить миссию "Дискавери" и спасти корабль (за который деньгами налогоплательщиков плачено).
Однако члены экспедиции не готовы к тому, с чем придется столкнуться на месте. Впрочем, приключения начнутся еще в пути, когда вдогонку за кораблем двух сверхдержав внезапно стартует китайский "Цян", строительство которого трудолюбивые китайские братья выдавали за создание спутника. Еще одно предвидение невиданного разгона именно Китая, в годы создания романа отсталого и крайне бедного.
Так или иначе, а на Юпитере им предстоит попытаться понять суть громадного Монолита, а также вступить во взаимодействие с ЭАЛом – искусственным интеллектом "Дискавери", отключенным Боуменом после того, как тот убил экипаж и едва не прикончил его самого. С этой целью в составе экспедиции гениальный программер доктор Чандра, создатель этого искина. Там будет довольно много чисто технических сложностей, которые нужно преодолеть, чтобы попасть внутрь, и неожиданно конструктивное общение с восстановленным с нуля и переобученным ЭАЛом. Артур Кларк все же неизменный гуманист, не меньший в
Передайте детям, что папа их любит и вернется, как только освободится. Позвоню с Луны, если смогу. До свидания!
Объективность в отношении этой книги мне не грозит, слишком личностное отношение. Именно с нее началась любовь к фантастике. Не знаю, какими ветрами занесло книжку с космическим кораблем на обложке в наш книжный шкаф, моя мама никогда не была замечена в любви к НФ. Но я дотянулась до верхней полки достала и...
Это был первый покетбук, первый "взрослый" роман (без картинок) прочитанный до конца, первая фантастика в моей жизни Это был примерно 1978, до событий книги оставалось почти три раза по столько, сколько я к тому времени успела прожить на свете. Не было сомнений, что в точности так все и будет к далекому 2000 году: лунные станции, межпланетные перелеты, путешествие к окраине солнечной системы. У восьмилетней меня представления об астрономии были самые смутные, если вообще какие-то были, но люди мудры и добры, и конечно полетят к кольцам Сатурна, обнаружив на Луне монолит неизвестной природы, посылающий сигнал к Япету.
Странно, заглянула сейчас в Википедию, она утверждает, что в СССР роман выходил в усеченном виде, и первая часть до 1991 года не издавалась, но я совершенно точно помню главы о монолите и питекантропах, а фраза оттуда, что Смотрящий ощутил почти такое же острое наслаждение, как при сближении с самкой - когда он попал камнем в цель, обозначенную монолитом - эта фраза стала одним из первых вхождений в мою жизнь понятия о сексе. Если Вики права, я не должна была видеть этого до двадцати одного года. Впрочем, с "Космической Одиссеей" это не единственная странность. Литрес, например, омолодил роман на полвека и считает, что написан он в 2018
Так или иначе, а идея "разгона способностей", кто бы его ни произвел: добрые боги или превосходящие на много порядков в развитии инопланетяне, с тех пор ближе мне, чем пошаговый прогресс эволюционной теории Чарльза нашего Дарвина. И Дэвид Боумен, пилот "Дискавери" - не только эталон мужества, находчивости, самообладания, но и пример "как надо". И не то, чтобы я сама стала тем парнем, за которого когда-то мечтала выйти замуж, но концепция непрерывного обучения, которую он декларирует - совсем моя, так строю свою жизнь. Как и то, что страх перед одиночеством отступает, если можно заполнить жизнь книгами и музыкой
С тех пор прошло два раза по столько, сколько отделяло меня тогдашнюю от третьего тысячелетия. Люди оказались совсем не так добры и мудры, а космос как предчувствие увял, не успев расцвести. Но книга удивительным образом не обмелела. Боумен так же мужественен и мудр, ЭАЛ коварен, а далекое человечество ждет встречи с братьями по разуму. В моем сегодняшнем восприятии это не наивно-утопический взгляд из прошлого, скорее альтернативная реальность, в которой мы двинулись из ключевой точки в чуть более верном направлении. Пусть таковой и остается. Спасибо Игорю Князеву за прекрасную аудиокнигу, без нее я не вернулась бы к этому роману.
И да, Артур Кларк был гениальным футурологом, сроки только сдвинулись.
— Он полый… Он без дна… без конца… и… о Боже, он полон звезд!
Семь лет. За это время они поженились, завели ребенка, потеряли друга и одного из их родителей, купили дом, сплотились против всего мира. Долгий срок — столько потерь, столько приобретений. И в то же время короткий — так, небольшая часть их жизни.
Удивительная книга! Она начинается историей перемен в не совсем обычной семье: Элизабет и Рэйчел решают оформить отношения и родить ребенка, однажды ночью Рэйчел просыпается от ощущения, что в глаз ей вполз муравей, обследование выявляет опухоль головного мозга. Она продолжается эпизодом, в котором мальчишка тонет, пытаясь спасти заброшенный в море мяч. Или все-таки удается выплыть, но отныне он становится изгоем в своей компании, дальнейшая его жизнь одинокой, а сам он узником на галерах родительской частной гостиницы, и встретит однажды молодую англичанку и зачнет с ней Элизу? Или его спасет друг, за чьим мячиком плыл, и все будет хорошо, а когда вырастет, он переедет в Англию, познакомится с прекрасной девушкой и они родят Рэйчел?
Но сложное плетение этой книги проявится позже, поначалу мы еще не знаем, как маленький пловец Али связан с двумя женщинами из первой новеллы и думаем, что в "Любви и других мысленных экспериментах" вообще нет сквозного сюжета, что это сборник рассказов, если чем и объединенных, то неким мемом из популярной физики, математики, философии, вроде Пари Паскаля, Демона Декарта, мысленного эксперимента Фрэнка Джексона, , иллюстрацией к которому, вынесенному в эпиграф, и служит текст.
Однако книга окажется не только связной, но и замечательно интересной. Не раз и не два озадачит извивами сюжета, из грустной истории любви и утраты с отчетливым квир-звучанием, и литературного эксперимента с ветвящимся сюжетом, к которому современная литература нечасто, но обращается ("4321" Остера) превратится в экспериментально-педагогическую: вот так мог бы переживать утрату матери ребенок, у которого две матери и два отца и все они его любят. Никто не идеален и не создан для материнства или отцовства, но у четверых состоявшихся и обеспеченных людей больше возможностей, чем у одной замотанной матери, нарожавшей ради маткапитала.
А потом прыжок во времени, и вот это уже фантастика с призвуком "Космической одиссеи 2001" Кларка и нолановского "Интерстеллара". А потом триллер. А потом Сингулярность, а потом Эпифания. Тут реально круто. И понятно о сложном. И внятная история с живыми симпатичными героями, с большой правильной общей идеей.
Для меня роман стал неожиданным и приятным открытием, и не случайно он был номинирован в 2020 на Букер. Нет, не взял, но сам по себе факт номинации мощная заявка и признание несомненных достоинств. А учитывая, что "Любовь и другие мысленные эксперименты" - это дебют актрисы с философской степенью Софи Уорд - еще интереснее.
Отличная книга, интересная, трогательная мудрая и обнадеживающая. Невзирая.
...только к исходу лет начинается понимание того какое потемочное существование обещает первобытный бульон с кишением яйцеклеток и спермиев...
Ну, с этим первобытным бульоном проза Людмилы Улицкой всегда хорошо управлялась. В том смысле, что ее книги не только утоляли ментальный голод встречей с умной литературой, увлекали затейливым сюжетом и затягивали в эмоциональную воронку, надолго оставаясь на периферии сознания, заставляя думать о себе. Но именно роковая неотвратимость вхождения в нормальную жизнь плотского и то, как вспыхнувшая в рациональном человеке страсть перекраивает планы, рушит семьи, заставляет обо всем позабыть, на все блаженно махнуть рукой - удавалось ей как никому другому в современной русской литературе.
Наверно потому, что Людмила Евгеньевна не только прозаик, но естественнонаучник, биолог, и первичность океана воспроизводства для нее очевидна. Той силы, против которой до поры бесполезна риторика "сколь же радостней прекрасное вне тела". Но когда пора приходит, освобождение стоит порадоваться. 79 - это возраст владения собой без оглядки на первобытный бульон. Трудно представить, что этой прекрасной женщине столько лет, однако да, и к юбилею она подходит в блеске зрелого таланта несколько более философического толка, чем в раннем своем творчестве, с неизменной доброжелательностью, без желания непременно понравиться.
"Мое настоящее имя" сборник, включает автобиографические заметки; зарисовки о людях, с которыми в разное время сталкивала жизнь; короткие, тяготеющие к притчевости рассказы, объединенные темой подготовки к окончательному уходу. Завершающая часть - серии миниатюр под общим заглавием "Шестью семь": шесть разделов по семь совсем коротких рассказов о рождении, о смерти, о семьях. Все вместе - такое подведение итогов.
Умная спокойная, ироничная, равно свободная от самолюбования и самоуничижения проза о времени, о себе, о и для всех нас, кто не хочет забывать своего настоящего имени.
1. М. Гиголашвили «Чертово колесо». Вторая за год книга, которая захватила меня настолько, что я вообще забывала о времени, пока не дочитала (первой была «Дамба» Ниеми). Это роман о тбилисских морфинистах времен перестройки, и вроде бы там совершенно некому симпатизировать, ни с одним персонажем ни в жисть не захочется себя соотнести — опустившиеся торчки, бандиты, менты, которые борются не с наркоторговлей, а с нищетой (разумеется, исключительно своей собственной) — но при этом автор настолько увлекательно о них пишет, что болеешь в итоге одновременно за обе стороны конфликта, за каждого даже самого несимпатичного героя. И вся эта грязь — чудовищная грязь, которую нормальный человек не сможет себе и представить — вот этот сор с пола, да вскипяченный в растворителе в ржавом тазу, да процеженный сквозь заскорузлую тряпку, да тупой и общей иглой, — всё это абсолютно через край, но какая же мощная создается картина.
2. О. Навальный «3 1/2. С арестантским уважением и братским теплом». Олег, брат Алексея Навального, в 2014 году был осужден вместе с ним по сфабрикованной статье и сел на три с половиной года — там он и писал эту книгу, передавая рукописи через адвокатов. Эта книга вышла не похожей ни на одни тюремные воспоминания, в первую очередь настроением. Олег — человек очень лёгкой души, и мне он оказался искренне симпатичен. Он лишен свободы и брошен в тягостные условия — хотя ему во многом приходится значительно проще из-за того, что он все-таки находится не совсем на равных с другими з/к (кстати, это сокращение означает «заключенный каналоармеец», и об этом я тоже узнала от Навального), да украденные у жизни годы все равно не вернешь — но не раздавлен этим. Ему всю дорогу очень любопытно и местами очень смешно. «Там мы и встретили 2015-й. В полутьме ночника. В тюрьме внутри тюрьмы. Поедая оливье. Руслан, наверно, — в депрессии, я — не особо. Мне было интересно. Тюрьма все-таки». Олег очень дельно рассказывает о традициях и нравах: как пишут малявы, как налаживают коня, — рисует портреты сидельцев и надзирателей (как словами, так и наивной графикой), пишет абсурдистский рассказ про осужденного Чубакку (забавен, но не так хорош, как основная книга), изучает иерархию воровского мира и приходит к выводу: «Тюремная жизнь в сухом остатке, записанная на листочке, очень похожа на сценарий детского утренника».
3. М. и С. Дяченко «Масштаб». Это последняя книга Дяченко, написанная ими в супружестве-соавторстве. Она включает в себя три повести, объединенные общей темой — столкновением двух принципиально разных миров, поиском адекватного контакта. В первом, заглавном, произведении это миры людей, различающихся размерами в 300 раз. То есть представитель одной цивилизации для другой — примерно с палец. Но случись военный конфликт — «букашкам» есть что противопоставить грубой силе: биооружие, высокие технологии. Потому народы пытаются избегать конфликтов. Но когда начинают происходить межрасовые преступления, представителям обоих народов их приходится расследовать совместно. И это запускает совершенно новую проблему: пока детективы общаются по видеосвязи, они не видят разницы в росте и успевают сблизиться — но как быть с этой чудовищной разницей в офлайне? Мне нравилась эта непредставимость. Очень хорошо, что автор не указывает ни единой единицы измерения, чтоб читатель мог чувствовать себя попеременно представителем обеих сторон. Подобная фишка работает и во второй повести, где противодействуют растительные и мясные народы, и ты внезапно обнаруживаешь себя в роли не главного героя, а его врага. С третьей повестью у меня не сложилось. Судя по всему, мировой конфликт там заложен между колдунами и прочими, но я четырежды за нее принималась — неинтересно, не идет.
4. Н. Никулин «Воспоминания о войне». Самой антивоенной книгой в моей жизни оказались воспоминания о Великой Отечественной, и это очень неожиданно, потому как о ней принято было писать слова исключительно героические: тяжело, но преодолели; страдали, но победили, — а Николай Никулин решился совсем на другой взгляд. И, как прошедший от Ленинграда до Берлина, имеет на него первоочередное право. Никулин писал эту книгу «в стол», не рассчитывая, что когда-то этот текст можно будет издать — за дискредитацию армии тогда, как и сейчас, была статья. Возможно, именно отсутствие надежды на публикацию позволило ему быть предельно резким. И он с ужасом, без всякой гордости победителя, говорит, что «воевали глупо, расточительно, бездарно, непрофессионально». Рассказывает, как посылали брать бетонный дот пехоту, строй за строем, и строй за строем ложился мертвым. Как запускали неподготовленный взвод в атаку и тот метался по полю, где, если бежать вперед, его убивали враги, а если назад — свои. Горы трупов громоздятся в его