В детстве мне случилось поймать ершиху. Наивная простушка, она сломала свою жизнь за простую булку. Сегодня таких доверчивых женщин уже не встретишь. Тепершние начинают поклёвку с трёхкомнатной квартиры. А в детстве – видите, повезло.
Я взял её лицо в ладони, поцеловал в губы, по велению традиций. Потом ещё в спинку, чисто из симпатии. А она в ответ посмотрела на меня, как на убийцу. И сказала «му-э-э», довольно отчётливо.
Отпустить её я не мог, муж бы ей не простил. По себе скажу: когда моя сколопендра приходит домой с поцелованой спиной, моя нежность обретает границы, различимые без бинокля .
Я отвёл ершиху к папе. (Моему) Не знаю, что папа с ней сделал, надеюсь ничего плохого. Но с тех пор даже рыбные котлеты смотрят на меня с укором и слышится из них «му-э-э», что значит – Убийца!

Это я так долго объясняю, за что не люблю рыбалку.

Однажды зимою ко мне пристали знакомые параноики с удочками – пойдём да пойдём, половим чо. Обещали дать ящик, пешнЮ и тулуп. Уверяли, нам встретится общительная рыба, согласная со своим местом в пищевой цепочке. Рассказали, как в нашем заливе один мужик поймал рыбу-меч. А ещё один видел рыбу-пилу, как меня сейчас. А ещё двое голыми руками гладили рыбу-гвоздодёр. Потом рыбак Миша признался, что знает адрес рыбака, который беседовал с рыбой-дрель и та обещала всех познакомить с рыбой-перфоратор.
Мне намекнули, «новичкам везёт». Если рыба-перфоратор будет в настроении, то всё может быть. И на всякий случай, мне дадут самую толстую удочку.

Это я так долго оправдываюсь, почему я всё-таки поехал.

Хотели трястись в одном джипе, но я спросил - интересно, а на чём они повезут назад мою рыбу-бетономешалку? Они переглянулись. Они ужаснулись. Они поняли, как по недомыслию чуть не остались без добычи. И мы поехали на восьми на двух джипах.



Средневековые крестьяне гуляли в Швецию через море в санях. А мы пошли пешком. Потому что гордые. И глупые. Когда до Швеции осталось совсем немного, когда ноги сточились до самых ягодиц, Миша сказал: здесь! И все стали долбить лёд. У меня спросили, зачем я рою такую пещеру, и не собираюсь ли я открыть тут дельфинарий. А я сказал, что посмотрю на них, как сквозь мышиные свои норки они потянут рыбу-ну-хотя-бы-шуруповёрт.
- Максимум, что вам светит – обидел их я – это рыба-отвёртка. Или рыба-паяльник.

Мне показали 95 способов трясти удочкой. Я изобрёл ещё 29, но водоплавающие прибамбасы не понимали красоты предложенных мной ритмических рисунков. Они меня игнорировали. Тогда я стал трясти мелодию концерта Пако де Люсии и Эрика Клэптона «вечер пятницы в СанФранциско».
Если рыба не хочет есть, подумал я, пусть хоть развлечётся.

Вдруг прибежал вражеский рыбак и рассказал, что наш кусок льда навсегда разругался с берегом и плывёт теперь вдаль лучше чем говно. И не знает ли кто, как будет по-Шведски «здрасти, дайте нам пожалуста сто евро».

И тут же прилетел вертолёт. И что-то важное вспомнила рыба. Нет, она не стала клевать. Она сама полезла в лунки. Она требовала не совать ей в лицо крючков, червей, вообще не мешть скакать на лёд, потому что сзади злая очередь. А вертолёт сказал, что мы очень хорошие граждане и нашей Родине будет жалко нас топить, но придётся, если мы не передумаем плыть в Швецию. И, если не Отчизне, то не достанемся же мы никому.

Оказывется, рыбалка - это очень увлекательно. Даже не знаю, в чём бразильский карнавал мог бы нас переиграть.

Самые малодушные конкуренты побежали спасаться, а мы – ничего, сидим, трясём мормышками. (Мормышки – это не орган рыбацкого тела, а снасть такая. Понимать надо.)
Первым партиям спасённых запретили брать ящики. Эти партии плакали, улетая. Ведь добыча, удочки... А нам Миша сказал: спокойно! Эта льдина может плавать до апреля. Будем торговаться. У Миши две отсидки, он хорошо знает юриспруденцию. Сказал, что если мы утонем, вертолётчикам будет стыдно. Я отметил, что «стыдно» и «утонем» как-то несоразмерны, но мне напомнили, кто здесь рыбак, а кто в дельфинарий приехал. И добавили довольно грубо: «Сиди, лови свой перфоратор».

К вечеру мы согласились спастись. Ящики набили рыбой и вертолёт – ящиками. На языке жестов вступили с вертолётчиками в преступный сговор. Очень громко там, слов не слышно. Добычу поделили по-честному.
Нас отвезли от льдины и где-то на уровне Луны открыли дверь в антрацитовый космос. Главный вертолётчик показал нам глазами, что полёт закончен, экипаж благодарит нас и желает нам щастя, как бы долго наша жизнь не длилась. И показал жест большим пальцем вниз, что наверное значило «пройдите на выход», но было похоже на «добить раненных гладиаторов».

Миша бросил вниз свой ящик. Перед глазами ящика пронеслась вся его жизнь. Ящик вспомнил даже, как был берёзкой. А до этого – водичкой и семечком. Ящик прокрутил воспоминания туда и обратно, успел пару раз зевнуть и только потом достиг поверхности планеты. Достиг - и разлетелся на тысячу деревянных брызг, мильон мормышек, множество рыб и термос.

Ветолётчик опять пальцем приказал нам добить друг друга. В ответ мы показали ему четыре фиги, что в международном языке жестов означает просьбу снизиться хотя бы до стратосферы. Тогда нам показали железяку, похожую сразу на бейсбольную биту и на меч-кладенец. Видимость низкая, ветер порывистый – как бы извинялась железяка.

И тут я прыгнул. Нервы сдали. Я заранее договорился с подсознанием не трансировать мне всю мою жизнь, а лучше десять раз повторить один эротический случай, про который я вам не собираюсь тут ничего рассказывать. Лечу, смотрю кино. И не успела девушка из случая в первый раз снять юбку, как полёт закончился. Оказалось, мы были от Родины в расстоянии плевка снизу. Почему так долго летел ящик – непонятно. Наверное, что-то с искривлением пространства. В термосе был домашний Мишин самогон с характерным названием «астральный». Этот самогон что угодно искривляет. В самую неожиданную сторону. Пространство для этого самогона – вообще не трудность.

Это я так долго всё рассказываю, чтоб на работу не идти. Между прочим.