Очередной локальный подвиг: написана 10-я глава )
А еще – конец 9-й. Я подумал и решил, что этот эпизод все-таки к предыдущей главе должен относиться.

Глава эта знаковая. Ею заканчивается…
Нет, не фанфик. Рано обрадовались )))))))))
Ею заканчивается первая часть.
Частей, если у Графа хватит сил и фантазии, будет три… По крайней мере, он мысленно так видит свое «произведение».

А пока:
* * *
- У вас здесь ошибка, ваше высочество, - Людмор оторвал взгляд от листов, исписанных почти нечитаемым почерком принца, и покачал головой.
- Там нет ошибки, - холодно отрезал Фобос. Его расчеты всегда были безупречны, и он это прекрасно знал.
- Ошибка не в выкладках, - ученый вздохнул: спорить с принцем казалось ему ужасно утомительным делом. – Ошибка у вас, ваше высочество, смысловая.
- И что же вам не нравится? – Фобос упрямо вскинул голову, готовый отмести любые претензии.
Людмор разложил перед ним листы с теоретическими выкладками.
- Ну, смотрите, - начал он. – Здесь ведутся расчеты по созданию артефакта, чьей задачей будет высасывание позитивной магической энергии. Формулы выведены правильно: созданный по ним артефакт будет высасывать ее. Вот только любое орудие подобного типа всегда идет по пути наименьшего сопротивления. Где у нас в столице самое большое скопление позитивной магической энергии?
- Сеть, - устало бросил принц. – Я это прекрасно знаю и без вас. Но так уж случилось, что я мужчина, и могу оперировать только своей собственной магией. Или – уже готовой, сформированной. Это женщины умеют преобразовывать мировую субстанцию, и оттого обладают неимоверной силой, - Фобос сжал кулаки с такой злостью, что ногти впились в ладони. – Мне управлять страной до совершеннолетия сестры, и одной моей энергии не хватит. Я имею право использовать наследство моих предков!
- Но в Сети образуются дыры… Порталы, так сказать.
- И что? – принц пожал плечами. – Во-первых, если не тянуть энергию целенаправленно из одной точки, то Сеть не прорвется, а лишь истончится. Во-вторых, даже если появится несколько порталов – то ведь надо же знать, что они находятся именно в этом месте. Не думаю, что последствия будут такими уж катастрофическими, чтобы стоило из-за этого беспокоиться.
- Вам, конечно, виднее, - Людмору до Сети дела не было, ему просто не хотелось, чтобы постфактум принц обвинил его в безалаберности. Но раз его высочество и сам все прекрасно знает и настроен сделать по-своему, то это уже исключительно его проблемы.

Глава 10
Лорду Сатору казалось, что время идет слишком быстро. Нет, времени королевскому казначею всегда не хватало, но сейчас оно будто текло меж пальцев. Мир вокруг несся вперед с ужасающей скоростью – а он, Сатор, казалось, застыл на месте. В те редкие моменты, когда ему все же удавалось забыться сном, его преследовали кошмары, в которых он пытался спешить, но вместо этого стоял на месте. Даже не стоял – тонул в болоте, которое медленно втягивало его в свою трясину. Медленно… ибо болоту точно торопиться некуда.
Королевский казначей рефлекторно вцепился в перила мраморной лестницы, так как мир наяву поплыл у него перед глазами. Воздуха отчаянно не хватало, и пальцы, так внезапно ослабев, соскальзывали с гладкой поверхности.
Все прошло так же внезапно, как началось. Приступ оставил лишь странно пустую голову и подгибающиеся колени. Сатор почувствовал, как к горлу подкатывает ком старой злости. Он еще поговорит с этой ведьмой – не так уж много он просит. Никто не собирается жить вечно, ему ведь нужно совсем немного. Выдать Сандру замуж за Фобоса – и пусть принц обходится дальше без него. Прочь из столицы, как он уже хотел когда-то. С Саломеей или без нее – Сатор понятия не имел, что она выберет. Он спокойно читал в чужих душах – будь то люди или коренные меридианцы – однако узнать, что таится за холодным равнодушным взглядом собственной супруги, он был не в силах. Она добилась, чего хотела, и он близок к выполнению своего плана. Нужен ли ей теперь навязанный когда-то союз? Сатор в глубине души лелеял надежду, что семнадцать лет брака не прошли впустую, однако разум призывал не обольщаться. Надежды – это глупо, чудес не бывает. Все «чудеса» создаются лишь долгим и упорным трудом.
Лестница закончилась, и лорд остановился на верхней площадке, чтобы перевести дыхание и пригладить слегка растрепавшиеся волосы. Ему невольно вспомнилось, о чем немногие оставшиеся придворные шептались за его спиной: королевский казначей дорвался до власти. Нехорошая улыбка скользнула по бледным губам Сатора. Если бы они только знали, насколько лично ему безразлична эта власть – и с какой радостью он сбросит с себя ее оковы. Да, пожалуй, они бы удивились… А если бы узнали, какие именно цели он преследовал – ужаснулись бы. Но так будет правильно. Так… справедливо. По счетам надо платить – и Эсканоры заплатят.
Лорд Сатор вошел в рабочий кабинет принца уверенной и легкой походкой. Он улыбнулся Фобосу в ответ на хмурый сонный взгляд и положил перед юношей папку с документами.
- Где вы их только берете? – с отвращением протянул принц, оценивая размеры предстоящей работы.
- Это дела, которые вы поручили вести мне, - казначей позволил себе едва заметно повести плечами. – Вы же не желаете назначать новых министров на освободившиеся вакансии.
- Не желаю, - буркнул Фобос, решительно придвигая к себе первый сверху лист. – Не хочу видеть эти лживые рожи. С вами… - принц едва не произнес, что с Сатором ему работать даже приятно, однако смутился, и изменил фразу: - С вами я хотя бы знаю, что работа проделана хорошо.
- Благодарю за доверие, - лорд-казначей поклонился – и вынужден был схватиться за высокую спинку кресла, в котором сидел Фобос, ибо в глазах снова потемнело.
Принц вскинулся, но Сатор уже снова стоял прямо, лишь едва заметно опираясь на спинку в чуть небрежной, но от этого не менее изящной позе.
Пока Фобос заставлял себя вчитываться в принесенные ему отчеты, лорд пытался настроиться на работу. Взгляд рассеянно скользил по строчкам, выведенным его собственной рукой. Сатор ни при принце, ни тем более при королеве никогда не пользовался очками, и потому только с такого расстояния мог читать документы. Фобос, обычно раздражавшийся, когда кто-либо стоял у него за спиной, с таким поведением своего казначея смирился, хотя о причинах и не знал.
Юноша задавал вопросы, и Сатор отвечал, поясняя все тонкости. Головокружение отпустило, однако лорд старался более не наклоняться слишком низко. Минуты превращались в часы. Сатор, давным-давно привыкший выстаивать перед августейшими особами столько, сколько потребуется, чувствовал, что ноги будто наливаются свинцом. Наконец от стопки с документами осталось всего несколько листов. Как только принц решит их судьбу, лорд-казначей сможет покинуть этот душный кабинет.
Душный… Как странно, Фобос никогда не страдал особой мерзлявостью. Напротив, это Сатор вечно косился на окно, которое принц в любое время года держал раскрытым, и поплотнее запахивал придворную мантию. Лорд машинально вскинул руку, будто собираясь сорвать с горла шейный платок. Одновременно Сатор оглянулся, желая убедиться, что окно открыто, однако не увидел ничего, ибо мир вновь потерял свои краски, завертелся перед глазами и погрузился во тьму.
Фобос ощущал усталое покалывание в пальцах. На среднем перо уже натерло небольшую, но от этого не менее раздражающую мозоль. Еще немного, уговаривал себя юноша. Всего несколько листов – и можно быть свободным от этой проклятой, ненавистной рутины. Можно будет вернуться в лабораторию, опытный образец Печати, как он назвал свое последнее изобретение, уже почти готов. Несколько последних штрихов – и можно испробовать его в действии!
Принц рассержено посмотрел на лист, который уже собирался отложить. Он замечтался, и оттого абсолютно не помнил, что же содержалось в этом документе. Придется перечитывать все заново!
Глухой звук упавшего тела вывел Фобоса из мрачной задумчивости. Юноша обернулся – и тут же вскочил на ноги.
Лорд Сатор лежал на ковре в шаге от его кресла. Синие глаза были широко распахнуты и смотрели в потолок стеклянным взглядом. Принц застыл, не в силах пошевелиться. Где-то в уголке сознания металась мысль, что надо броситься к дверям, позвать… хоть кого-нибудь, но та часть разума, что хорошо – слишком хорошо – помнила военные месяцы, говорила, что это бесполезно.
Медленно, против воли, Фобос опустился на колени. Его охватило дикое чувство де жа вю, в ушах даже зазвенел металл клинков – юноша будто перенесся на поле боя, в тот самый момент, когда потерял отца. Принц заставил себя коснуться тонкой, удивительно гладкой и светлой кожи на шее лорда Сатора. Мучительно долго тянулись мгновения, а Фобос все считал и считал.
Наконец он опустил руку и все так же медленно поднялся. Принц коротко дернул за шнур колокольчика, и ему самому показалось, что тот прозвенел тревожно и зло. Однако появившийся на звук Седрик, похоже, так не считал. Широкий стол закрывал собой значительную часть комнаты, да и мальчик смотрел только в глаза своего принца, готовый выполнить любой приказ. Глядя на его по-детски округлую физиономию, Фобос вдруг ощутил себя слишком старым – намного старше своих шестнадцати лет.
- Седрик, позови леди Саломею. Сейчас же, - глухо прозвучал голос принца.
Мальчик помедлил лишь секунду, выжидая, не добавит ли его высочество еще чего-нибудь, и, поклонившись, вышел из кабинета.
Фобос устало опустился в кресло и положил тяжелую голову на скрещенные руки.
* * *
Взгляд у светло-голубых, похожих на прозрачные стеклышки глаз холодный и равнодушный. Радостные или печальные события происходили вокруг, взгляд леди Саломеи всегда сохранял спокойную отстраненность. Фобос смотрел в эти глаза и видел в них, как в зеркале, отражение собственного бледного лица.
Из ее груди не вырвалось ни звука, когда она вошла в кабинет принца и увидела своего супруга. Сандра, увязавшаяся за матерью, прикрыла ладонью рот, сдерживая вскрик – как полурассеяно отметил Фобос, более удивленный, нежели отчаянный. Седрик разревелся. Мальчишка умел изображать на своем лице любую эмоцию – от безграничного счастья до вселенского горя, и принц не раз имел сомнительное удовольствие наблюдать, как он играет на публику: старательно выдавленные слезки смотрелись весьма трогательно. Но по-настоящему Седрик не плакал никогда, даже когда был совсем маленьким. В тот день из его глаз впервые потекли искренние слезы, и это отнюдь не выглядело красивым. Сандра свободной рукой дала младшему брату подзатыльник, и Фобос сорвался. Он резко дернул Седрика на себя, наорал на Сандру – так, что та, смерив его диким взглядом, бегом покинула кабинет. Принц осекся, он сам не знал, что на него нашло: с этой девицей он предпочитал не пересекаться вовсе, но если уж она и вовлекала его в разговор, то Фобос лишь цедил сквозь зубы, никогда не считая Сандру достойной скандала.
Юноша попытался извиниться перед леди Саломеей, но та, казалось, даже не заметила произошедшей сцены. Она стояла неподвижно, всматриваясь в лицо мужа, и Фобос не смог бы точно сказать, у кого в этот момент взгляд был более пустым. Но стоило шуму стихнуть, Саломея плавно взяла дело в свои руки. Холодным тоном она отдавала распоряжения, и принцу даже в голову не пришло вмешаться.
Сутки спустя леди Саломея снова стояла перед Фобосом, а он не знал, как начать разговор. Черный цвет ей не шел – это стало для принца открытием. Он из упрямства не стал объявлять траур по королеве, продолжая появляться в светлых одеждах и подавая тем самым пример придворным. Фобос раньше не мог себе представить, что такой красивой женщине как леди Саломея может что-либо не идти, однако черный явно не был ее цветом. Он делал белоснежную кожу бледной, а точеным изящным чертам придавал непривычную ломкость. Однако красноты возле больших, широко распахнутых глаз не было, и принц не знал: то ли это благодаря косметическому искусству, то ли леди не плакала вовсе.
- Мне очень жаль… - Фобос запнулся.
Он понятия не имел, как надо высказывать соболезнования. Тех, кто попытался принести их ему, принц обрывал в самом начале, и от него вскоре отстали. С удивлением Фобос осознал, что смерть лорда Сатора нанесла ему куда больший удар, нежели утрата собственных родителей. Ах, если бы только эта холодная женщина вдруг разрыдалась! Тогда принц, пожалуй, осмелился бы взять ее за руку… или даже обнять. Может, ему самому стало бы легче, и разжались бы сжимающие грудь тиски.
Но слез в прозрачно-голубых глазах не было. Леди Саломея смотрела неподвижным, почти немигающим взглядом, и принц под ним чувствовал себя неуютно.
- Если я смогу чем-либо помочь, - Фобос попытался зайти с другой стороны, однако леди покачала головой.
- Благодарю, ваше высочество, однако ничего не требуется, - слишком мягкий голос для столь каменного выражения лица. – Как я понимаю, от Седрика вы избавляться не собираетесь, а Сандра достаточно взрослая, чтобы сама позаботиться о себе. Я же прошу лишь позволения покинуть двор.
- Покинуть… двор? – наверное, с самых ранних лет на лице принца не появлялось настолько обескураженного выражения, которое вскоре сменилось ужасом: - Леди Саломея, вы же не собираетесь…
- Не собираюсь?.. – светлая бровь чуть изогнулась в легком удивлении. Потом по бледным, не подведенным губам скользнула усмешка. – Нет, что вы, я вовсе не собираюсь кончать с собой в лучших традициях романтических историй. Однако при дворе меня больше ничего не держит. Я совершила когда-то ошибку, приехав сюда, и буду только рада вырваться из этой клетки. Я теряю здесь саму себя – и раньше хотя бы было, ради кого. Теперь же я хочу просто свободы.
«Нельзя там стать свободным – можно лишь потерять самого себя», - прозвучал в голове Фобоса голос отца. Леди Саломея не могла слышать этих слов, однако она произнесла почти то же самое. Не задумываясь о последствиях, принц выпалил:
- Вы любили его?
- Его? – Саломея снова скривила губы, и юноша, осознав, насколько двусмысленно прозвучал его вопрос, почувствовал, что его уши горят. Как сквозь густой туман до его слуха доносилось: - Скажем так: был мужчина, которого я любила, и был мужчина, которому я полностью доверяла. Как видите, я предельно откровенна… ибо их обоих уже нет в живых. Я могу, наконец, быть предоставлена самой себе?
Ее слова могли бы прозвучать бесстыдно, если бы пронзительно-голубые глаза не смотрели настолько прямо. Леди Саломея выглядела столь же спокойно, как, например, по вечерам, когда она приходила от имени ее величества пожелать ему спокойной ночи – когда-то давно, будто в прошлой жизни. С тех пор она, казалось, ничуть не постарела – хотя сам Фобос вырос. Когда-то Саломея наклонялась, чтобы коснуться губами его лба, а теперь принцу пришлось слегка нагнуться, чтобы его губы встретились с плотно сжатым ртом. Леди не сделала попытки отстраниться, однако и не ответила на легкий, почти детский поцелуй.
Фобос отшатнулся от нее, чувствуя себя совсем мальчишкой.
- Я… - начал было он, задыхаясь, но Саломея позволила себе его перебить:
- Так я могу уехать… ваше высочество?
- Да! – громче, чем следовало, крикнул принц. – Делайте, что хотите!
Он отвернулся, пытаясь скрыть нахлынувшие эмоции. Саломея, поколебавшись мгновение, сделала к нему шаг.
- Я умею только брать, - произнесла она, и в ее голосе не было даже тени извинения. – Я никогда не дам вам того, чего вы хотите, мой принц. Отпустите и забудьте.
Леди Саломея приподнялась на носках и сумела коснуться губами разгоряченного лба Фобоса.
* * *
У королевской семьи была усыпальница. Прочих ожидал другой путь: через Старую Гать к Мертвому болоту. Трясина принимала в себя всех, чей жизненный срок подошел к концу.
Улочки Старой Гати, узкие и грязные даже в летние дни, были пусты. Торговля сосредоточилась в южных частях города, возле Дворцовой площади и, менее благопристойно, однако более пышно, в районе доков. Здесь, по соседству с Мертвым болотом, жили самые бедные меридианцы, и их хлипкие хибарки боязливо жались друг к другу. Лишь самый крайний, самый маленький домишко стоял чуть в стороне, будто ничуть не стесняясь мрачного соседства.
Возле этой самой развалюхи стояла старуха, отвратительная даже на взгляд местных жителей. Она почти сливалась со стеной своего дома и потому осталась незамеченной никем из траурной процессии. Принц-регент оказал честь семье, присутствуя на погребении, и оттого Старую Гать посетили все, кто еще оставался при меридианском дворе. Старуха смотрела на носилки, не отрываясь – до тех пор, пока процессия не скрылась из виду.

Вернувшись во дворец, Фобос сразу бросился в свой кабинет. С Печатью он закончил еще прошлой ночью, когда так и не смог уснуть. Ничего нового ему на ум не приходило – слишком много чересчур сложных эмоций охватывало его душу. Со злостью схватив первую попавшуюся папку, принц с внезапно острой болью подумал, что теперь все эти дела предстоит вести исключительно ему. Больше никто никогда не склонится за его плечом, не предупредит, не подскажет.
Фобос стиснул зубы и решительно раскрыл папку, однако не успел прочитать ни строчки. За дверью раздался топот чьих-то ног, и в кабинет, даже забыв постучаться, влетел растрепанный Седрик.
Глаза мальчика покраснели, а нос, так забавно вздернутый на самом кончике, распух. Однако сейчас на лице Седрика было написано не горе, а бескрайнее удивление.
- Ваше высочество… - начал было он и тут же смутился.
Маленький придворный метнулся было обратно, чтобы войти, как положено – и все же остался на месте, едва ли не подпрыгивая, будто спеша сообщить что-то важное. Фобос заставил себя мысленно сосчитать до десяти. Обычно это не помогало, но именно сегодня кричать на мальчишку принцу очень не хотелось.
- Чего тебе, Седрик? – собрав по сусекам остатки терпения, как можно спокойнее спросил Фобос.
Седрик открыл рот, закрыл, а потом внезапно выпалил:
- Принцесса… Ее нет.
Юноша несколько секунд смотрел в широко распахнутые глаза мальчика – голубые, как у леди Саломеи.
- То есть как это нет? – переспросил он, не в силах отвести взгляда от этих прозрачных стеклышек.
Седрик лишь развел руками, неспособный объяснить ситуацию, и принц вскочил на ноги. Едва не сметя с пути зазевавшегося малыша, он быстрым шагом дошел до покоев наследницы. Дверь была распахнута – Седрик не закрыл ее за собой, когда убегал.
В комнатах никого не обнаружилось. Колыбель оказалась пуста. Фобос обернулся к еле нагнавшему его мальчику.
- Где стража? – рявкнул принц.
Седрик замотал головой. На его глаза снова наворачивались слезы.
- Стражи не было, когда я заглянул к Эли… к ее высочеству.
- А нянька? – голос Фобоса не предвещал ничего хорошего.
Мальчик бросился на поиски, а принц еще раз огляделся. Возле колыбели лежал предмет, который показался ему знакомым. Нагнувшись, юноша поднял с пола раскрытую шкатулку. Ту самую шкатулку, в которую не далее как вчера вечером уложил свою Печать. Этот предмет должен был находиться в лаборатории, однако почему-то оказался в покоях принцессы. И – без содержимого.
Фобос опустился на ближайший стул. Он уже знал, что Седрик не найдет ни няньки, ни стражи, ни, тем более, Элион.

Конец первой части. Детство прошло.