Мой товарищ, в предсмертной агонии
Не зови ты на помощь друзей.
Лучше дай-ка погрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
И не плачь, не скули словно маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Лучше дай-ка сниму с тебя валенки,
Мне еще воевать предстоит.
------
Эта война была разной, как и люди, которые в ней были волею судеб. Миллионы людей выпили эту горчайшую чашу наказаний. Что будем пить мы и наши дети - зависит от ежедневных поступков и решений каждого. Мы, в силу ограниченности нашего видения, чаще смотрим на наше персональное будущее. Такой взгляд опасен. Наши ошибки могут стать тотальной трагедией будущийх поколлений. Подобно той трагедии, что пережили те, кто не удержал Веймарскую республику, отдав власть Гитлеру... Что было потом, мы иногда с трудом, как в Прибалтике, помним... А еще... еще каждый пожинает то, что посеял... и я не завидую Латвии, в которой маршируют эсэсовцы, или Эстонии, где срывают ордена у ветеранов... люди сами навлекают на себя проклятие... Что ж, чаши наказания всегда наполнялись наказуемыми...
===
***
Бывали времена, когда взрослели рано –
Сиротством отдает мне прошлое в груди.
Рождались, как искра, и гасли на пожаре
Страданий, боли, зла, предательства, войны.
Быть может, потому я не расстанусь с детством,
Я проживаю то, что не смогли они.
Я отдаю вам долг. Вам, повзрослевшим рано...
Я завожу архив невыпавшей любви.
====
Ленинграду
Я помню город на Неве -
Красивое дитя ампира,
Но не красоты вижу я,
А дни Блокады - скорби мира.
Я прохожу, и голоса
Я из парадных старых слышу.
Как-будто стены-сторожа
Всё помнят. Тот фугас на крыше.
Бессонницу, и черный хлеб.
И горький кофе желудевый.
Своих умерших. Артобстрел.
Дорогу жизни. Санки. Холод.
Они хранят тот треск в огне
Старинной мебели в буржуйках.
И всё теперь расскажут мне.
Как стыли спины в телогрейках.
Как книги жгли лишь для тепла.
Крахмал варили, пили скудно.
Шли на работу умирать -
Жить невозможно было трудно.
Я помню город на Неве -
Красивое дитя ампира.
Но не красоты вижу я,
А дни голодной смерти мира.
Никто не воевал в моем роду. Так уж сложилось...
Все мои предки жили на территории Польши, которая лишь накануне войны вошла в состав Советского Союза и стала называться Западной Белоруссией. Все они были поляки, к Советской власти не благоволили, - прежде всего из-за гонений за веру, из-за разрушения костелов. Все были очень верующими католиками, как большинство поляков.
Когда война началась, дедушку Стефана - папиного отца - не призвали из-за преклонного возраста. Всю войну он был вместе с семьей, в родном доме, который пережил и оккупацию, и нашествия бандитов из лесов, которые там почему-то называли себя партизанами, занимаясь грабежами и убийствами местных жителей.
А дедушка Франц - мамин отец - накануне войны был посажен в тюрьму, впрочем, отнюдь не за его политические взгляды или идейные убеждения, а по статье за спекуляцию. С приходом Советов он не мог смирить свою коммерческую жилку и за соответствующую статью за спекуляцию был посажен. Немцы его из тюрьмы выпустили, после чего он, не появляясь дома, уехал в Польшу, и там и остался навсегда. В маминой семье у родителей были сложные семейные отношения. Ее мать, а моя бабушка Стефания умерла в конце войны, от сердечной болезни. Маме было тогда 16 лет, она осталась вдвоем с братом моим дядей Чеславом. Было трудно, но у них оставалось хозяйство и они, по крайней мере, даже не голодали.
Половина моих родных - поляки - во время войны уехали в Польшу, да там и остались.
Я не знаю ни одного из моего рода, кто бы воевал.
Лишь один из моих многочисленных дядьев - дядя Франек - был вывезен 15-летним ребенком в концентрационный лагерь на работы в Германию. После окончания войны вернулся живым и здоровым домой.
Все мои многочисленные бабушки и дедушки - и родные, и двоюродные (кроме бабушки Стефании) дожили жо глубокой старости. Умерли в 80-х годах. Царствие им небесное.
Помню, в детстве даже как-то неловко было за такое благополучие моего рода, когда в других семьях столько горя эта война принесла.
А у нас ни убитых, ни раненных, никаких особых трагедий и драм.
Но и никаких героев...
Наш герой - дедушка Ваня
Впрочем, совсем по-другому обстоит дело с героями в моей нынешней семье.
Наш герой Иван Иванович - отец моего мужа, мой свёкр или наш дедушка Ваня.
Он в Великую Отчественную прошел все три этапа войны. Начал с Финской, - это еще до нападения Гитлера на СССР. Потом прошел весь фронт от официального начала войны до самого конца. А затем, уже после объявленной капитуляции фашистов, еще два месяца добивал фрицев в Чехословакии.
Причем все время он воевал в разведке. И не в той, которая по штабам сидела, а в той разведке, которая на переднем крае за "языками" ходила.
За все годы пребывания на передовой - только два ранения: в руку и в ногу. Оба ранения навылет, даже в госпитале ни разу не лежал.
Под конец войны в 1944 году был на три месяца командирован в тыл на обучение и там и познакомился с Валентиной Михайловной - своей будущей женой, моей свекровью.
Познакомились в поезде, на ходу и стали переписываться.
Иван Иванович довоевал до самой окончательной победы под Прагой, вернулся с войны, женился на Валентине Михайловне, родили они двух сыновей. Один из них, младший Николай - мой муж.
Вот такая судьба.
Отец у Ивана Ивановича, дед мужа, тоже в свое время живым вернулся, только с Первой мировой. Но от ран вскоре умер. Звали его Иваном Григорьевичем. Он был регентом в церковном хоре, крестьянствовал.
Вообще семья Ивана Ивановича очень верующая была. Мать и все три сестры всю войну за него молились.
Умер наш дедушка Ваня уже три с половиной года назад. Было ему 87 лет.
Активный был до последних дней. Еще за два месяца до смерти залезал на хлипкую конструкцию стол+табуреточка - занавесочки на окне перевесить...
На наши возмущенные упреки: "Скажи только, мы тебе все сделаем!" - хмыкал и жмурился, а делал все по-своему. Не хотел смиряться со старческой немощью.
Вот такой герой есть в нашем роду!
С праздником, деда Ваня! Будь спокоен, мы не сдаемся!
Пусть упокоит Господь твою душу и воздаст за все твои подвиги!
И вечный бой...
В России второй день с ликованием празднуют 60 годовщину Великой Победы.
Уж не знаю, как на самом деле, но сужу по сообщениям СМИ - русский народ празднует и ликует. Чествуют ветеранов, благодарят..
У нас же в Латвии этот праздник вот уж который год проходит с привкусом горечи.
Одним из первых черных деяний второй Атмоды (постперестроечной Латвийской республики) явилось погашение Вечного огня на Братском кладбище.
А потом регулярно из года в год пошли легионеры СС - торжественным шествием по центральным улицам столицы. Язык не поворачивается