[280x399]Горит душа прострелянная злобой
И истекает сердце кровью молодой
А линчеватели, оплаченной свободой
Лишают права на земной покой.
Кувалдою, с бесовскою гримасой
С остервенением вбивают гвозди в крест
Итак тяжелый мысленной свободой
Плюя на грозно-справедливый Божий перст.
И губку грязную, пропитанную ложью
С усмешкою подносят для питья
Невинной упиваясь, теплой кровью
Черпают силу для дальнейшего битья.
Венец терновый палками вгоняют
Всё глубже в плоть, короновав позор
И велегласно, гадко оскорбляют
Презрев на молчаливо-кроткий взор.
И насладившись злобою звериной
Устав от поругания, битья
Под ребра копие вонзают с силой
На дело рук своих, презрительно плюя.
Что мне сказать? – распятому, пред смертью
И с болью слыша то, что говорят
Прости им Господи, не накажи их местью
Ибо совсем не знают, что творят!
Поиск себя занял 40 лет. С одной стороны немало, с другой, хорошо, что не 50, 60, или вообще…
1996 год. Я бегу по улице. Лечу!..Что произошло? Я нашел Учителя.
С этого момента, каждый день - новое открытие.
Каждый урок - откровение.
Я помню, до дрожи ждал эти уроки, которые тогда проходили на русском.
Все-таки, что значит родной язык?! - каждое слово - прямо в сердце, без пауз.
Сначала нас было человек десять.
Через полтора года, нам предложили вести передачи на радио 7 канал.
7 канал, находился на арабских территориях.
Ездим вчетвером, Учитель, я, Бенци, - мы на его машине «Пежо 306», о ней еще будет много сказано, и Юра – наш композитор.
Все время у блокпостов Бенци достает пистолет, так, на всякий пожарный, кладет рядом… Времена тревожные.
И мы с ними пока не братья.
Называем передачи просто, «Каббала – наука жизни». Для меня – так оно и есть.
А для других, - это красные нитки, живая вода, таинственные знаки, - вообщем всякая фигня, не имеющая никакого отношения к истине.
Как объяснить, что это все не то?.. Это не мистика, нет, это серьезная наука.
О том, как соединиться человечеству. Она о нас. И она нужна нам…
С такими мыслями начинаем вещать.
Я – ведущий. Учитель – отвечающий. На каждую передачу готовлю по 30-40 вопросов…
Нас только начинают слушать. Проверяют, что это за птицы такие появились в эфире.
В какой-то момент говорю Учителю, - есть бестселлер всех времен, - Тора ( или Библия). Давайте начнем ее разбирать.
Он мне, - ты что, смеешься?!.. И не думай… Ты вообще, представляешь себе, какая это глубина?!
Я пока не представляю, но мысль затаил.
Еще одну передачу веду по-старому, задаю вопросы, нам задают…
А потом решаюсь. Думаю, будь, что будет. Попробую. Спровоцирую.
И, где-то на передаче шестой по счету, сидим мы в студии, идет прямой эфир, и я тихонечко, достаю из-под стола Тору… и зачитываю первые строчки главы «Ноах», ( или «Ной» в Библии)…
«…Вот родословие Ноаха: Ноах, муж праведный, был непорочнейшим в поколениях своих…»
Учитель на меня так смотрит. Пауза. Я смолкаю. Неудобно себя чувствую. Юра, - наш композитор, переводит взгляд с меня на Учителя. Бенци тихо присаживается за моей спиной. Мы знаем, что он у нас резкий, - наш Лайтман.
И вдруг… вдруг я вижу, как он закрывает глаза, ( ребята, это я никогда не забуду!) как подтягивается к микрофону… почти касается его губами… вздыхает. Такой долгий вздох… пауза…( Так все и было! Именно так!)…
… И начинает говорить.
Никогда я не смогу объяснить, что чувствовал тогда. Все слова пресны… Вот когда понимаешь, как все-таки ограничен язык… Я застываю. И ребята тоже… Я не чувствую тела.
Я вижу его профиль…
Он говорит с закрытыми глазами, медленно, не подбирая слов. Они сами льются.
Говорит о том, что здесь, в этой книге, вся духовная работа человека, что все это не внешние истории, которые произошли с каким –то там народом, все это во мне, то, что написано. Каждое слово, имя, название места… Все во мне… То есть в каждом из нас. И вся эта книга – это ступени моего проникновения в себя… большего… еще большего… еще и еще…
Какая гармония в студии?! Боимся пошевельнуться, чтобы не нарушить её.
И вся эта история Ноаха, который входит в ковчег, заводит туда родных и близких, животных, растения и так далее («каждой твари по паре»)… И спасается в ковчеге от потопа… вся эта знакомая нам история, вдруг переворачивается абсолютно.
Мы начинаем впускать ее в себя.
Слышим голос Лайтмана, - Спроси себя: - Где я в этой истории с Ноахом?, или еще лучше, - Где он, Ноах, внутри меня? Требуй от себя только одного, только с одним вопросом подходи к чтению этой Книги, - Всё, что я читаю здесь, всё это происходит со мной.
И Ноах - это не человек, нет, это мое первое чистое, альтруистическое желание. Желание отдавать. Любить. Делать добро. Пока ещё маленькое, еле слышное...но я уже различаю его. Оно живёт во мне… Вот оно и называется Ноах.
"...Ибо тебя увидел я праведным предо мной в этом поколении..." – читаю и весь дрожу.
И он поясняет: - Это о Ноах, говорится. О праведном желании Ноах в поколении пустых, эгоистических, никчемных желаний, которые скопились
[210x300]
Признание в любви порой определяет
течение Вашей жизни после свадьбы.
Всего четыре типа их бывает и
первое коварнее других...
Когда в елейной речи превозносят:
"Богиня, Чудо,Cовершенный ангел,
я никогда не видел дев прекрасней?"
то большей частью перед Вами бабник,
который Вас сравнил уже с другими,
(прошедшими через его судьбу...)
Тут Вам решать, хотите ли Вы дальше
предметом быть сравнения с другими,
поскольку в нашей жизни, как известно,
цена красот капризна у мужчин.
Так мало времени произнести "прощай",
и бережно согреть дыханьем руки.
Не ускользай у края, не бросай -
мне в эту ночь не вынести разлуки!...
Так мало времени оставила весна -
не наглядеться, опьянев от счастья.
Рассыпались последние слова
осколками сердечного ненастья.
Так мало времени остаться молодым
в твоих воспоминаниях о лете...
Кто был любимым - часто не любил,
а кто полюбит - редко будет светел...
Ты вошла в мою раннюю осень белым танго в лучах листопада,
окрылив безмятежной улыбкой и наполнив весенним ручьем.
Только розы на стареньком платье прошептали "не стоит, не надо...",
предвещая печаль и разлуку, все твердили о счастье твоем.
Я поверил прекрасным кликушам и не тронул хрустальные нити,
не просил, не ответил, не обнял, притворившись, что чувства мертвы...
И теперь я ловлю твои тени на остывшем от боли граните
и кружусь одиноким партнером в вечном танце осенней листвы.
Твоя душа - языческий алтарь
под сводами чарующего храма.
Бьет в колокол невидимый звонарь
- чужой судьбы неотвратима драма.
И рыцари неведомых земель,
закованные в латы самомнения,
спешат на битву,а любовный хмель
всегда умерит горечь поражения.
И стонут стрелы и дрожат мечи,
срывают флаги, режут барабаны
под хохот обезумевшей в ночи
приумножая гибельные раны.
И победитель в жертвенном венце
на мрамор опускается холодный
к старухе в окровавленном чепце
с улыбкой Рафаэлевской Мадонны...
Мы знаем, имена любимых звучат не так как в паспортах:
их буквы цвета карамели желаньем тают на губах
и хочется ласкать подольше, не отпуская с языка
нежнейших звуков переливы, как трепет крыльев мотылька...