Общение с гордыми хохлацкими политиками и чтение Максима Соколова навеяло невнятную мысль о том, где путинские соколы обосрались с национальной идеологией. Они-то думали, что надо всех объединить вокруг национально-государственной идеи, и тогда гордые граждане великой, единой и сильной России перестанут воровать и брать взятки. Но ни фига не вышло. Стали соколы тогда думать, почему ни фига не выходит, и решили, что просто мало еще у нас патриотического воспитания, вот сейчас учебники истории опять перепишем, калоеда Сорокина загнобим, и дело пойдет. На самом деле ничего у них так никогда не пойдет. Вместо всего этого надо им немедленно ехать в Киев, чтобы поглядеть на украинского мента.

Вот он стоит, украинский мент, и он не берет взяток, или берет, но стесняется, что уже немало. Он горд тем, что представляет украинскую государственность и украинскую национальную идею. Национальная идея у них такая: мы не дали нас обмануть, нас не подолаты, мы народ. Мент гордится тем, что он украинец, потому что украинцы все как один против фальсификаций, коррупции и циничных политтехнологий. Поэтому он и взятки берет крайне неохотно, иначе ему было бы дискомфортно стоять с такой гордой рожей.

Или, скажем, американский мент, у него тоже национальная идея, что он — оплот демократии во всем мире. Они кровавого диктатора Саддама свергли. И он тоже взяток не берет, что характерно, потому что брать взятки нечестно, а его мундир, зарплата и нац. гордость неизбежно упираются именно в честность, зафигом тогда надо было бесчестного Саддама закухаривать за такие безумные деньги?

То есть, видите ли, очень возможно, что все это и неправда. США вовсе не оплот демократии, а украинская революция — те же самые циничные политтехнологии. Но если это неправда, ее можно опровергнуть — эта ихняя национальная идея находится в зависимости от правды, она правде, этике и логике подчинена. Они ее добровольно всему этому подчинили, рискуя тем, что их поймают на вранье. Но пока не поймали, всё работает.

А вот путинская русская национальная идея в принципе ни от чего не зависит (потому что она ФСБшная, а какое бы это было ФСБ, если бы оно национальные интересы ставило в зависимость от общечеловеческих ценностей?) Идея у чекистов простая: Россия должна быть единой, сильной. Жила бы страна родная, и нету других забот. То есть национальные интересы — высшая ценность. Поддержим подонков Туркменбаши и Рахимова, потому что это в наших интересах. Доказывать, что они подонки, бессмысленно: русский идеолог и не утверждал, что они хорошие, потому что для него высшая ценность — не "хорошесть", а национальные интересы как таковые. Вроде бы честная позиция, гораздо честнее американской демократической демагогии, а взяток наши менты берут не в пример больше. Потому что ментовский мундир и ментовская гордость ни малейшей зависимостью от понятий "хорошо-плохо" не грешат, они зависят только от внеморальных категорий "сильный", "российский" и "государственный". Вопрос взяток лежит на дальней периферии этой системы, мент стоит с гордо поднятой головой, потому что у него орел на фуражке и дубинка в руках, и он сильнее и государственнее всех, будь он хоть трижды волкОм позорным и запарашною крысой.

Стало быть, фокус в том, что национальную идею, чтоб она нормально висела, надо подвешивать на общечеловеческих ценностях, иначе выходит одна херня. Сами слова "национальная идея" не могут быть национальной идеей, как слово "глагол" не является глаголом. И, как ни крути, этой идее не на чем висеть, кроме романтических библейских заповедей. В том числе "не ври", "не воруй" и "не поддерживай преступные пророссийские режимы на постсоветском пространстве".

В Совке коммуняки это инстинктивно понимали, тогда наша страна была хорошая не только потому, что наша, но и потому, что она была оплот мира и коммунизма. Когда поддерживали подонков — каждый раз озабочивались доказывать, что никакие это не подонки, а пламенные ленинцы. Хоть и пиздеж, а работало. Поймите меня правильно, господа, я не призываю никого к пиздежу, я призываю к общечеловеческим ценностям: если не верите в них, то не может у вас быть никакой национальной гордости. А если непременно хотите гордость, то хотя бы соврите, будто верите в этику, и будьте готовы, что вас поймают на вранье. Надо рискнуть. Вариант: "Сейчас никто ни во что не верит, а мы за наших" — привлекателен на первый взгляд своей последовательностью, но неизбежно заводит национальную государственность в пиздорез, мирный выход из которого не предусмотрен. Что мы все очень скоро и будем наблюдать на улицах столицы.