Так вот, еслиразного рода возникновение для материи происходит из противоположного иисходным служит либо форма и обладание формой, либо некоторая лишенностьформы, или образа, то ясно, что всякое противоположение есть некоторого родалишенность, но вряд ли всякая лишенность есть противоположение (и этопотому, что вещь, лишенная чего-то, может быть лишена его не одинаковымобразом): ведь противоположно [только] то, от чего изменения исходят как открайнего.

Изречение, как мы сказали, естьутверждение с общим значением, а слушатели радуются, когда оратор придаетобщее значение тому, что они раньше признали своим мнением по отношению кчастным случаям; так, например, кто-нибудь, у кого дурные соседи или дурныедети, согласится со словами [оратора], что "нет ничего тяжелее соседства",или что "нет ничего нелепее деторождения".

А все остальное уже в соответствии с этими значениямиименуется так потому, что оно или делает нечто такое, или обладает чем-тотаким, или связано с чем-то таким, или так или иначе находится в отношении кчему-то такому, что называется законченным в первичном смысле.

Мера всегда однородна с измеряемым: для величин мера - величина и вотдельности для длины - некоторая длина, для ширины - ширина, для звука -звук, для тяжести - тяжесть, для единиц - единица (именно так это надопринять, а не говорить, что мера чисел есть число; правда, это было бынеобходимо, если бы отношение [6] здесь было такое же, [как и в другихпримерах]; но дело в том, что требование здесь неодинаковое, а такое, какесли бы кто требовал, чтобы мерою единиц были единицы, а не единица; число[7] же есть некоторое множество единиц).

Но суть бытия вещи и сущность отчетливо никто не объяснил; скорее жевсего говорят о них те, кто признает Эйдосы, ибо Эйдосы для чувственновоспринимаемых вещей и единое для Эйдосов они не принимают ни за материю, низа то, откуда начало движения (ведь они утверждают, что Эйдосы - это скореепричина неподвижности и пребывания в покое), а Эйдосы для каждой из прочихвещей и единое для Эйдосов они указывают как суть их бытия.

Итак, следовательно, "быстрое" [значит] не то же самое здесь и там? Изначит, это тем более справедливо [по отношению] к качественному изменению иперемещению? Или прежде всего неправильно то [положение], что не омонимы сравнимы?Ведь "большое количество" означает то же самое для воды и для воздуха, а онинесравнимы.

Почему углы в треугольнике вместе составляютдва прямых? Потому что углы, примыкающие к одной точке, равны двум прямым;таким образом, если бы была проведена линия, параллельная одной из сторон,то при взгляде [на чертеж] сразу стало бы ясно, почему это так.

Кроме того, на предметы, не имеющие имени, следует переносить названия неиздалека, а от предметов родственных и однородных, так, чтобы было ясно, чтооба предмета родственны, раз название произнесено, как например, в известнойзагадке: Я видел человека, который с помощью огня приклеивал медь к человеку.

А вообще говоря, "то,в силу чего" имеет столько же значений, сколько и "причина": говорят "в силутого-то кто-то пришел" или "ради того-то он пришел" и точно так же "в силутого-то сделано ошибочное или правильное заключение" или "в том-то причинаправильного или ложного заключения".

Итак, для настоящего случая мы достаточно сказали о добродетели ипороке вообще и о составных частях этих понятий; отсюда уже нетрудно вывестизаключение относительно других пунктов, так как очевидно, что как то, чтопроизводит добродетель, необходимо должно быть прекрасно, как имеющееотношение к добродетели, так и все, производимое ею; таковы признаки и деладобродетели.

Далее, если многое и малоепринадлежат к множеству так же, как длинное и короткое - к протяжению, иесли многое есть также многочисленное, а многочисленное - многое (разве чтоу легко ограничиваемого непрерывного [2] дело обстоит иначе), то малое будетнекоторым множеством.

Но кроме того, очевидно, что [в таком случае]нельзя было бы разделить какое бы то ни было тело: ведь [при делении его]оно должно разделиться на плоскости, плоскость - на линии, а линии - наточки, а потому если разделить точку невозможно, то и линию тоже нельзя, аесли ее нельзя, то и все остальное.

Между тем голову, руку и каждую из таких [частей тела],которые суть сущности, можно определенно знать, что они есть в существесвоем, но знание того, к чему они относятся, отсюда не вытекает снеобходимостью: чья это голова или чья это рука - этого можно не знатьопределенно.

Благодеяние имеетотношение или к самому существованию и тому, что последнему способствует,или к богатству, или к какому-нибудь другому благу, приобретение которогопредставляется не легким или вообще, или для данного места или времени;многие заслуживают почет делами с виду маловажными, чему причиной служитместо и время оказания услуги.

Это ясно из того, что иначе не может бытьвозникновения, уничтожения и изменения для всего прочего, если что-нибудь небудет двигать движущееся, так как неподвижное всегда будет двигать одним итем же способом и единым движением вследствие того, что само нисколько неизменяется по отношению к движимому.

Всамом деле, что же это такое, что действует, взирая на идеи? Ведь можно ибыть, и становиться сходным с чем угодно, не подражая образцу; так что,существует ли Сократ или нет, может появиться такой же человек, как Сократ;и ясно, что было бы то же самое, если бы существовал вечный Сократ.

[Обида причиняется такжелюдям], которые не принимают мер предосторожности, не берегутся, людямслишком доверчивым, потому что в этом случае легко укрыться от вниманиявсех, - а также людям беззаботным, потому что нужно быть человекомзаботливым, чтобы вести дело через суд, - людям совестливым, потому что онине способны вступать в спор из-за выгоды, - людям, которые, будучиоскорбленными многими, не доводили дело до суда, так как такие люди, попословице, легко, как мизийцы, становятся добычей, - людям, которые никогдане терпели оскорблений, или терпели их очень часто, потому что и те, идругие не принимают мер предосторожности, - первые, потому что полагают, чтоникто никогда их не оскорбит, а вторые, потому что, по их мнению, больше ужникто их не оскорбит.

Можно поставить еще и такой вопрос: почему при перемене местапребывания и движения могут быть как согласные с природой, так ипротивоприродные, а при прочих качественных изменениях этого не бывает,например чтобы одно качественное изменение было по природе, другое противприроды (ведь выздоровление и заболевание не могут считаться болеесогласными с природой, чем противными природе, так же побеление ипочернение).

Поэтому хорошо составленные законы главным образом должны, наскольковозможно, все определять сами и оставлять как можно меньше произволу судей,во-первых, потому что легче найти одного или немногих, чем многих такихлюдей, которые имеют правильный образ мыслей и способны издавать законы иизрекать приговоры.

- Кроме того, если в отношении количества все окружающее наснепрерывно течет и движется и кто-то полагал бы, что это так, хотя это иневерно, почему не считать все окружающее нас неизменным в отношениикачества? Мнение о том, что об одном и том же можно высказыватьпротиворечащие друг другу утверждения, основывается больше всего,по-видимому, на предположении, что количество у тел не остается неизменным,поскольку-де одно и то же имеет четыре локтя в длину и не имеет их.