- Черт, похоже застряли! – обреченно промолвил чей-то голос.
Джек напряженно вглядывался в темноту, надеясь увидеть лица своих товарищей по несчастью, но видел лишь беспросветный мрак, который подобно липкой паутине окутывал его с ног до головы. Кто-то с досады пнул дверь лифта.
- Нас ведь вытащат?
Такой испуганный женский голос. Прямо над его ухом. Джек даже вздрогнул от неожиданности.
- Нет, крошка, мы останемся тут навечно. Нужно решить, кого съедим первым!
Неловкая шутка откуда-то из темноты. Нервные смешки и всхлипывание.
- Без паники. Ждем лифтера. Наверняка, он уже спешит сюда со всех ног, - подытожил кто-то.

Однако прошел час, а лифтера все не было. Пассажиры немного расслабились и, познакомившись друг с другом, принялись болтать между собой, как закадычные приятели. Саймон, Роберт, Шелли, и он – Джек. Таков список приглашенных на эту, до предела закрытую, вечеринку.
- А давайте рассказывать страшные истории. Как в детстве. Помните? Время пролетит незаметно, - предложил Роберт. – Я начну, если никто не против. Когда мне было десять лет, мы с друзьями частенько лазали по чужим садам, обрывая сладкие яблоки. На нас спускали собак и даже стреляли солью из двустволки. Про наши выходки знала вся округа. А мы знали, что самые сладкие яблоки растут в саду у сумасшедшего старика Хатса, о котором ходили легенды. Поговаривали, что в подвале его дома стоит огромная цистерна с 95-процентным раствором соляной кислоты, в которой он с радостью купает всех, кто рискнет переступить порог его дома. Старик вел жизнь отшельника, никому ничего не рассказывал, ни с кем не общался. Был вечно молчалив и угрюм.
Само собой мы не могли пройти мимо его сада. Растущий организм настойчиво требовал приключений. Как выяснилось позже, Хатс караулил нас, сидя в кустах, прямо за яблоней. Друзья бросились наутек, а я, споткнувшись обо что-то, свалился прямо в руки сумасшедшему старику.
Хатс подхватил меня и, небрежно перекинув через плечо, потащил домой. Сказать, что я был испуган, значит соврать. Нет, я испытал по истине леденящий ужас, когда все тело немеет, дыхание перехватывает, а зарождающийся крик так и замирает в горле, не сумев выбраться на свободу. Оставалось лишь молча смотреть, как меня несут на живодерню.

Старик притащил меня в уютную гостиную с горящим камином, посадил на мягкий диван и ласково укрыл теплым пледом. Затем принес горячую чашку чая с лимоном и, улыбнувшись, сказал: «Ты пей-пей, замерз, небось? Знаешь, я не такой уж и злой, как обо мне рассказывают».
Я густо покраснел, словно вина за все эти нелепые слухи лежала именно на мне. Старик же, кряхтя и держась за поясницу, удалился на кухню. Когда я уже начал клевать носом, он вернулся, держа в одной руке разделочную доску, а в другой – здоровенный тесак.
«Клади мизинец на доску!» - громко приказал он мне. Сон как рукой сняло, и я, страшно перепугавшись, принялся орать, что есть мочи. Тогда Хатс, взяв мою руку и положив ее на разделочную доску, принялся объяснять: «Видишь ли, в чем дело, когда я был в твоем возрасте, мы со старшим братом и отцом жили на ферме. Однажды, когда отец возвращался с ярмарки, неся в карманах своего потрепанного пиджака выручку за проданное зерно, на него напали грабители и убили. Мы с братом остались одни и поклялись отомстить за отца. Любой ценой. Любому преступнику. Убийце или просто мелкому воришке. Не важно. Но, понимаешь, ты же еще совсем маленький мальчик и убивать тебя было бы в высшей степени кощунственно. Так что хватит с тебя и пальца!»
И с этими словами он опустил тесак на мой мизинец. Боли не было. Я даже не понял, что произошло. Когда я немного пришел в себя, Хатс, осторожно бинтуя мне руку, сообщил о том, что очень скоро шок пройдет, и рука начнет ныть, так что придется немного потерпеть. К счастью, он добавил мне в чай сильное обезболивающее, поэтому боль будет не самой страшной. Потом мы всю ночь смотрели телевизор, старик много шутил и смеялся, а на утро, он дал мне баночку со спиртовым раствором, в которой плавал мой бывший палец. На память. Как он сказал, чтобы я никогда не забывал, что воровать нехорошо. С тех пор прошло пятнадцать лет, и те яблоки стали последней вещью, которую украл в своей жизни.

- Увлекательно, - заметила Шелли. - Ты все выдумал или это чистая правда?
- Крошка, если в этой темноте каким-то чудом нащупаешь мою правую руку, уж чего-чего, а мизинца на ней ты точно не найдешь.
Далее слово взял Саймон.
- Знаете, я обычный офисный клерк. Работаю на двадцать шестом этаже в страховой компании. Бумаги, бумаги и еще раз бумаги. Горы папок на моем столе. Журчание принтеров и бесконечная трель телефонных звонков. Но в последнее время дела у нашей компании идут из рук вон плохо. Скажу даже больше, мы почти банкроты! Грядут серьезные сокращения персонала, и поговаривают, что мое имя стоит одним из первых в черном списке. Со дня на день, босс вызовет меня к себе и властным жестом укажет на дверь. Прощай, Саймон, ты нам больше не нужен! Но не тут-то было! Я приготовил им прощальный сюрприз, понимаете? – голос клерка дрожит. Полуавтоматический карабин «J&R 68», как вам это нравиться? И знаете, как раз сегодня, я захватил его с собой. Дай думаю, возьму, мало ли, вдруг пригодиться. Да вот же он, потрогайте!

Джек почувствовал, как ствол карабина весьма настойчиво уперся ему в пах. Это просто дурной сон. Какой-то нелепый бред. Полуночный кошмар. На самом деле, сейчас он, укрывшись теплым одеялом и покрепче обняв жену, преспокойно спит в своей постели. Прогремел выстрел, и Джек со стоном свалился на заплеванный пол. Мир уходил из-под ног, и ничего уже не имело значения…

Всего несколько месяцев спустя, он уже толком и не помнил, что же с ним произошло в тот злосчастный день. От врачей Джек узнал, что ехал в лифте в гордом одиночестве. Все, что он видел и слышал – лишь игра его взбесившегося воображения. Как выяснилось впоследствии, Джек страдал скрытой формой клаустрофобии, при которой пациент может и не подозревать о своем недуге до тех пор, пока не попадет в критическую ситуацию. Вот тогда-то и следует мощный приступ, сопровождаемый обильными галлюцинациями и сильным помутнением рассудка.
Как-то раз, когда Джек, под завязку накаченный элениумом, сидел на своей белоснежной кушетке, любуясь стальными решетками на окнах, дверь распахнулась, и в палату вошли трое. Двое мужчин и одна женщина. Саймон, Роберт и Шелли. Он узнал их сразу. Именно такими Джек себе их и представлял.
- Дружище, а мы за тобой, - расплылся в улыбке Роберт. – Неужели ты думал, мы бросим тебя в беде? Идем, нас ждут великие дела.
- Но санитары… Тут все охраняется…
- Не ссы, Джек, мы все предусмотрели, - ухмыльнулся Саймон, перезаряжая карабин.