[348x480]
[показать]
[400x568]
[650x422]
Жанр: ужасы, триллер
Год выпуска: 2010
Режиссер: Александр Ажа
Сценарий: Александр Ажа, Джош Столберг, Пит Голдфингер
Музыка: Майкл Вандмахер
Оператор: Джон Р. Леонетти
Продюсер: Александр Ажа, Мартин Дж. Бараб, Стив Барнетт, Боб Вайнштейн, Харви Вайнштейн, Райан Кэвэна
Актеры: Элай Рот, Элизабет Шу, Кристофер Ллойд, Джессика Зор, Джерри О`Коннелл, Дина Мейер, Ричард Дрейфусс, Винг Рэймс, Адам Скотт, Райли Стил, Келли Брук, Рикардо Чавира, Сэйдж Райан, Бруклин Пру
О чем: Подземный толчок разбудил живущих на дне озера Виктория доисторический пираний. Местный шериф готов на все, чтобы спасти жителей своего города.
[500x572]
[446x640]
[139x250]
[показать]«Начало» - явственный показатель того, как грубо и дерзко ломаются мейнстримом первичная одаренность и художественная самобытность. Кристофера Нолана, того по-британски нюансированного экспериментатора с композицией кинотекста, не стало. Это следует признать и не надеяться на будущее с "неформатностью" его продуктов. Вершина «Мементо» останется недостижимой. Ибо выйдя из узкоспециализированной проблематики кинематографической самореференции (ранний Нолан был озабочен структурой, а не повествованием фильма, вовлечен в своеобразную стратегию подачи кинотекста, оборачивающуюся этическими дилеммами), режиссер вдарился в отупляющую монолинейность форматного кино. «Помни» был построен как «открытое произведение», поигрывающее с ожиданиями и предпочтениями аудитории, - это исключительная киношная вещица, сумевшая обличить "греховность" зрительских симпатий, выставить на свет непристойность скоротечных трактовок и оценочных суждений, ошибочность коих была обусловлена не кривотолками событий, а их странной диспозицией, хитроумным расположением. Структура оказалась этически значимым фактором, ведь мы солидаризовались с «маньяком без кратковременной памяти» по воле авторской комбинаторики кадров. В том и заключалась сверхординарная режиссерская техника Нолана. Это доморощенное «технэ» было погребено под гигабайтами спецэффектов и титаническими стараниями человекочасов в «Начале». Нолан, какой уже раз (претенциозно вялые "бетменты"), пытается провести иронично гибридный акт с членом и рыбкой и соорудить новый типаж интеллектуальных блокбастеров. Урвать у господ Вачовски сегмент «культовости» и стать, наконец, сверхрентабельным леятелем на фундаменте умного, мифологического кино. И, действительно, «матричный» бэкграунд не перестает давить на целостное «импрессио» от фильма, когда сталкиваешься с довольно «реалистичными», то бишь не надуманными философскими камео, благодаришь за плавное вхождение в сложносочиненный сеттинг, радуешься за "приемлемое" (по неписанным законам «формата») чередование экшен-сцен и лирически-драматических отводов, и прочее. Хотя чересчур объемная «вселенная» с множеством уровней связана скорее не со сценарной необходимостью или своеобразием повествовательных перипетий, но с голливудски дорогостоящим приемом «зажечь-и-потрясти». Что несколько охлаждает заинтересованность аудитории. В целом здесь ощущается даже не «холодность» непонимания, а теплохладная дистанцированность к «новому-качественному-высокобюджетному» продукту киноиндустрии. Не чувствуется той искренней вовлеченности зрителя в «киновселенную», как это было с «Матрицей». Вроде бы все умозрительные акценты в веской корреляции реальности-сна расставлены правильно (хотя соседство двух сквозных целей – ликвидации энергетической монополии и возвращение на родину главного героя – абсурдны, не когерентны, даже комичны), но включенности не происходит, эффект бездумной заинтересованности отсутствует. Ну, нет достойного сопереживания фильму, если никто не попытается проверить с кольтом в руки собственное наличие "во сне". По старой «долговременной» (?!) памяти в начале и в конце фильма происходит эксцесс «раннего Нолана», когда режиссер демонстрирует довольно отвратную рожицу ди Каприо, не соотносящуюся с общим позитивным впечатлением от главного героя. Прошлые мастерские игры с композицией кинотекста обернулись куцым двумерным стоном финала. И всё.
[показать]Донни Дарко / Donnie Darko
[400x270]
[200x297]Существует редкая каста кинофильмов, в которых при первой же мизансцене высвечивается издевательский императив «Интерпретируй меня?!». Заглавные кадры вызовом нарочитой недосказанности и вопиющего подтекста требуют включить рефлектирующий механизм, не отвлекаясь на созерцание сюрреалистических картинок в клубке обыденности. Так анемичные и безмолвные «Конспираторы наслаждения» («Spiklenci slasti» / Conspirators of Pleasure», 1996) Яна Шванкмайера, иначе как кинематографической вязью психоанализа и не назовешь. Лучшей иллюстрацией фрейдизма с лаканизмом, вероятно, не найти. Здесь некое извращенно буквальное толкование доминирующей тезы в позднем психоанализе о том, что бессознательное суть язык. Что может быть «красноречивей» того киноповествования, где при полном отсутствии вербальной коммуникации и минимальном наличии привычных бытовых действий разыгрывается «экстаз бессознательного». Коннотативные жесты, предметная механистичность, искаженная вырывающейся наружу рефлексией мимика, ирреальное бытие рядовых вещей, выходящий за пределы ежедневных забот постсовременный ритуализм, более того – мифический ритуализм отправления сексуальности на исходе «тоталитарного века». Всё это – симптоматическая часть полуторачасового монолога «бессознательного», которое в иных условиях здесь-и-сейчас могло бы вылиться в совершенно иных перверсиях. Не гениальное кино, а совершенное иллюстративное приложение к ведущему дискурсу «постсовременности», оптимальное прикладное пособие, где любой психоаналитической закономерности можно найти визуализированное подтверждение.
Пуристский академический подход, где звуковая дорожка по степени интенсификации продавливает видеоряд, по-видимости делает картинку со зрительской стороны однозначной. Та обманка, которая первоначально дает аудитории торжествовать с вроде бы окончательно дешифрованным кинотекстом, оказывается первотолчком, бросающим интеллектуального зрителя в океаническую бездну трактовок. Исходное впечатление: мастеровитый режиссер в абсурдистко связанной манере предъявляет визуализацию нескольких неочевидных способов самоудовлетворения. Но данный смысл, атомарно размазанный по всей нарративной длительности кинофильма, прорывается бессознательными эксцессами через кадр. Что означает эта нарциссическая завороженность подручным эротоманским инструментарием, чем вызвана практически групповая мотивация опосредованного достижения Наслаждения, какую роль играет предельная замкнутость на себе персонажей с вроде бы проигрываемой моментами амбивалентности невротичной открытости Другому и одновременно патологичной боязни разомкнутости перед «пристальным взглядом» Другого? и прочее…
«Конспираторы наслаждения» - некий проблематизирующий «парадиз», тематический кладезь. Означивающий всплеск «бессознательного» в титрах и милостью автора, конечно же, находит себе выход из смысловой заводи; то бишь за ответами обращайтесь к эклектичному корневищу из Фрейда, Эрнста, Захер-Мазоха, Бунюэля, де Сада. Короче, шестедесятническое «открытое произведение» (У. Эко), погранично раскрывающее себя перед аудиторией и, тем не менее, остающееся не понятым, четко не интерпретированным, житейски не разгаданным. Смысловой задник, как зарвавшийся болельщик на дальнем плане, перманентно прорывает первичный акт и его назначение, но не дает и единого шанса рассмотреть его знаковый лик, агонизирующую гримасу. Пустота «бессознательного» обитает в гипертрофированных опредмеченных звуках, в мимически нюансированных чертах, в нелепейших фантасмагорических ситуациях. Обитает, но не дает ухватиться. Сознательной логике здесь не место, но именно таковая в культурологических формулировках и логоцентристских трактовках будет преследовать призрачно неотступным шлейфом эту кинокартину.
[698x280]