Капитан, капитан, подтянитесь... Каламбур работает только в русском, потому что в немецком звание капитана никакого отношения к флоту не имеет. Вилли Харольд не всамделишный капитан люфтваффе. Просто ему, отбившемуся от своих девятнадцатилетнему солдату проигрывающей во все дыры войну "империи" фартануло найти в брошенной машине чистенькую униформу. Чуть великовато, но в целом прокатит. И понеслась душа в ад. До конца войны месяц и на севере Германии уже полный бардак. Все ждут фельдмаршала Монтгомери. По городам и весям рыскают дезертиры, потерявшиеся при отступлении, отупевшие от контузии, потерявшие веру и в черта, и в бога... На этом светопреставлении не хватало только его - молодого, борзого, пышущего еще юношеским желанием мутить фишку и отжигать Вилли. Быстро вокруг него сколачивается банда таких же отпетых головорезов, которым вынь до положь надо покуражиться перед вечным забвением смерти.
Вся гоп-компания заваливается в лагерь для дисциплинарных нарушителей вермахта. И начинается дичь. Вилли, под предлогом того, что у него-де личный приказ фюрера начинает всех судить военно-полевым судом, состоящим из него одного и разумеется приговаривать всех к высшей мере национал-социалистической защиты - расстрелу. Причем поначалу он пробует расстреливать бедолаг в специально выкопанной для этого яме из подобранной где-то зенитки. Несмотря на летящие во все стороны клочья плоти, погибают не все и орудие заклинивает. Так что приходится добивать. Ужасная сцена напоминает Бабий Яр, со скидкой на масштаб, но характерно, что и палачи, и жертвы в данном случае немцы...
Показнив, поубивав, попировав всласть банда разбойников во главе с лжекапитаном Херольдом перемещается в ближайший город, где все уже в общем-то ждут британцев. И здесь они начинают карать нацпредателей и ренегатов, готовых сдать родину врагу. Постепенно и незаметно фильм превращается почти в Сумерки богов Висконти. Разврат, насилие, дурман, фашизм сливаются в вакханалию, в персифлированный праздник жизни, на котором человек сжигает себя дотла. Насытившись Вилли Херольд отползёт от стола запретных яств жизни. Он будет готов признать свои "геройства" и спокойно сунет голову в петлю союзнической виселицы.
С месяц назад мне посчастливилось побывать на показе документального фильма о Вилли Херольде, который представлял сам режиссер. Поэтому, смотря фильм художественный, мне удалось оценить его документальную точность. Основные вехи биографии этого наци-Хлестакова показаны точно. Хотя на счету его банды куда больше жертв, чем показано в фильме.
Самая, пожалуй, мощная сцена его это немецкий трибунал, еще гитлеровский, который сначала было хочет приговорить Вилли к смертной казни за самоуправство, но потом адвокат с прокурором хором начинают доказывать, что, мол, такие ребята сейчас нам нужны. Давайте отправим его на фронт. На что Вилли, человек стрелявший в безоружных прохожих, изможденных заключенных . Заставлявший других убивать людей как зайцев на охоте, встает и кричит: "Да, да, герр судья! Отправьте меня в Берлин и я освобожу его от осады!" Honni soit qui mal y pense.
Ну и конечно самая последняя сцена, в которой под титры Вилли со своей бандой, на своей машинет с надписью СКОРОСУД ВИЛЛИ Герольда разъезжает по современному городку, тому самому в котором происходили события весны 45-го. Прохожие, остолбенев, оборачиваются. Кажется, что это врата ада разверзлись и из них выскочили черти, еще пышущие серой. Но нет. Вилли рядом с нами. Он очень рядом с нами. Порой его от нас отделяет всего лишь чистенькая униформа, аккуратно уложенная в чемодан.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Герольд,_Вилли
Вчера осуществил, наконец, давнюю мечту и посетил прямую трансляцию из нью-йоркской Метрополитен-Опера (МЕТ) в нашем местом кинотеатре. И что я могу вам сказать - моему разочарованию нет предела.
Начнем с технической стороны дела. Трансляция то никак не начиналась, то прервалась на середине на пятнадцать минут. Потом снова пошла, но ее перемотали минут через десять на тот момент, на котором она было прервалась. Видимо, чтобы избежать претензий и требований вернуть деньги.
Публика - старики-декаденты, совершенно не смыслящие ничего в опере, а пришедшие на трансляцию по статусу. От их бестолковых комментариев вяли уши.
Ну и сам опыт в еще худшую сторону отличается от просмотра оперы по телевизору дома. Крупные планы противопоказаны опере. Вовсе ни к чему видеть, как аршинных размеров язык дергается во рту певца, как новорожденный птенец в гнезде, зовущий маму. Все эти ожерелья пота, лоснящийся грим отвлекают от главного. За действием следить, оценивать его драматическую сторону становится сложно. Конечно, оркестр играет красиво и голоса передаются естественнее и полнозвучнее, чем на домашней технике, но минусы тут явно перевешивают плюсы. Чтобы как-то развлечь публику кинотеатров в антрактах - а они длиннющие, вчера было два по пол часа - их заполняют пустым трепом и интервью как на футболе с только что покинувшими сцену первцами, взмыленными и запыхавшимися. Интервью эти уровня, о это было гениально! Нет, вы, вы были гениальны - ведущая тоже певица. Это сложная партия? Да, да это очень сложная партия. Потом еще пятнадцать минут смотришь, как работяги чертыхаясь и скандаля двигают декорации по сцене.
Нет, оперу надо смотреть и слушать только в оперном театре.
Ах, ну да - Слушать как Бечала пыжится петь Шенье было отдельной болезненной мукой, вбившей последний гвоздь в крышку этого кино-оперного опыта.