Об одном из первых столкновений поведал Рюрик Ивнев. Дело было в кафе «Домино», зимой 1920-1921 года.

«Первую фразу, которую я услышал, сказал Есенин, хмуро смотря на Пастернака:
— Ваши стихи косноязычны. Их никто не понимает. Народ вас не признает никогда!
Пастернак с утрированной вежливостью, оттеняющей язвительность, ответил:
— Если бы вы были немного более образованны, то вы знали бы о том, как опасно играть со словом «народ». Был такой писатель Кукольник, о котором вы, может быть, и не слышали. Ему тоже казалось, что он — знаменитость, признанная народом. И что же оказалось?
— Не волнуйтесь,— ответил Есенин.— О Кукольнике я знаю не меньше, чем вы. Но я знаю также и то, что наши потомки будут говорить: «Пастернак? Поэт? Не знаем, а вот траву пастернак знаем и очень любим».

Однажды, после очередного из таких вечеров, между поэтами состоялась драка. Пастернак был трезв, Есенин был сильно пьян. Закончилось все оторванными пуговицами, серьезных последствий драки не было.


Борис Пастернак (1890-1960)


Иван Алексеевич Бунин приходил в злобное раздражение и даже ярость при одном только упоминании Есенина. Впрочем, этот классик отличился тем, что, кажется, презирал всех своих коллег и обливал их ядом в своих письмах и воспоминаниях. За что же он невзлюбил «последнего поэта деревни»? Дело в том, что темы, к которым они оба обращались, во многом схожи, если не одни и те же. Они воспевали России, деревню, природу, но делали это по-разному. Есенинский простор – это белые берёзки, запах водки и звуки революционного марша. Бунин же был приверженцем эстетики чистоты и чеховской тишины.




Иван Алексеевич критиковал приёмы, образы и даже лексику Есенина.