В 1959 году я, выпускница московский школы, пока не решившая, кем быть - раскрыла журнал Юность и зачиталась повестью "Продолжение легенды". Это была история такого же выпускника школы, не определившегося с будущим.
Не отрываясь, закончила чтение в 3 часа ночи. В конце увидела фото автора и несколько строчек о нём: выпускник Литературного института! А я не сомневалась, что это исповедь реального выпускника школы, моего ровесника. В три часа ночи я села за письмо Анатолию Кузнецову и днём отправила его в редакцию журнала Юность.
С тех пор я следила за его публикациями и не пропускала ни одной. Перечитывала много раз, потому что все они были талантливы. Сложилось мнение об авторе, что он на редкость чистый, честный человек.
Когда газеты написали о побеге Кузнецова за границу - я это поняла. И не верила потокам грязи, которыми поливала его наша пресса.
Позже газеты писали, что он зарабатывает за границей мытьём посуды в кафешках, его литературный дар никого не интересует.
В 1967 году я прожила по приглашению несколько месяцев в Канаде, в Монреале. Очень полюбила тамошние книжные магазины, часами разглядывала и покупала книги. И среди бестселлеров всегда стояла книга Кузнецова "Продолжение легенды", переведённая на английский. На обложке художник почему-то нарисовал жирную колючую проволоку. Книга эта не о том, но художник знал, что будет дальше...
[534x700]

ЧАСТЬ 1




01. Станислав Юлианович Жуковский (1873—1944)
Осень (Дача), 1910
99 × 114 см
Холст, масло
Национальный художественный музей Республики Беларусь

✂…

ЧАСТЬ 1, ЧАСТЬ 2



01. Jacob Gerritsz Cuyp (1594 — 1652)
Portrait of girls, 1640-5
on canvas
Calouste Gulbenkian Foundation

✂…

ЧАСТЬ 1, ЧАСТЬ 2, ЧАСТЬ 3



01. Hugo Birger (Swedish, 1854 - 1887)
Lunch during La Feria in Granada 1882
Oil on canvas
135 x 201 cm

✂…

01. Anders Zorn (Swedish, Mora 1860–1920 Mora)
Mrs. Walter Rathbone Bacon (Virginia Purdy Barker, 1862–1919), 1897
Oil on canvas
170.8 x 108 cm
Metropolitan Museum of Art

✂…

запоминая все, о чем не говорят, мы, призраки таких отчаянных ребят, что видят в смертной тьме подобие удачи, прокладываем путь для жизни вопреки, сквозь слёзы хохоча, сжимая кулаки, не знающие, как выигрывать иначе.

мы лезем на рожон и бьемся об заклад — что делать, если тот, кто в этом виноват, сидит, давно седой, на облаке из ваты, прилежно дважды в год звонит в колокола, а на земле давно не сыщешь ни кола, ни ладного двора, ни самой крайней хаты.

мы действуем на глаз, ведомые чутьем, идём туда, где свет, и сквозь него идём — из рухнувших систем выстраивать порядок. мы выросли на корм, и век наш — волкодав, но если время есть, и друг-кинолог прав, то даже этот век покорно ляжет рядом.




(с) Кот Басё
[650x655]

Не стесняйся своего сердца. Все мы со шрамами...
[593x700]

кочевники сидят на берегу. смеркается. на том и этом свете горит костёр. качает лодку ветер. ночь, примеряя лунную серьгу, исследует размеры пустоты, сверяет факты, изучает формы. пытается предстать в пределах нормы. а ты смеешься, потому что ты — плывущий лотос, ловчие комет, калмыки, статуэтка бодхисаттвы, окрашенная в цвет осенней жатвы. великие создатели примет придумывают новые — к добру. по-барски щедро делится дарами окраина, богатая дворами. пожалуй, только смерть не ко двору.

кочевники поют своё нигде усталой птице, облаку, дороге. ненужные отечествам пророки есть братья не по крови — по воде.
в границах улиц, города среди сквозь каменную пыльную рогожу, сквозь серую асфальтовую кожу просвечивают древние пути. там каждый первый назван, но незван. здесь только лес, поляны, ежевика. попробуй для начала поживи-ка в какой-нибудь из нашенских нирван.

туман крадет у взгляда берега. вселенная — большая кладовая. издалека течёт, не уставая, спокойная буддистская река стеной горизонтального дождя.
минуя тень фонарного скелета, кочевники шагают дальше, в лето. и коллективно машут, уходя.

(с) Резная Свирель
[700x393]

.*.*.*.*.*.

Плохие анекдоты умирают в младенчестве, а хорошие живут себе с бородой…
.*.*.*.*.*.

- Зяма, сломай стереотип: позвони маме и спроси, надела ли она шапку?!
.*.*.*.*.*.

Мечтаете станцевать на сцене Большого театра?
Устрою в ночное время за небольшую плату.
Вахтер Петров.
.*.*.*.*.*.

Очень интересно, сколько километров я накрутил колесиком на мышке?
.*.*.*.*.*.

- Я слышал, ты с девушкой встречаешься? Ну и как она?
- Страшненькая и характер стервозный.
- Ну, иногда минус на минус дают плюс.
- А если этот плюс ещё и не даёт?
- Тогда это минус.
.*.*.*.*.*.

Белый Дом - раньше был "барак Обамы", стал теперь "Трампункт".
.*.*.*.*.*.

— Албанский писатель, шесть букв?
— Аффтар.
.*.*.*.*.*.

- Дорогой, я сегодня вся на нервах, не спрашивай почему.
- Хорошо.
- Вот тебе всегда было все равно!
.*.*.*.*.*.

- Ученые нашли новый способ зачатия.
- А чем старый-то не нравится?
.*.*.*.*.*.

Знаешь, что самое обидное, когда вареники варишь?
— Что они развариваются?
— Нет.
— А что?
— Когда вода вскипела, открываешь холодильник, а вареников нет…
.*.*.*.*.*.

Не бывает безвыходных положений.
Даже из мясорубки есть выход.
Даже много!
.*.*.*.*.*.

Что-то меня напрягает этот бородатый мужик, который начал строить корабль у меня во дворе во время дождя…
.*.*.*.*.*.

В гостях хорошо! Но никто не приглашает…
.*.*.*.*.*.

"Сынок, мне совершенно не нравятся люди, которые окружают тебя в последнее время..." - писала фрау Паулюс в 1943-м сыну под Сталинград.
.*.*.*.*.*.

Когда комар садится на твои яйца, ты понимаешь, что всегда есть способ решить проблему без применения силы.
.*.*.*.*.*.

[528x700]

на затерянной станции Малые Тьмутаракани, вдалеке от дедлайнов, стартапов и прочих обуз, к существующим правилам нет никаких нареканий. по субботам вальсируют, в августе режут арбуз, на досуге сидят, вспоминают рецепт маринада. всё исполнено, сани готовы, дела на мази́.
поезд едет в закат, потому что действительно надо, потому что экспресс, и попробуй ему возрази.

кареглазый пастух погоняет козу хворостиной. домовой разговляется. леший стоит на посту. живописец Онфим, восхищаясь родной палестиной, в результате терзаний душой предпочёл бересту. в оглушëнной глуши распевается новый Шаляпин. помидоры закатаны древней старухой Губой.
едет поезд. зелëный товарищ в потрепанной шляпе уверяет попутчика: каждый вагон — голубой.

королевствуют ведьмы. царит красота и отрада. звёздочет выбирает себе марсианский надел. дядя Шарик, умеющий вычислить площадь квадрата (чья-то девочка плачет, что шарик её улетел), не читает газет ни за ужином, ни за обедом (ах, оставьте надежду — надежде уже не помочь).
едет поезд вперёд. подозрительно пахнет щербетом, потому что восточный экспресс и арабская ночь.

обретя вожделенный покой напряжённых извилин, поклонись домовому, скрипучее кресло уважь. станционный смотритель Самсон по фамилии Вырин — беззаботен, бездетен и просто другой персонаж — продолжает смотреть, отгоняя настырную муху, достаёт самоварное счастье, смеётся до слëз.
поезд едет в рассвет, и приятна усталому уху повсеместная удаль его говорливых колëс. так убийственна звонкая ложка в гранëном стакане. так причастна фрамуга к тому, что в вагоне свежо. пассажирский состав едет в Малые Тьмутаракани, потому что везде ему плохо, а там хорошо.

(с) Резная Свирель
[700x527]